Свет сквозь туман

— И я чувствую твою руку. — Она глубоко вздохнула. — Знаешь, мы с тобой не скоро сможем снова встретиться, — добавила она, внезапно осознав, что так оно и будет. — Я больше не могу подниматься в дом, а когда родится ребенок, вряд ли смогу выходить по вечерам.

— Я все равно буду приходить, — сказал он. — И буду зажигать фонарь каждый вечер. Если тебе удастся выскользнуть хотя бы на несколько минут, я буду здесь.

Несмотря на все сложности, Сара родила здоровую девочку. Она не стала называть дочь Самантой. Ее Саманта была жива, хоть и не в этой реальности. Сара назвала дочку Мэгги, что значить «волшебство».

Прежде чем вернуться из больницы домой с новорожденной и мальчиками, Сара попросила сделать ДНК-тест всем своим детям. Полученные результаты подтвердили известное ей: девочка — родная сестра обоих мальчиков, ребенок ее и Сэма. Сара разослала бывшим подругам, своим родителям, родителям Сэма и доктору Груберу копии анализа с припиской: «Этот тест — доказательство. Ребенок мой и Сэма. Звонить не стоит, мне проста хотелось, чтобы вы знали: я говорила правду».

Она растила детей, и любила их, и каждый вечер смотрела, не горит ли свет в тумане.

Когда Мэгги достаточно подросла, Сара стала брать ее с собой в дом на дереве. Разговаривала с Сэмом и показывала дочке фотографии отца, который хоть и не мог быть с ней рядом, но любил ее.

Мэгги росла, росли мальчики. Сара фотографировала и усердно заполняла альбомы. Она показывала их Сэму и смотрела на сделанные им снимки, наблюдая, как Саманта, такая родная и незнакомая, становится прелестной женщиной.

Когда сыновья уехали учиться в колледж, а Мэгги уже ходила в школу, Сара пошла на курсы живописи. У нее появилась новая подруга, женщина на несколько лет моложе, приезжая. Она не училась в той же школе, что и Сара. У них не было общих знакомых. Они обе были чужими в городке, каждая по-своему, и радовались дружбе. Для Сары этой единственной подруги, детей, а позже и внуков и, конечно, любви Сэма было достаточно, чтобы чувствовать: она живет полной жизнью.

Дети общались со всеми бабушками и дедушками, но настоящей близости между ними не было. Ни ее родители, ни родители Сэма так и не извинились за то, что не поверили Саре, а она так и не смогла им простить то, что они отвернулись от нее именно тогда, когда они были так нужны и ей, и детям.

Иногда Сэму и Саре, по причинам, которых они так и не смогли понять, удавалось преодолеть разделявшую их преграду, и они радовались нескольким часам, украденным у Вселенной.

Так прошли годы.

Так прошла жизнь.

Однажды уже взрослый Майк, со своими собственными детьми и внуками, заехал домой, потому что весь день никто не отвечал на звонки. В одной вселенной он нашел свою мать сидящей слева на старом футоне, который она не позволяла выкинуть. Правая рука ее была протянута к кому-то. Она была бездыханна уже несколько часов. Ей было восемьдесят три года. В тот же самый день, за другой дверью, в другом «если», Майк нашел своего отца на правой стороне футона. Его левая рука была протянута к кому-то. Ему было восемьдесят четыре.

Майк позвонил брату и сестре, вызвал «скорую».

В день похорон дети, внуки, правнуки собрались на маленьком островке и смешали прах Сэма и Сары в одной урне. Это казалось самым естественным и правильным. Они всю жизнь любили только друг друга.

Они не были одиноки. Никогда.

Сэм и Сара, снова молодые, снова вместе, держались за руки и смотрели на семьи, созданные и выращенные ими вместе и врозь. Когда остров опустел, они улыбнулись друг другу.

— Там, на той стороне, казалось, что я очень долго жду, — сказала Сара.

— Я забыл, как на самом деле быстро бежит время. — Сэм обнял ее. — Забыл, что ты будешь ждать меня, когда я попаду сюда.

— Я тоже, — сказала она. — Там все как свет сквозь туман. Видишь только часть, понимаешь совсем чуть-чуть. Все проясняется лишь потом, когда перейдешь мост.

Взявшись за руки, Сэм и Сара пошли по мосту из света.

На этот раз ничто не разделило их.