Страница 40 из 47
— Офицер Милнер арестовал Бертрама Грубера восемь месяцев назад за покупку наркотиков в том же парке, где Чарли Геррин убил женщину на прошлой неделе, — пояснил Монк.
— Да, ты уже говорил, — нетерпеливо заворочался Стоттлмайер.
— Это есть в документе, — продолжил Монк.
— Знаю, — еле сдержался Стоттлмайер. — Я умею читать.
— Ну вот, — сказал Монк.
— И?
— Вас не смущает совпадение?
— Какое совпадение? — заскрипел зубами Стоттлмайер.
— Что все трое были в парке в то или иное время.
— Потреро-хилл был районом дежурства офицера Милнера, — отчеканил Стоттлмайер. — Бертрам Грубер живет в Потреро-хилл. Чарли Геррин сбросил тело в районе парка, где работает офицер Милнер и Грубер покупает наркотики. Я не нахожу здесь совпадений. Лишь логическое объяснение того, как их жизни пересеклись. Но я не вижу мотива, почему Бертрам Грубер убил офицера Милнера.
— Я тоже — поддакнул Дишер. — Я полностью согласен с капитаном, капитаном Стоттлмайером, то есть, не с Вами.
Я соглашалась с Дишером и Стоттлмайером, но также знала, что Монк никогда не ошибался в своих выводах. На мой взгляд, они должны бы сразу арестовать Бертрама Грубера и уж потом беспокоиться, как это объяснит Монк. Попытка следовать за мыслью Монка мгновенно привела меня к головной боли. Если ваш мозг устроен не так, как у Монка (а чей устроен так, кроме него самого?) — то, пытаясь думать, как он, вы заставляете ваши нейроны работать в неправильном направлении. Это может быть опасно для психического здоровья.
— Милнер в числе других офицеров охранял место преступления после того, как тело нашли в парке, — втолковывал Монк. — Два дня спустя Бертрам Грубер вызвался помочь следствию, солгав, что видел Чарли Геррина в парке в утро убийства, и получил награду в двести пятьдесят тысяч долларов за информацию, ведущую к поимке Золотоворотского Душителя.
— Ты считаешь, не Чарли Геррин задушил тех женщин? — опешил Стоттлмайер.
— Нет, безусловно, это сделал он, — закивал Монк. — Он убийца.
— Я запутался, — выдохнул Дишер, присаживаясь.
— Тогда о чем же солгал Грубер? — поинтересовался Стоттлмайер.
— О том, что он был в парке тем утром, — разъяснял Монк. — Его там не было. Он ничего не видел. Он солгал.
Моя голова раскалывалась.
— Откуда же Грубер узнал информацию о Чарли Геррине?!
— Офицер Милнер сказал ему, — поразил нас Монк.
Стоттлмайер, Дишер и я еще раз обменялись непонимающими взглядами. Головная боль не отпускала. Я начала рыться в сумке в поисках болеутоляющих таблеток или хотя бы молотка.
— Откуда эта информация была у офицера Милнера? — морщил лоб Дишер.
— Он знал про обувь, потому что находился на месте преступления, — ответил Монк. — Как он узнал про всё остальное — мне не известно.
— Предположим, ты прав, и твоя догадка не высосана из пальца, — начал Стоттлмайер. — Почему бы Милнеру не арестовать Душителя самому? Это бы очень положительно отразилось на его карьере, и он получил бы всю славу.
— Но он бы не получил ни пенни из вознаграждения в двести пятьдесят тысяч долларов, — отметил Монк. — Как представитель городской службы, он не имел права забрать деньги. Вы же сами сказали, капитан, что у него было туго с финансами. Награда принесла бы для его семьи больше пользы, чем арест.
— Значит, он нанял Грубера, чтобы тот стал его представителем, скормил ему информацию, и они поделили деньги, — удивленно протянул Стоттлмайер. — Только Грубер пожадничал и решил оставить все себе.
— Так я все вижу, — кивнул Монк. — И так произошло на самом деле.
— Откуда вы знаете? — задал очевидный вопрос Дишер.
— Журналы и брошюры в полицейской машине Милнера, — поделился Монк. — Он разглядывал автомобили, дома и курорты, которые не мог себе позволить.
— И все? — парировал Стоттлмайер. — Это основа твоей теории?
— Этого достаточно. И еще клубника.
— Что за клубника? — прищурился Стоттлмайер.
— Вы не хотите знать, — встряла я, всухомятку глотая две таблетки от головной боли.
— А еще Грубер неправильно указал день рождения своей мамы, — не унимался Монк.
— Прости? — не понял Стоттлмайер.
— Грубер заявил, что он запомнил часть номера Геррина, потому что она совпадает с днем рождения его матери, M-пять-шесть-семь в честь пятого мая, 1967, но если это правда, то она родила его в десять лет, что я нахожу маловероятным.
— А что, если она усыновила его? — глубокомысленно предположил Дишер.
Стоттлмайер посмотрел на меня. — Это таблетки от головы?
Я кивнула.
— Математика по-прежнему не работает, — сказал Монк. — Если его мать родилась в 1967 году, ей сорок лет. Ему тридцать.
— Может быть, она усыновила его, когда ей было двадцать, а ему — десять, — не сдавался Дишер.
— Можно пару таблеточек? — протянул руку Стоттлмайер. Я дала ему весь пузырек.
— По-прежнему не складывается, — заметил Монк.
— Я не уверен, — уперся Дишер. — У кого-нибудь есть калькулятор?
Стоттлмайер кинул несколько таблеток в рот, запил глотком кофе, и бросил мне пузырек обратно.
— Хорошо, Монк, вот как я это вижу, — резюмировал Стоттлмайер. — У тебя нет абсолютно ничего, что связывало бы Бертрама Грубера с убийством офицера Милнера.
— Как Вы можете так говорить после всего, что я только что объяснил?
— Потому что всё сказанное Вами не имеет смысла, — нахмурился Стоттлмайер.
— Не может быть более разумного объяснения, — обиделся Монк.
— Возможно, мы сейчас переживаем исторический момент, — хмыкнул Стоттлмайер. — Наверное, ты первый раз ошибаешься по поводу убийства.
— Нет, — отрезал Монк.
— Эй, ты не должен убеждать меня, — откинулся в кресле Стоттлмайер. — Я больше не подписываю твои чеки. Ты — капитан в этом отделе. Если думаешь, что нащупал нечто, — докажи.
— Я не хочу влезать в Ваше расследование, — отверг Монк.
— Поверь мне, ты не помешаешь.
— Вы уверены?
— Монк, я гарантирую это. Версия о Бертраме Грубере — полностью твоя, — подтвердил Стоттлмайер. — Отрабатывай её с моего благословения.
— Хорошо, — Монк направился к двери. — Так и сделаю.
Монк вернулся в свою комнату для допросов. Я пошла с ним и закрыла за собой дверь. Босс ходил взад-вперед перед столом.
— Можешь в это поверить? — возмущался Монк.
— Это шокирует — согласилась я.
— Я не мог бы изъясняться более понятно, даже если бы Бертрам Грубер стоял в кабинете, произнося признание.
Я промолчала. Монк прошелся еще немного.
— Факты бесспорны, а выводы логичны и неизбежны.
Он снова прошелся взад-вперед. Я держала рот на замке.
— Как можно слушать мое объяснение и не убедиться глубоко в моей правоте? — через некоторое время Монк остановился и посмотрел на меня.
— Ты ведь уверена, что я прав, не так ли?
Я надеялась, что он не задаст мне этот вопрос.
— Честно говоря, мистер Монк, нет.
— Как это может быть? — возмутился он. — Какую именно часть ты не поняла?
— Все, после слов «Бертрам Грубер застрелил офицера Милнера».
— Хорошо, — устало вздохнул Монк. — Я объясню еще раз.
Я подняла руки вверх в знак капитуляции. — Пожалуйста, не надо. Таблетки ещё не подействовали, и я боюсь, что моя голова может взорваться.
Монк кивнул и снова начал ходить, считая про себя.
— Что вы считаете? — спросила я.
— Количество проходов.
— Зачем?
— Хочу убедиться, что закончу на четном числе.
— Почему бы вам просто не выбрать четное число и, дойдя до него, прекратить шагать?
— Это предполагает, что я буду знать, когда захочу закончить ходьбу.
— А это не так?
— Я думаю, — объяснил Монк. — Закончу ходьбу, когда завершу мыслительный процесс, и сделаю это на четном числе.
— Таким образом, Вы, вероятно, можете прошагать момент, когда закончите думать.
— Обычно я могу соразмерять, чтобы это происходило примерно в одно время, — вышагивал Монк. — Я просто хожу медленней или думаю быстрее.