Глаз скорпиона

— Зачем он тебе?

— Он нужен не мне, а Румелии. Теперь они оба будут жить во дворце.

— Вот те на!

От изумления Хатани не нашел слов. Маленькие его глазки, заплывшие жиром, заблестели. Он радостно потер руки, предвкушая интересную беседу, во время которой предполагал выведать у сведущей служанки все новости, чтобы потом доложить их настырному Артаверу. А Клементия рада была почесать языком за кружкой пива.

— Представь себе, Хатани, я знакомлюсь на базаре с неизвестной женщиной, а через какой-то месяц ее приглашают во дворец лечить кинара!

— Но ведь кинар Тибор умер!

— Да потому что поздно ее позвали! Она даже не успела дать ему лекарство. Но Румелия так приглянулась кинне, что та решила оставить ее во дворце. Ну а муженек должен быть при жене. Вот меня и послали за ним.

Хатани заволновался:

— Странно, странно все это. Они подозрительные люди. Я сразу это заметил. Ну посуди сама, какой он купец, если ни слова не говорит? А если не купец, то на что они живут? Деньги у них есть, это точно. Нутром чую.

Клементия беспечно пожала плечами:

— А нам какое дело? Господа всегда готовы приютить у себя в доме любого проходимца, лишь бы здоровье поправить. Но надо отдать должное этой Румелии. Мою хозяйку не узнать. Вернее, сейчас-то как раз и можно узнать в ней прежнюю госпожу казначейшу. Какая она была красотка!

— А по мне, так никто с тобой не сравнится, Клементия.

— Да будет тебе, Хатани. Лучше скажи, где твой постоялец?

Хатани встал:

— Пойдем, провожу тебя к нему. — На его лице отразилось такое разочарование, что кокетка даже пожалела толстяка.

Советник Марг внимательно выслушал Артавера. Была середина ночи, и во дворце царила тишина, нарушаемая лишь мерными шагами стражи и приглушенными голосами, называвшими пароль.

— Значит, ты считаешь, что они опасны? — Марг остановился перед своим помощником.

— Да, я слежу за ними с тех пор, как они появились в городе.

— Кинна Ровена приблизила к себе Румелию. Не понимаю, почему она прониклась к ней таким доверием. Чтобы устранить эту знахарку из ее окружения, придется приложить немало усилий. Ровена своенравна и простодушна, как дитя. Ее не насторожило, что кинар Тибор умер в тот день, когда Румелия вызвалась лечить его. Даже одного подозрения достаточно, чтобы подвергнуть пытке эту проходимку. Но кинна и слышать не хочет об ее виновности. Твердит, что Румелия не выходила из своей комнаты. Смерть кинара мне кажется очень странной. Почему стражники валялись в коридоре, а когда их растолкали, они заявили, что ничего не помнят? Даже пытки не заставили их сказать что-нибудь вразумительное. Почему они отошли от двери? Лекарь утверждает, что кинар умер во сне. Но на лице кинара было какое-то странное выражение. Что он увидел перед смертью? Или кого? Что за видение могло исказить такой ненавистью его черты?

— Неужели Румелия проникла в спальню кинара? — прерывающимся голосом спросил Артавер. — Надо ее допросить!

— Я хотел это сделать, но кинна встала на защиту знахарки, будто она ее родная сестра! А у меня не было никаких доказательств. Что нам известно о ней и ее муже? Откуда они прибыли? Зачем? Даже этого ты не смог выяснить! — Марг презрительно оттопырил нижнюю губу и с осуждением посмотрел на Артавера.

— Очень трудно было что-либо разузнать. Румелия хитра, ни с кем ни о чем не говорила, а ее муж вообще нем как рыба.

— Приложил бы каленый камень ему к заднице, вот и развязал бы ему язык, — огрызнулся Марг. — Но теперь уже поздно. Его взяли во дворец, и он состоит при Румелии в качестве ее личного стража. Кинна пожелала включить их в свою свиту.

Подойдя к жаровне, Марг протянул руки к теплу и, не мигая уставившись на голубоватое сияние над раскаленными углями, глубоко задумался.

Кинар Тибор, которому он верно служил так много лет, умер, оставив наследницей несмышленую девчонку. Что ж, он готов быть при ней регентом, но долго ведь это не продлится. Кинна выйдет замуж за правителя соседнего Моруола, а что ждет его после этого? Неизвестно. Захочет ли Ниттон-Тан сам править Илуратом или оставит Марга вместо себя? Где маг будет жить? Здесь или в своем замке, который, говорят, появился на скалистом острове посреди острова Мору за одну ночь. Хорошо бы так. Тогда он спокойно будет заниматься тем, чем занимался на протяжении последних десяти лет. Глупцы думают, что Илуратом правил Тибор. Если бы! Тибор умел только махать мечом! Это он, Марг, сын горшечника и кухарки, сделал Илурат процветающим городом. Благодаря его уму, чутью и хитрости слабое, разрушенное землетрясением кинарство стало сильным государством, с которым вынуждены считаться соседи, в том числе и Моруол. Не потому ли Ниттон-Тан стремится прибрать его к рукам, женившись на кинне?

Решение пришло само собой. Ровена должна поехать к магу, чтобы предупредить его приезд сюда, а Марг тем временем зашлет в Моруол своих людей и поднимет там восстание против мага, захватившего власть вопреки всем законам и обычаям этой страны. Даже если это ни к чему не приведет, Ниттон-Тан вынужден будет сидеть в Моруоле и заниматься своим кинарством, а не лезть в Илурат.

Артавер терпеливо ждал. Наконец советник поднял голову, повернулся к нему и сказал:

— За Румелией необходимо следить. При первой возможности от нее нужно избавиться. Кинну, разумеется, посвящать во все это не следует. В ближайшее время она отправится в Моруол, в замок Ниттон-Тана.

Артавер поклонился.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

В Аграпутаре Кулл оказался совсем не случайно. Валузийская армия, в которой он служил сотником, пройдя через всю Зарфхаану и растеряв силы в многочисленных боях, подошла к границе с Туранией, где встретила ожесточенное сопротивление и вынуждена была отступить. Отряд Кулла попал в окружение и принял неравный бой. Многие полегли в том жестоком сражении. Куллу с горсткой всадников удалось уцелеть и скрыться в предгорье. Они прятались там несколько дней, но затем голод заставил их спуститься в долину, где туранийцы их сразу же обнаружили. Снова началась погоня. Кулл ушел, растеряв всех товарищей. Оторвавшись от преследователей, он бросил коня, скинул плащ, явно обозначавший его принадлежность к валузийской армии, и, надев плащ на голое тело, отправился в глубь Турании, рассудив, что это безопаснее, чем скитаться у границы, где повсюду сновали отряды неприятеля, или идти по следу отступавшей армии. Со временем он приобрел в одной из деревень гнедую кобылу, благо деньги у него были, и добирался до Аграпутара уже верхом. Там он смешался с разноязыкой толпой чужеземцев, съехавшихся в этот торговый город со всего мира. Переждав некоторое время, купив хорошего коня и припасов на дорогу, он решил ехать в Зарфхаану, чтобы присоединиться к валузийцам, но, зная, что граница перекрыта, предпочел отправиться более трудным, но менее опасным путем — через горы.

Ахсур, конечно, был для него обузой, поэтому он решил по дороге куда-нибудь пристроить мальчишку. Во всяком случае, в любом месте Ахсур будет в большей безопасности, чем в Аграпутаре, где бывший хозяин может снова прибрать его к рукам.

Итак, навьючив на лошадей переметные сумы, набитые припасами, они рано утром покинули город и двинулись на север. Ахсур впервые ехал верхом и поначалу едва держался в седле. Кулл не мог без смеха смотреть, как он, с трудом забравшись на спину лошади, стал мотаться взад и вперед, словно сидел на верблюде. Но скоро дело пошло на лад. Гнедая кобыла, которую северянин дал Ахсуру, обладала покладистым нравом и стоически переносила странные телодвижения седока. Он вскоре приноровился к лошади и уже не отставал от Кулла, которому приходилось сдерживать своего горячего вороного, чтобы ехать медленнее.

Атлант недаром предупреждал мальчика, что путь будет очень трудным. Им предстояло переправиться через две реки, а затем пересечь высокую горную гряду, отделявшую Зарфхаану от Турании. Первая половина пути прошла без особых приключений, поскольку они ехали через обжитые области. Кулл со временем отказался от своего намерения избавиться от Ахсура. Он привык к парнишке, а проведя с ним несколько дней в дороге, деля пищу и кров или, если не было крыши над головой, ночуя у костра под открытым небом, почувствовал, что, пожалуй, не захотел бы с ним расстаться, даже если бы представился удобный случай. Ахсур был немногословен и покладист, стойко переносил все трудности пути, к тому же во время привалов не сидел без дела, а ухаживал за лошадьми, собирал топливо для костра, готовил пищу. В общем, был Куллу не в тягость.