Прозрачная Равнина (ЛП)

— Начинаю уже сожалеть об этом, — сказала Алиисза. — Оставь меня одну. Ты ничем не сможешь утешить меня. Ты со своим трибуналом выслали меня сюда, прекрасно зная, что быть одной без единственного существа для меня мука.

— В надежде, что ты придёшь к пониманию всего могущества и радости от того, когда делаешь счастливыми других, в большей степени, чем себя.

Алиисза вновь усмехнулась, но усмешка получилась горькой.

— Я — девочка для плотских утех. Я жажду чувственных удовольствий. Прикосновений, запахов того, кто рядом. Они чувствуют то же, чего страстно желаю я, и тоже получают удовольствие и счастье.

— Эта радость — ложная, недолговечная, и всего лишь малая частичка того удовольствия, которое ты можешь получить, если откроешь своё сердце тому…

— Хватит! — перебила Алиисза. Она развернулась и посмотрела на небожителя через бассейн с низкими стенками, где в прохладном ночном воздухе пузырился фонтан в виде двух играющих детей.

— Не читай мне проповеди! Меня послали сюда, чтобы размышлять. В словах судьи не было ничего о том, чтобы меня пытали такие, как ты!

Торан развёл руками, уступая и храня молчание, но, так и не покинув алю.

Алиисза буквально ощущала на себе его взгляд, когда села на край стенки фонтана, стараясь не сделать немыслимое: она ни за что не заплачет перед ангелом. Она не могла допустить, чтобы он увидел подобное.

Чтобы отвлечь свои чувства, алю опустила руку к поверхности воды, проведя по ней пальцами и наблюдая, как возникают волны, смешиваются друг с другом и исчезают. Луна отражалась от искажающегося и постоянно колышущегося отражения воды в том месте, где сидела полудемоница. Алиисза подумала о ребёнке, растущем в ней, о тех мгновениях недалёкого прошлого, когда её вынудили, когда боялась возможного для себя вреда, и тогда кое-что поняла.

Она почувствовала внутри себя холодную пустоту, потому что ребёнок исчез. Вернее, исчезла она сама. Она почти уже сдалась и, несмотря на внутреннюю борьбу, чуть не расплакалась.

На противоположной стороне бассейна Торан тоже тронул рукой воду, и луна исчезла из вида. Вместо неё Алиисза увидела другой источник света, льющегося из бассейна — тёплый, мерцающий свет, такой же, как из садовых ламп. Несмотря на волны, на поверхности появилось разборчивая и понятная картина.

Алю ахнула. В изображении она увидела себя. Не своё отражение, но изображение себя, спокойно лежащей на постели с белыми простынями. Образ, существо с чертами лица женщины-человека, такая спокойная и красивая, стояла возле Алиисзы и внимательно смотрела на неё. Как и у Торана, у неё были белые пернатые крылья, и носила она похожее белое одеяние. Она развернулась и вышла из рамок изображения, оставив Алиисзу одну.

— Моё тело, — сказала Алиисза, отчасти самой себе. — Мой труп, моя оболочка. — Она сглотнула крупный комок, который почувствовала у себя в горле. — С моим ребёнком внутри. Ребёнком, с которым вы меня разлучили, и которого я никогда не увижу, — рыкнула она и отвернулась.

— До этого ты спросила, как я могу объяснить причину своей филантропии. Как я могу заботиться о тебе больше, чем о себе, и зачем теперь показал тебе эту чудовищную картину. Там, в изображении, кроется ответ на твой вопрос, Алиисза. Все существа заслуживают моей заботы и сострадания. Некоторые принимают её, пользуются и возвращают. Другие — нет. Когда те и другие заставляют меня выбирать, я выбираю защищать угнетённых, жертв. Таков путь Тира, таковы его учения.

— А кто же защитит меня от твоего угнетения? Кто может обещать мне утешение от моих мучений?

— Когда отвергаешь других, кто заслужил сострадание, ты выпадаешь из круга. Ты больше не на равных с ними.

— Недостойная, больше не имею права на твою заботу и сострадание, — сплюнула алю с сарказмом, на какой только была способна. — Должно быть, очень здорово быть таким идеальным.

Вздох Торана прозвучал уставшим и полным сожаления.

— Я больше не собираюсь дискутировать с тобой об этом, Алиисза. Ты выбрала дорогу, по которой пошла. И только ты сможешь найти направление на новый путь своими делами и поступками. Когда ты поймёшь это, когда будешь готова измениться и показать это всем тебя окружающим, тогда приду я, чтобы направлять тебя. До тех же пор ты будешь находиться здесь и размышлять, что всё это значит.

Алиисза почувствовала укол страха. Она поняла, что, несмотря на всё его заносчивое превосходство и очевидное к ней отвращение, она не хотела, чтобы Торан оставлял её одну.

— Когда ты вернёшься? — спросила Алиисза, но, по правде говоря, хотела попросить его остаться. Но сделать этого не могла. Она отказалась представать перед ангелом такой слабой.

— Скоро, — ответил он. — Но ты не будешь одна, Алиисза. Придут другие. И ты должна встретить их, — сказал он, и алю услышала нотки предупреждения в последних словах. От этого по спине пробежал холодок.

— Кто эти другие? — спросила она. — И как мне их встретить?

— Те, кого ты обманула в своей жизни, — ответил дэв. — Те, через кого ты переступила, чтобы заполучить то, чего жаждала сама. Ты должна встретиться с ними, противопоставить нечто той боли, которую им причинила, и решить для себя, что будет необходимо предпринять.

Алиисза задрожала. Внезапно все мягкие тени сада, казалось, стали темнее и зловещее. Колокольчики, звонящие на ветру, зазвучали более грубо, чем раньше. Впервые в своей жизни Алиисза была в ужасе.

На алю надвигались все её собственные демоны.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

— Сюда! — крикнул Засиан, призывая компаньонов следовать за ним.

Вок парировал удар дубиной огненного кентавра и вонзил лезвие Пылающей Крови в грудь существа. Бандит заревел, придя в ярость от боли; из раны полилась липкая субстанция. Камбиону пришлось отпрыгнуть назад, чтобы избежать ударов копыт противника. Это отчаянное движение едва не отправило Каанира в ущелье позади него.

Кентавр, теперь находящийся далеко от Вока, покачнулся, зажимая рану, но его место заняли ещё двое. Полудемон крутанулся, стараясь не дать противникам прижать себя к краю обрыва. Он поднырнул под копьё и отбил каменное оружие своим скипетром. Камбион сделал ложный выпад вправо, соблазняя бандитов напасть на него всем весом. Стоило кентаврам повестись на уловку, как он отскочил влево. Черные каменные тела двух кентавров вновь кинулись вперед, атакуя Вока. И вновь камбион провел обманный манёвр.

Когда оба существа оказались в удобной позиции для атаки, Вок полоснул мечом по ногам существа слева, приводя его в ярость и вынуждая прекратить нападение.

Он провёл схожий манёвр справа, вынуждая второго кентавра отступить.

Именно этого Вок и ждал. Поскольку расстояние между двумя существами увеличилось, камбион кинулся в образовавшийся просвет, приземляясь с другой стороны от кентавров.

Оба бандита повернулись, пытаясь помешать Кааниру, проскользнуть мимо них. Хотя твари и находились по обе стороны от него, камбион был куда более быстр и ловок. Он с легкостью избежал неуклюже нацеленных на него копий. Один из кентавров случайно ударил своего товарища. Раненая тварь взбрыкнула и пнула обидчика, сплетя замысловатое проклятие на своём родном языке.

Вок упал на одно колено в нескольких футах от Мишика. Полудракон сражался с ещё одной парой бандитов. Он очерчивал своим большим дварфским топором огромные дуги. Судя по тому, что один из кентавров хромал, волоча ставшую бесполезной переднюю ногу, Мишик попал по противнику как минимум единожды. Двое монстров держались от свистящего топора на почтительном расстоянии.

— Ещё идут, — проворчал синекожий полухобгоблин, обращаясь к находившемуся рядом с ним Воку.

Камбион заметил, что Мишик повернул голову к новым противникам. Вок глянул в ту же сторону и увидел, что дымящийся кентавр, раненный первым, жадно пьет некую жидкость из медной фляги. Жидкость, скорее всего, была целительным эликсиром — рана в груди монстра стала зарастать.