Страница 40 из 51
Каждый из соперников, даже самый захудалый, играл против нас за огромные деньги; каждый матч для них из проходного превращался в жизненно важный. «Зенит» же не хотел и не мог ввязываться в околофутбольные дрязги. Цена собственной чести для наших руководителей была выше всего, и никто не вправе их за это осуждать. Поражение 0:3 от ЦСКА – из ряда тех, что вспоминаешь с отвращением. Некоторые наши игроки допустили такие грубые ошибки, что я даже перестал на какой-то момент верить, что это именно они у меня перед глазами. Вместо великой игры, и подарка болельщикам, мы подарили три очка армейцам, на своем поле, что я всегда считал позором для своих команд. Уж где-где, а дома ты всегда обязан выигрывать для тех, кто приходит на игру. По крайней мере уж точно не проигрывать так, как это произошло в матче с ЦСКА.
Более того: у наших конкурентов блестяще были налажены такие футбольные "мелочи», как футбольная дипломатия. Что я имею в виду? Все, начиная от приема судей и заканчивая куда более серьезными моментами, связанными, так скажем, с созданием более благоприятного режима для своей команды во время важного матча. Я не говорю сейчас о том, как следует оценивать подобные явления в футболе вообще. Речь всего лишь о том, что в данной конкретной среде конкуренты априори были сильнее нас. И все равно я, всю жизнь поддерживавший чистый футбол без обмана, никогда не смогу произнести слов обвинения в адрес Давида, который не хотел пачкаться в грязи. Один раз себя скомпрометируешь – не выберешься из-под завала никогда. В «Зените» с футбольной дипломатией не были знакомы вообще, но нам, видимо, оставалось только терпеть и делать свое дело. Больно била не мысль о том, что мы уступаем в закулисных играх, а о том, что, увы, в России вообще подобные вещи существуют.
Мы ехали на матч Кубка УЕФА, и знали, что вслед за праздником футбола, на который мы положим все силы, последует матч в какой-нибудь российской глубинке, где «Зенит» во-первых, в состоянии был положить на лопатки любой ковбой-рефери, во-вторых, ребятам постоянно приходилось играть на пределе сил неизменным составом. Тогда трансферные возможности «Зенита» были несколько другими, чем сейчас. Да, по большому счету, что сейчас-то изменилось? Захочешь получить хорошего российского футболиста, необходимо втридорога переплачивать, да еще и договариваться со специальными таинственными людьми, которые представляют интересы игрока. Проще искать игроков за рубежом, за более здравые суммы, что у меня, в принципе, получалось. То, что в последствии в мой адрес неслись обвинения в том, что Петржела привозил в Петербург плохих игроков вызывали у меня смех. По большому счету, кроме Чадиковского и Малетича никто не провалился, свой вклад в игру «Зенита» внес каждый из тех, кто приехал в Питер. С Чади мы не угадали в том плане, что он слишком рано почувствовал себя звездой, зная о своей уникальной технике. На тренировках даже Аршавин с Кержаковым, бывало, Драгану аплодировали, когда тот вытворял с мячом всякие цирковые номера. Но в те моменты, когда нужно было включить волю и характер, Чадя, почему-то, был тише воды ниже травы.
Малетич же наоборот, с точки зрения человеческих качеств был почти идеален. Даже чересчур добрым, что и сослужило ему плохую службу. На тренировках с местными звездами нужно было вести себя понаглее – наши ребятки никому просто так не хотели отдавать полковое знамя и того же Малетича в итоге просто загнобили. Он ушел в себя и в «Зените» проявить себя не сумел. В отличие от Гартига, которого та же питерская молодежь заметно побаивалась…
Вспоминали мне и приобретение Марека Кинцла. Он просто не подходил для нашей игры – быстрой и комбинационной, а скорее был необходим для постепенной атаки с большим количеством навесов. Да, я одно время считал, что вполне логично было бы приобрести высокого «штурмового» форварда, который бы помогал бы нам взламывать оборону соперника, старающегося отбиться любой ценой. В конце концов, мне рассказывали, как питерские зрители любили великана Гену Поповича за его мощную игру на втором этаже и хотел привезти именно похожего игрока. Но довольно скоро стало ясно, что самый эффективный способ добиться от зенитовской атаки результата был… оставить Кержакова и Аршавина в покое. Переучивать эту пару означало терять время, а в Питере у тренеров его никогда не бывает. Болельщикам на наши различные проблемы, что вполне логично, было наплевать. Болельщики везде одинаковые, они хотят видеть, как их команда выигрывает, а не упускает высокие места из года в год. Во время матчей я постоянно слышал: убери того, поставь другого; не ставь другого, поставь того, выгони третьего. Но два года подряд мы оставались на финише лишь со стартовыми одиннадцатью футболистами, которым каждый следующий матч давался все тяжелее. Втройне неприятно, кстати, было слышать свист от некоторых людей, приходивших на стадион. Не уверен, что прямо так оно и было, но кое-кто из ребят после такой реакции заметно падал духом. Что ж, чрезмерная требовательность болельщиков – один из основных признаков футбольного менталитета Восточной Европы, в Чехии можно столкнуться примерно с тем же самым.
Понимая, что в чемпионате нам все равно не достичь самой высокой вершины, я пошел на отчаянный шаг – отдал приоритет Кубку УЕФА, поскольку для репутации «Зенита», не слишком раскрученного, мягко говоря, в Европе клуба, это был крайне важный момент. Я уже давно не живу в Петербурге, а разговоры о том, что тем или иным игроком интересуется «Севилья», «Гамбург», или «Марсель» продолжаются по сей день. Была бы такая ситуация возможна, не обрати мы на себя внимания в Европе, которая тяжело и без особого желания признает российский футбол?
И спустя два года своей работы в Питере я, возвращаясь в отпуск в Чехию, не встречал однозначной реакции на самого себя. Каждый из моих близких или дальних знакомых вел себя по-разному. Кто-то явно завидовал и тяжело это скрывал (что, в принципе, можно считать признаком уважения), кто-то вообще не воспринимал Россию, как футбольную страну и считал, что я «играю в игрушки». Интересно, кстати, вспомнить, что после того, как мы с «Зенитом» взяли в 2003-м серебряные медали, первым кто мне позвонил поздравить, был мой нынешний партнер по оломоуцкой «Сигме» Иржи Кубичек. Лишь время позволяет понять, кто тебе настоящий друг, а кто – нет. Я знал, что Иржи близкий мне человек, и именно ради него вернулся в чешский чемпионат, хотя однажды сказал себе, что с этим турниром в моей жизни покончено раз и навсегда. Тогда же, в 2003-м, он, пожалуй, единственный не скрывал восторга: «Знаешь, Власта, ты ведь сделал Чехии такую рекламу. Это фантастический успех, ты сумел сотворить то, что мало кому из иностранцев после тебя удастся»… Те же, кто завидовал, только заставляли меня усмехаться. В какой-то момент я прекратил свои споры о России. Мне стало все равно, кто, что и почему думает. Потому что в один момент я понял, что люблю Петербург больше, чем свой Либерец, где, казалось, я мог спокойно, без стрессов, существовать и радоваться жизни.
Время идет, люди меняются. Удерживать на плаву молодых ребят, которых сам же поднял на высокий уровень – задача не из легких. Никто ведь из вас наверняка не даст себе гарантию, что хотя бы на секундочку не почувствует себя королем вселенной, если в один прекрасный миг из безвестного человечка с минимальным достатком и без особых целей в жизни вы превратитесь в преуспевающего и популярного типа, для которого по большому счету не существует ни одной нерешаемой проблемы. Да, тяжелую концовку 2004-го года и объективные обстоятельства, объясняющие потерянные медали, грех не констатировать. Но были у наших проблем и иные причины, в возникновении которых я винил в том числе и себя. Год 2005-й я начал с затягивания гаек, и несколько перекрыл кислород демократии, которую сам же и ввел в «Зените». Правильно использовать свободу – вот чему предстояло научиться молодым людям, вроде Денисова и Быстрова, которые были к тому времени далеко не такими скромными и мальчиками, как в самом начале, когда приходили ко мне в кабинет жаловаться на жизнь.