Страница 25 из 75
Произошедшее с ним недавно на «большой земле» стало все больше казаться дурным сном. Фальшивые деньги, кровавое кумете в усадьбе Рахимовых, безжизненное тело Темира на ринге…
И… Бахор…
Вот о ней отчего-то забыть было труднее всего.
Сдержал ли Спитамен-ака слово и позаботился о девушке? Эти сомнения не давали ему покоя. Днем, во время тренировок, еще ничего. А вот ночью, когда он оставался наедине со своими мыслями, порой становилось невыносимо. Хотелось сорваться с постели и бежать.
Куда бежать? Разумеется, назад. К Бахор. Вдруг ей плохо, вдруг ее нужно спасать. А он здесь, в горах прохлаждается. Дышит разреженным воздухом, понимаешь…
Позавчера, ближе к вечеру, Фработак сказал ему, что ненадолго отлучится. Велел приглядывать за стадом, никуда не уходить, ни во что не соваться — в общем, как всегда, одна и та же песня. А куда тут денешься, спрашивается? Вокруг одни горы да долины, коровы с овцами. Ну, может, какие хищники в округе шастают.
Пастух уже пропадал пару раз где-то на полдня. К закату всегда возвращался, принося невесть откуда кое-какую провизию из разряда той, которую нельзя было раздобыть на месте. Что он еще приносил в суме, кроме мешочков с солью и пряностями, Роман не знал. Только догадывался, что не за перцем или шафраном ходил загадочный горец. Как-то приметил, что наставник прятал в один из хранившихся в пыльном углу кувшинов некий кусок кожи, испещренный письменами. Разумеется, не стал совать нос куда не просят. Однако ж стало обидно, что его здесь за лоха держат.
Итак, на сей раз наставник отчего-то задержался. Роман не придавал этому большого значения. Мало ли какие могут быть дела у взрослого мужчины. Он ведь фактически ничего не знал о своем хозяине. Живет ли тот здесь постоянно или на зиму уходит в какое-нибудь селение, есть ли у него семья. Вот именно, здоровый парень. Мог и у знакомой красотки замешкаться. Выпить, в конце концов. Жизнь есть жизнь.
Да и недосуг было размышлять о том, где дэвы носят Фработака. Поскорей бы только возвращался. А то справляться одному с такой оравой четвероногих было сложновато. Несмотря даже на помощь всемогущего Белого, который взял над непутевым городским жителем шефство.
Наблюдал за всеми телодвижениями Градова не хуже Фработака. Только что говорить и драться не мог. Насчет последнего, правда, журналист сомневался, с опаской поглядывая, как бычок, недовольный тем или иным действием парня, рыл копытом землю, фыркал и наставлял на него рога.
Вот жандарм!
Особенно нервно проходил процесс дойки коров. Тут четвероногий отелло буквально сатанел. Не приведи Ахура-Мазда, чтоб Роман как-то не так дернул, причинив корове неудобство. Горячее дыхание из ноздрей Белого прямо обжигало журналисту затылок.
Не даст и расслабиться, не то что «о высоком помечтать».
Вот, например, сегодняшний день словно нарочно выдался для того, чтобы позагорать на солнышке, нежась на зеленой и густой травке. Так нет же. И присесть не даст. Только пятая точка Градова к земле потянет — рев, и топот, и скрежет зубовный.
— Ладно, ладно, успокойся! Я — сама бдительность!
А от кого бдеть, спрашивается? На добрый десяток километров вокруг ни одной двуногой твари не наблюдается.
Надо же! Никак сглазил?
Никогда прежде Роман не наблюдал за собой такой способности.
Из-за дальней скалы, у которой как раз и пасся Белый во главе шести своих товарок и одного будущего соперника, совсем еще молодого и «зеленого» бычка (даже не бычка, а так, теленка), показалось четверо людей, одетых по местной моде.
Питерец, памятуя наставления Фработака ни во что не лезть, прилег в траве и притаился, ожидая, что воспоследует дальше.
Четверка подошла ближе, и журналист разглядел, что это они только на первый взгляд показались ему одного поля ягодами с его хозяином. На самом деле эти выглядели чуть иначе. Уже хотя бы тем, что вместо просторных рубах носили что-то похожее на тунику, поверх которой накинут плотный плащ. Двое было без штанов. На ногах сандалии, а не сапоги. Пришлецы не имели ни усов, ни бород, а их волосы были коротко подстрижены. Кожа чуть бледнее, чем у пастуха.
Не горцы, нет. Наверное, жители того самого Города, о котором упоминал Фработак и где он, наверняка, сейчас околачивается. Одежонка, конечно, не совсем городская, но это уж дело вкуса.
И чего они здесь забыли?
Не иначе как разбоем промышляют, соколики. Проведали, что владелец стада в отлучке, и решили прибрать то, что плохо лежит. Не кругло, парни, ой не кругло. Не боитесь вы гнева Ахура-Мазды. Или в кого вы там веруете? В Аллаха? Возможно. Вон, все темненькие и носатые.
Между тем ребята вели себя совсем по-хозяйски. Осматривали и ощупывали коровенок, качая головами и переговариваясь. О чем шла речь, Роман разобрать не мог — было далековато. В конце концов, все их внимание сосредоточилось на теленке, возле которого они и стали приплясывать, примеряясь, с какой стороны к нему лучше подступиться.
Тут решил обозначить свое присутствие Белый, которому не понравилась бесцеремонность гостей. Взревев изо всей дури, бык наклонил голову и помчался, что твой паровоз, вперед на врага.
Парни особенно не перетрусили. Рассыпались в стороны и загоготали, загалдели, видимо, довольные приключением. В руках у двоих блеснули длинные ножи, остальные двое извлекли из заплечных сумок сетки.
Ну-ка, ну-ка, охотнички. Посмотрим, кто кому задаст перцу.
Через пару минут Роман понял, что «горожане» вылеплены не из сырого теста. Свое дело они знали очень хорошо. Их движения были отшлифованы и слажены. Мастерство против грубой животной силы.
Профессиональные скотокрады?
В общем, вскоре Белый был спеленат и обездвижен.
Что они дальше собираются делать? Неужели думают своими силами утащить здоровущего быка?
Или?..
Роман откровенно встревожился. Пока шли игры в убегалки-догонялки, он еще мог себе позволить побыть в качестве стороннего наблюдателя. Однако развлечения на свежем воздухе приобретали все более тревожный окрас.
Вот один из чужаков поднял над головой быка нож и стал проделывать блестящим в лучах солнца клинком какие-то пассы перед глазами животного. Остальные трое расселись кружком и с интересом наблюдали за манипуляциями приятеля.
Э-ге-ге! Не шашлычком ли решили полакомиться, братцы-кролики? А как же неприкосновенность частной собственности? Или для вас закон не закон?
…Власть, захваченная этими ненасытными волками (подобно Грехме) через нечестие и дурные мысли, в конечном счете принесет неудачу им и разрушение их собственной жизни! Эти алчные волки будут жадно просить тогда святое откровение Воспевающих гимны Твои — провозвестников, что защитят праведных и достойных от угрозы врагов!..
Тришула на груди ощутимо нагрелась.
Как тогда…
Плюнув на запреты Фработака, Роман метнулся вперед.
До раздумий ли тут, когда у тебя на глазах покушаются на Проводника, на единственное звено, связующее тебя с родной землей. Всего один взмах разбойничьего ножа — и тоненькая, эфемерная нить оборвется.
Подобного журналист допустить не мог.
Как джинн из лампы возник он перед онемевшими от неожиданности ворюгами и пустил в ход все свое умение.
Тычок большим пальцем в шею верзилы с ножом. Тот, по-рыбьи захлопав ртом, успел сделать пол-оборота корпусом и рухнул в траву, приложившись головой о копыто предполагаемой жертвы.
Не сбрасывая темп, Градов настиг и второго разбойника, не успевшего подняться с земли. Приложил его кулаком по темечку. Полежи, родной, подумай над своим поведением.
Тем временем двое оставшихся парней уже были на ногах. Выхватив свои ножи (ага, да это короткие мечи), они направили их в грудь питерца. Напугали попа чертями!
Обозначив нападение на левого, Роман сделал вид, что поскользнулся, и когда ликующий правый замахнулся, чтобы достать его (краем глаза журналист заметил, что клинок был повернут плашмя, но не успел удивиться), нанес серию коротких ударов в область живота атакующего, превратив врага в лягушку-квакушку — руладу именно таких квакающих звуков издал несчастный.