Страница 12 из 18
«Ставки?!» – встрепенувшись, мигом навострил уши непоседа–бес, до сей поры скучавший на моем левом плече. И, заерзав, требовательно уставился на меня, явно желая, чтоб я разузнал об этом поподробней. Впрочем, мне и самому интересно стало, и я полюбопытствовал у Карла:
— И каковы же, по мнению букмекеров, шансы на то, что победа в дуэли будет за мной?
— Вроде бы один к семи сейчас принимают, – ответил он. После чего, пожав плечами, простодушно заметил: – Никто же не знает, какой ты фехтовальщик.
— Да, умеешь ты вдохновить, – хмыкнул я, заставив Карла смутиться. Но развивать тему не стал, а, встряхнувшись, с максимально возможным оптимизмом, которого вовсе не испытывал, предложил: – Ну что, продолжим тренировку? А там, глядишь, я с этой треклятой рапирой обращаться и научусь!
— Нет, разумеется, за пару оставшихся дней мы тебя поднатаскаем немного… – переглянувшись со своим владетельным приятелем, осторожно изрек баронет. И, помолчав, добил: – Но если честно, сомневаюсь, что твое мастерство после нескольких уроков возрастет в достаточной мере.
— Так, а что делать? – криво ухмыльнувшись, развел я руками. – Биться–то все равно послезавтра придется. Отступаться от своего и откупаться от Ральфа, либо каким–то иным способом уклоняться от дуэли я не собираюсь.
— Тогда действительно продолжим, – после краткой заминки согласно кивнул Карл, вставая в стойку.
И мы продолжили клинками звенеть. Подход, выпад или блок, отход… Снова сближение для того, чтоб атаковать самому либо отразить нападение противника, и резкое смещение – разрыв дистанции. Прямо как танцевальные па… Только музыки не хватает в такт движениям, то вальяжно–ленивым, нарочито неторопливым, то стремительно–резким, запредельно быстрым.
Но пришедшее на ум сравнение поединка на рапирах с танцами даже не позабавило меня. Ведь чем дальше, тем понятней мне становилось, что мои шансы на победу в дуэли над профессиональным бретером, прямо скажем, невелики. Да что там – просто призрачны. Я же, понятно, не изображал мальчика для битья в дружеских поединках с благородными приятелями. Старался. Тактики различные опробовал. Даже немного чистой стихиальной энергии из накопителя на наруче поглотил, чтоб ускориться. И попробовал выложиться, как в настоящем бою. Нет, мне, конечно, стало чуть полегче своим противникам противостоять, но в корне это ситуацию не переломило. Силы–то у меня было даже больше, чем надо, и скорости предостаточно, да и ловкости хватало, а умения обращения с рапирой как не было, так и нет. И я словно в глухую стену утыкался. Со всей своей чудовищной мощью, которую просто некуда было приложить. Самым жутчайшим образом сковывало меня это дуэльное оружие, якобы великолепно подходящее не только для выпендрежа перед приятелями и благородными дамами, но и для убиения реального врага… Что явная брехня! Ибо ну край как неудобно этим прутиком невесомым сражаться. Который, того и гляди, вот–вот переломится в азарте схватки.
— Кэрридан, да не переживай ты так за свою рапиру! – какое–то время спустя, остановив схватку, в сердцах высказался Карл. – Не переломится она! – И в доказательство своих слов взял клинок двумя руками за разные концы и, приложив некоторое усилие, изогнул свою граненую полоску стали дугой. – Вот, полюбуйся! Не ломается она, только гнется!
— Да, действительно, – поддержал его Лайнус, – ты зря беспокоишься на этот счет, Кэрридан. Мастера–оружейники давно уже разрешили проблему хрупкости клинков рапир и шпаг, подобрав для такого оружия специальный сверхпрочный сплав.
А стоящий рядом с ним Айвен предположил:
— Вероятно, все дело в том, что Кэрридану прежде попадались дуэльные клинки крайне низкого качества, из ломкой стали или просто старой работы. В провинции подобный хлам встречается сплошь и рядом.
— Ну, если так, то конечно… – с сомнением протянул я, глядя на не внушающую мне доверия тонкую невесомую полоску металла в руке. И после отмашки Лайнуса, означающей начало нового поединка, начал действовать рапирой пожестче. Не беспокоясь о том, что она, не выдержав моей сокрушающей мощи, со звоном разлетится, как тот же фальшион.
Дело сразу пошло на лад. Перестав подстраиваться под оружие и сдерживать силу, я перешел в наступление. Взялся Карла атаковать. И почти преуспел в этом. Если, конечно, можно счесть за успех стремительный обмен уколами. То есть до противника–то я добрался, но и сам подставился.
— Постой–ка! – воскликнул Карл, отскочив. И, выронив рапиру, потряс освободившейся рукой. После чего сердито заметил: – Силищи у тебя, Кэрридан, немерено. Руку мне совсем отсушил…
— Это да, – с готовностью согласился с ним Айвен. – Силы Кэрридану не занимать. – И, поглаживая большим и указательным пальцами подбородок, глубокомысленно изрек: – Ему бы дубину какую. Тогда бы я не поставил на Ральфа и медяка.
Я учел это замечание, но вырабатывать стратегию боя на его основе не стал. Ибо не обольщался. Прежде чем я отобью руки своему противнику, так что он не в состоянии будет рапиру в руках держать, он меня зубочисткой этой стальной истыкает всего. А я, в отличие от виконта, вряд ли переживу прямой укол в сердце. Хотя регенерация у меня теперь просто невероятная благодаря бесу, сомнительно все же, что она настолько хороша. И проверять, справится ли на самом деле мое тело с таким повреждением или нет, право, не хочется…
Так незаметно день в беспрестанных поединках и пролетел. К вечеру я освоился уже немного с непривычным оружием и совсем уж круто, как поначалу, не плошал. Нет, не то чтобы стал много лучше управляться с рапирой, – просто приноровился к своим противникам. И их стилю боя. Да и нечеловеческая скорость меня зачастую выручала. Спору нет, талиары у Карла и Лайнуса хороши – истинные вампиры как–никак, – но заемный дар, как ни крути, это не совсем то же самое, что собственный. Особенно если новые возможности тела обретены не в раннем детстве, когда их легче принять как свои, а гораздо позже.
В общем, с несомненной пользой я провел время. Потренировался, к рапире и кинжалу в руках приспособился, разобрался с тем, что мне вообще от предстоящей дуэли ожидать, а вдобавок изучил несколько весьма хитрых финтов, на которых, по словам приятелей, ди Марсио не раз подлавливал своих визави. А то бы я и не ведал, к примеру, о милой привычке Ральфа метить клинком не в сердце или печень своего противника, а точно в кости и их сочленения. Заставляя его таким образом пережить не самые лучшие секунды в своей жизни и утратить контроль над ходом боя. Боль ведь невероятная возникает в тот миг, когда граненый металлический штырь вонзается прямиком в кость и раскалывает ее. А за всю эту радость, несомненно, нужно благодарить мастеров–оружейников, подаривших миру сверхпрочный сплав для дуэльного оружия. Нынешние рапиры ведь не ломаются. Тогда как прежние никто не рисковал так применять из–за реальной опасности сломать клинок.
— Ладно, закончим на сегодня, – произнес наконец, отступая, Лайнус, который только и составлял мне пару в последний час. Карл–то пораньше сдался, вымотавшись до предела.
— Давно пора! – тут же встрепенулся услышавший об окончании тренировки Айвен, уже замаявшийся, похоже, за нашими поединками со стороны наблюдать.
А я просто кивнул, опуская шпагу. Возражать не стал, ибо сам как собака устал. Противники–то мои хоть сменяли друг друга, когда выдыхались, а я площадку так за весь день ни разу и не покидал. Вот и желал сейчас совсем немногого – всего лишь принять ванну, плотно покушать да завалиться на мягкую постель. И, смежив веки, просто полежать. Хоть несколько минут.
Но все – мечты, мечты… Не мог же я банально бросить своих благородных приятелей и уйти? Пошел, разумеется, их провожать. А там мне пришло в голову, что надо бы их отблагодарить за науку. Вон сколько провозились со мной, искусству фехтования на рапирах и кинжалах обучая… А я не проставился даже. Ну и, так как силы немного вернулись ко мне, я предложил Карлу, Лайнусу и Айвену в кабачок какой–нибудь приличный заглянуть да там немного посидеть. Завтра–то никак – мне отдохнуть нужно будет перед дуэлью.