Любовь оружейной принцессы

— Так ты поднажми там… на педали. Дело-то ерундовое, организовать пару скандалов, девка потом сама все доделает. Кстати, Никита еще в прошлом году к ней присматривался. Ну, давай за тебя! — Он наполнил обе рюмки.

— Никита? Ты и про это знаешь? — изумился Осмоловский.

— Работа у меня такая. Короче, для него — удовольствие, ты — в шоколаде. И как говорится, все довольны, все смеются. Ну, будь!

Осмоловский мрачно хмыкнул, покачал головой, внимательно глядя на гостя. Но тот смотрел невозмутимо, серьезный человек, такого не смутишь актерским взглядом.

Глава 5

Странный парень этот Игорь, полная противоположность говорливому Паше. Всю дорогу молчал, даже не смотрел в сторону пассажира, как будто Славик у него сто рублей занял в прошлом году и до сих пор не отдал. По крайней мере в Левобережной ребята так говорили, если замечали мрачный взгляд в свою сторону. Но здесь Славик держал при себе станичные шуточки. Лена объяснила, что в Москве нужно забыть про все, что было в Левобережной, чтобы не выглядеть деревенским дурачком. Конечно, никто не хочет казаться белой вороной, но вот что интересно — когда собирались своей компанией, все вспоминали именно деревенские шутки и подколки. Анри — московские, дворовые, Гуля — таджикские, Петр — ярославские, и никто не выглядел глупым. Ну так то ж друзья, а тут совсем чужой человек, так что лучше промолчать. Хотя очень хотелось спросить: «Чего ты, парень, хмуришься? Не хочется тебе везти какого-то студента — так и скажи, я могу пересесть на электричку…»

Джип мчался по подмосковному шоссе в стремительно сгущающихся сумерках. Когда въехали в Москву, Славик попросил остановить машину у первой же станции метро и вышел не прощаясь, прихватив пластиковый пакет с тещиными пирожками. Похоже, этот маневр застал врасплох мрачного Игоря, до «Кунцевской» было еще далеко, парень даже окликнул Славика, но тот не обернулся. Чего с ним разговаривать? Не хочешь возить студентов в Москву — не вози, так прямо и скажи. Не можешь сказать — так вези, делай свою работу и будь человеком. Какие тут сложности? Он сам, когда работал бригадиром на свиноферме, совсем не стеснялся своей работы, а если кто шутил неудачно — так и в морду мог дать. А этот сидит, надулся… Да пош-шел ты!

На метро потратил сорок минут и в половине седьмого вечера был уже дома. Если это можно назвать домом! Пустая квартира, где жена — непонятно, ни ужина, правда, есть он не хотел, ни записки, мол, отправилась туда-то, буду во столько-то, полная тишина. Ну он же слушается Лену, старается выглядеть так, как она хочет, что ж сама-то не может уяснить простых истин? В Левобережной, в его семье было принято, если отлучаешься вдруг — оставь на столе записку, чтоб никто не волновался. Об этом и Ленку просил не раз, что ж тут сложного? Нет, умотала куда-то…

Славик выскочил из квартиры — иномарки жены во дворе не было, значит, не на дискотеку отправилась… Хотя она может и за рулем сидеть после нескольких порций пива. Интересно, куда это Ленка поехала?

Вернувшись в квартиру, он выложил на кухне пирожки тещи, понятное дело, остыли, но можно ведь разогреть. Сунул миску с пирожками в ростер, потом открыл холодильник, оглядел его содержимое, понял, что нужно бы в магазин сходить, купить продуктов… А лучше — на Багратионовский рынок, взять настоящего мяса, щи сварить, кусок свинины пожарить, курицу, чтоб цыпленка-табака можно было приготовить. Поначалу очень нравилась городская еда — супы из порошков, сосиски, сардельки, такие-сякие, котлеты по-киевски, только достань из коробки да брось на сковородку, и готовы. Быстро и вкусно, а главное — интересно и вроде бы современно. Однако чем дольше он жил в Москве, тем сильнее тянуло к настоящей, домашней пище. Чтоб если мясо — так парная свинина, которую работникам свинофермы продавали со скидкой, если суп — так из молодого петушка, которого мать зарубила днем, а щи — из мозговой говяжьей косточки… В городе ведь тоже можно так питаться и, наверное, нужно было. Ну вот, этим и займется завтра после института… академии.

Надо же что-то делать, а то совсем странная семья у них получается. По поводу семейных ценностей у Славика много было соображений, да что толку в них? Это, конечно, не семья, если жена не готовит ужин и не ждет мужа с работы, держа на плите сковородку, даже если он не голоден. Да ведь не семья и в том случае, если муж не приносит в дом денег, не содержит жену и детей. А у него как раз такая ситуация и есть. Ну хорошо, зарабатывать пока что не получается, приказали — учись! Он учится, но что-то изменить может. Завтра с Ленкой после занятий поедут на рынок, он все купит сам и сам же приготовит. Никаких полуфабрикатов, хватит.

Пирожки разогрелись, Славик выключил ростер, поставил миску на стол. Включил чайник, чтобы заварить кофе. Да вот же, пирожки! Елизавета Петровна хоть и жена миллионера, ездит от дачи к заводу с машиной сопровождения, и волосы красит глупо, а ведь пирожки печет! Потому что это по-настоящему вкусно и просто необходимо для нормальной семейной жизни. Правда, трудно представить, что Ленка сможет испечь вкусные пирожки, хотя любит их, но со временем… он сам научится!

За этими мыслями и застал его звонок в дверь. Славик открыл, впустил в квартиру жену. Заметил, что она сегодня особенно прихорошилась, не каждый день столько времени уделяет своей внешности, привыкла, что нравится ему и с минимумом косметики на лице. А сегодня, значит, решила понравиться еще кому-то?

— Привет, Славик! — воскликнула Лена, обнимая мужа. — Как съездил? Все нормально у предков? Ой, а чем это так вкусно пахнет? Пироги притащил? Ну ты молодец!

Лена разделась, повесила в гардероб кожаную куртку, полусапожки бросила у пуфика в прихожей. Славик поднял их, аккуратно поставил в шкаф для верхней одежды. Негоже, если обувь валяется как попало. Тем более дорогая — он помнил, что в сентябре за эти полусапожки Лена отдала восемь тысяч рублей.

— Слушай, сделай чай или кофе, я сейчас переоденусь и прибегу на кухню, — сказала Лена и поспешила в спальню.

— Хорошо. Ты сегодня все-таки решила съездить в институт?

— Ну… в общем-то да, — послышалось из спальни.

Славик пошел следом за женой, остановился у двери.

— А что так поздно?

— Тебе какое дело? — раздраженно крикнула Лена. — Ты что, следить за мной надумал? Я не обязана тебе отчитываться, где бываю, что делаю!

Он пожал плечами и отправился на кухню. Заварил две чашки растворимого кофе, сел за стол. Конечно, они договорились не ревновать друг друга и не подозревать в чем-то страшном, а честно рассказывать обо всем. Но если жена очень уж сильно красится в его отсутствие, возвращается поздно и не хочет говорить, где была, то это… И дураку понятно что. Он мрачно усмехнулся.

Да, он любил Ленку, да, хотел сделать так, чтобы она жила с ним как за каменной стеной, и делал. В смысле финансов нет, конечно, да ей это и не нужно было. Вот казус: главный показатель мужской состоятельности — деньги Ленку интересовали меньше всего. Они у нее всегда были и всегда будут, папа-миллионер не оставит единственную дочь без денег. Во всем остальном Славик был для нее и мужем, и папой, и мамой. Но где-то в глубине души понимал, что однажды она может сделать нечто такое, что он простить никогда не сумеет. Просто соберет свои вещи и уедет в Левобережную. Поэтому и спокоен был, жил в чужой, снимаемой квартире, хотя был бы рад своей, ну, Ленкиной, пусть самой захудалой, однокомнатной, где-то на окраине, но где они бы чувствовали себя истинными хозяевами. И от дорогих подарков в виде иномарок отказывался легко. Да и вообще, честно говоря, чувствовал себя неуверенно. Потому и выглядел таким спокойным, даже равнодушным.

Но сегодняшняя встреча с тестем что-то растревожила в его душе. Значит, уважаемый человек, хороший человек, пусть и богатый, верит ему? Надеется на него, хочет помочь по-мужски, не денег сунуть, как очередному тузику дочки, а дать возможность самому работать, вникать в смысл сложного производства. Не хотелось его подводить, не хотелось терять такую интересную, увлекательную работу. Он знал, что сможет, оправдает доверие, но Ленка…