Страница 163 из 184
— Я понял, товарищ старший лейтенант. Командир полка приказал мне представиться вашему комбату, когда это можно будет сделать?
— Комбат наверняка после обеда приедет посмотреть, как тут дела. Я тебя предупрежу. Тогда и представишься.
После обеда из дивизии привезли почту и газеты. Почту привозили раз в три дня. Количество писем из-за публикации в центральной прессе с каждым разом увеличивалось. Получить письмо на войне от родных — это счастье. В батальоне таких счастливцев было человек тридцать. Многим написали родственники, узнавшие своих сыновей и братьев по фотографиям в газетах. Всех взбудоражил Маэстро, который первым просматривал почту.
— Ура! — завопил старший писарь, так громко и так неожиданно, что Наталья, заносившая в книгу "Прикомандированные" новые фамилии, подпрыгнула на стуле.
Маэстро кричал "Ура!" и восторженно махал газетой.
— Что случилось, товарищ сержант?
Маэстро, успокоившись, опять сел за стол.
— Всё, Наталья. Последний раз тебя по имени называю! Дальше только по имени отчеству!
— Это почему же такая официальность?
— Жену Героя Советского Союза, капитана Михайлова, называть по-другому нельзя! Поздравляю вас Наталья Кондратьевна! На, читай: "Присвоить звание "Герой Советского Союза" с вручением "Ордена Ленина" и медали "Золотая звезда" капитану Михайлову Борису Алексеевичу". Он третьим в списке.
— А может это однофамилец? — недоверчиво заявила Наталья.
— Не сомневайтесь, Наталья Кондратьевна! Это именно ваш муж. К гадалке не ходи, лет через десять станете женой Наркома.
— Я не хочу, чтобы Боря наркомом был. И не хочу уходить из батальона.
— Значит, будете женой командира дивизии или корпуса. Кто станет Героя Советского Союза командиром батальона держать? Заберут комбата у нас, наверняка заберут, на повышение. Но вы не расстраивайтесь, в Москву поедете, Калинина увидите, а может и самого товарища Сталина. Награды ведь эти в Москве вручают. А вы гордиться таким мужем должны и во всём его поддерживать. Комбат у нас настоящий Герой. И всем нам повезло, что мы служим под его началом. Возьмём меня: в звании повысили, медалью наградили. И так почти все в батальоне. И всё благодаря комбату. Война уже месяц, считай, идёт, а у нас один убитый. А боёв и нападений мы, для тылового подразделения, уже много пережили. Воевать немного научились, танки быстро ремонтируем. Техники стало в два раза больше. Батальон у нас сплочённый, как одна семья. А это дорогого стоит. Хороший у нас командир. Вот его Правительство по заслугам и отметило. Ладно, я пойду, раздам письма, а вы продолжайте писать список. Газету сами почитайте, но никому не показывайте пока. Всем батальоном командира поздравим.
Через полчаса Маэстро раздал письма и пригласил командиров взводов пройти в штаб, для получения экстренной информации. Все собрались через полчаса, за исключением Рогова, который вместе с комбатом был в школе истребителей танков. Лукьяненко, Петров, Васильев, Ревякин, Заремба.
— Давай, не тяни Маэстро, — сказал Лукьяненко, — у всех дел полно.
— Товарищи командиры, довожу Указ Президиума Верховного Совета СССР, — торжественно начал сержант, встав из-за стола. Народ после такого вступления подобрался, приняв положение смирно. Наталья тоже встала. И Маэстро зачитал весь короткий текст.
Командиры дружно закричали "Ура!" понимая всю значимость события, а Лукьяненко спросил: — Комбату докладывал?
— Пока нет. Думаю надо объявить перед строем и всем командира поздравить!
— Как всегда дело говоришь. Я сейчас прозвоню туда и предупрежу Рогова, чтобы сразу сообщил, как только комбат со школы в батальон направится. Людей построим и встретим. Я доложу, а ты Маэстро зачитаешь. Все потом и поздравим, — сообщил своё решение Лукьяненко. — Старшине я задачу поставлю, чтобы на ужин расстарался по такому случаю. А ты готовь концертную программу на вечер.
Лукьяненко позвонил, рассказал Рогову "по секрету" в чем дело, и тот пообещал, что как только капитан Михайлов сядет с автоматчиком на мотоцикл, в батальон сразу доведут. И сам с ним приедет тоже, чтоб не пропустить такое мероприятие.
Глеб понял, что в батальоне что-то происходит, когда мотоцикл Михайлова, обогнув лес, приблизился к расположению. Он всегда держал под контролем перемещения Бориса, понимая, что проще всего достать его подопечного выстрелом из кустов. Это в батальоне он под охраной постов и секретов. А на дороге, может под пулю попасть запросто. Вот и проверил он, как обычно, опушку леса вдоль дороги, а на подлёте заметил в батальоне какое-то энергичное шевеление. Народ, услышав тройной звуковой сигнал, поданный ударом в било, быстренько строился, занимая места согласно установленного порядка. Норматив, который установил комбат, был две минуты. Боец с оружием обязан был прибыть на место построения встать в строй. Когда тренировали специально, укладывались и в минуту. Что тут бежать, двести метров всего.
— Глеб, что это народ весь выстроился? — спросил мысленно Борис у Хранителя.
— А я знаю? Зам твой всех построил. Имеет право. Начальство видно какое ждут.
Комбат остановил мотоцикл. Рогов с автоматчиком тут же соскочили и бегом побежали в строй. Борис снял шлём, ударом о колено привычно выбил пыль и нахлобучил обратно на голову. Смахнул рукавом соринки с орденов и двинулся к строю.
— Равняйсь! Смирно! Равнение направо! — скомандовал Лукьяненко и зашагал навстречу командиру, держа руку под козырёк.
— Товарищ капитан! Батальон для торжественной читки Постановления Президиума Верховного Совета СССР построен. Разрешите зачитать постановление?!
Комбат прошёл на середину строя, принял положение смирно и сказал: — Разрешаю! Зачитать Постановление! — гадая, что это за документ, по случаю которого Лукьяненко построил весь народ. Улыбающиеся лица командиров взводов его настораживали. Остальные, как и он, были не в курсах, за исключением особиста, стоявшего в строю первым. Тот в строй обычно не становился. Имея "шпалу" на петлицах он был по званию в батальоне старше всех, включая комбата, и считал неправильным, если ему будет кто-то отдавать приказания. Официально он подчинялся командиру дивизии и начальнику особого отдела, но, назначенный из Москвы, имел прямой выход на наркома.
Из строя строевым шагом вышел Маэстро с газетой в руке, развернулся и громко начал: — Постановление Президиума верховного Совета СССР от пятнадцатого июля тысяча девятьсот сорок первого года.
Когда он дочитал до конца, строй взорвался громогласным " Ура!", а потом просто завопил. Люди просто кричали, радуясь такой огромной, несказанной новости. Каждый кричал своё "Ура!" отдельно, вливая его в хор голосов всего батальона. Получалось невнятно, но громко.
Покрасневший комбат поднял руку, строй постепенно стих.
— Служу трудовому народу! — сказал Михайлов, прикладывая руку к шлему.
Строй взорвался рёвом снова.
В шестнадцать часов приехал командир дивизии с начальником политотдела. Поздравили снова. Первый Герой Советского Союза в дивизии. Это здорово!
— Маэстро, есть новая песня, называется "Комбат", — сказал Глеб Синицыну. — Не плохо бы было, если бы ты её сегодня исполнил. Запиши текст, мелодию я тебе напою.
Сержант не помнил всего текста, но считал, что даже те отрывки, что он запомнил, представляют ценность для этих людей. Маэстро песня очень понравилась. После праздничного ужина, он её объявил, сказав, что песня посвящается всем комбатам Красной Армии. Начал он задушевно, баян только легонько поддакивал басами:
А на войне, как на войне -
Патроны, водка, махорка в цене.
А на войне нелёгкий труд,
А сам стреляй, а то убьют.
Затем Маэстро чётким стакатто задал ритм. Баян зарычал выплёскивая эмоции: