На игле

В левый карман брюк он положил перочинный нож, а в задний, после минутного размышления, сунул и пристегнул к поясу тонкую плоскую охотничью финку с рифленой резиновой рукояткой, в ножнах из мягкой свиной кожи.

«Осталось только живой воды выпить — знать бы только, где такая течет», — мрачно пошутил он сам с собой.

Теперь можно было надевать пиджак. Он специально выбрал этот костюм, потому что по размеру он был у него самый большой; кроме того, пиджак был сшит с таким расчетом, чтобы под ним на плечевом ремне поместилась кобура.

В левый, обшитый изнутри кожей карман пиджака Гробовщик опустил коробку с патронами, а в правый, тоже кожаный, — несколько патронов с трассирующими пулями.

Одевшись, он пошел на кухню и выпил две чашки крепчайшего, обжигающе горячего кофе, который на пустой желудок произвел эффект ледяной воды, вылитой на раскаленную конфорку. От кофе Гробовщика чуть не вывернуло наизнанку. Он с утра ничего не ел, но бензедрин убил аппетит, оставив во рту сухой, отвратительный привкус. Но этого привкуса он тоже не замечал.

Когда Гробовщик уже был в дверях, раздался телефонный звонок. Несколько секунд он колебался — подойти к телефону или нет, но в конце концов все же вернулся в спальню и снял трубку.

— Джонсон слушает, — сказал он.

— Говорит капитан Брайс, — раздался голос на другом конце провода. — Вами интересуется лейтенант Уолш из уголовной полиции. Хотите моего совета? Не лезьте вы в эту историю. Сидите дома. Пусть это дело полиция расследует. Имейте в виду: если вы опять нарветесь, я вас вытаскивать не буду. — Он сделал паузу и добавил: — И никто не будет.

— Да, сэр, — откликнулся Гробовщик. — Вас понял. Лейтенант Уолш, сэр.

— Кстати, кровь из Бруклина доставили, — сказал капитан, помолчав.

Гробовщик прижал трубку к уху, но от волнения задать вопрос не решился.

— Пока жив, — сказал капитан Брайс, словно читая его мысли.

— Да, сэр, — отозвался Гробовщик.

Не успел он положить трубку, как телефон зазвонил снова.

— Джонсон слушает.

— Эд, это лейтенант Андерсон.

— Как дела, лейтенант?

— Это тебя надо спросить.

— Он все еще держится, — сказал Гробовщик.

— Я сейчас туда еду, — сказал Андерсон.

— Какой смысл? Он ведь все равно никого не узнает.

— Согласен. Подожду. — Последовала пауза. — Не лезь в это дело, Эд. Я все понимаю, но лучше держись в стороне. Сейчас ведь у тебя никаких прав нет, поэтому ты хоть на уши встань — только хуже будет.

— Да, сэр.

— Что? — Андерсон удивился. Никогда раньше Гробовщик не говорил ему: «Да, сэр».

Но Гробовщик уже повесил трубку.

Он набрал номер уголовной полиции Уэст-Сайда и попросил к телефону лейтенанта Уолша.

— Кто его спрашивает?

— Эд Джонсон.

Через минуту в трубке послышался спокойный, солидный голос:

— Джонсон, я хотел бы знать, что вы обо всем этом думаете.

— До того, как мы обнаружили труп африканца, я об этом ничего не думал. По правде говоря, мы не знали даже, с какого боку к этой истории подступиться. Ну, а когда они подстрелили Могильщика, ситуация изменилась. Их вроде бы было двое…

— Это нам известно, — перебил его лейтенант Уолш. — Двое профессиональных гангстеров. Наши ребята всю квартиру перевернули вверх дном, но ничего найти не удалось, абсолютно ничего. Из-за чего был убит африканец, как вы считаете? Если б мы знали хотя бы это, уже было бы проще.

— Полагаю, из-за героина. Из-за партии героина.

— Мы об этом думали. Ребята из отдела по борьбе с наркотиками уже работают в этом направлении. Но ведь партию героина, даже неразбавленного, не так-то легко спрятать. По-настоящему ценная партия героина, такая, ради которой идут на убийство, никак не может быть, вместе с упаковкой, меньше футбольного мяча. Атакой сверток ребята наверняка бы нашли.

— Но ведь это мог быть не сверток, а ключ от тайника, где героин прячут.

— Ключ от тайника? Не знаю, как ребятам, а мне это в голову не пришло. Возможно, вы и правы. Поделюсь вашей догадкой с коллегами. Впрочем, они собираются искать до тех пор, пока не убедятся, что в квартире ничего нет.

— Кроме героина, мне ничего в голову не приходит.

— Понятно. Кстати, как вы думаете: что случилось с управляющим и его женой? Гас и Джинни Харрис — так их, кажется, зовут? С ними и с их подручным, бывшим боксером по кличке Мизинец?

— Гас и Джинни должны были сегодня днем отплыть на «Королеве Марии», а Мизинец скрывается от полиции.

— Верно, у них были на сегодня билеты, но на пароход они не явились. Все трое где-то прячутся.

— Не могут же они прятаться вечно.

— Почему ж, могут — если на дне реки лежат.

Гробовщик промолчал. Все, что он обязан был рассказать, он рассказал.

— Пока вроде бы все, Джонсон. Не пропадайте. Вы нам можете понадобиться в самое ближайшее время. И еще, Джонсон…

— Да, сэр?

— Не лезьте вы в это дело. Предоставьте его нам, хорошо?

— Да, сэр.

Гробовщик пошел на кухню и налил себе холодной воды из холодильника. В горле у него пересохло.

Затем он пошел в гараж, сунул испачканный краской комбинезон, оставшийся после ремонта, в большой мешок, положил этот мешок в багажник, сел в машину и подъехал к дому Могильщика на той же улице.

Он знал, что входная дверь заперта, поэтому обогнул дом и с помощью отмычки открыл кухонное окно. Теперь он двигался с такой легкостью, что буквально не чувствовал тела. «Убью — и не замечу», — подумал он.

Соседские дети, мальчик и девочка, игравшие во дворе напротив, с укором смотрели на него.

— Зачем ты без спросу лезешь в дом мистера Джонса? — крикнул ему мальчик, а затем громко позвал мать: — Мама, мама, к мистеру Джонсу грабитель забрался!

Как раз когда Гробовщик занес ногу, чтобы перелезть через подоконник, в дверях соседнего дома появилась женщина.

Он кивнул ей, и она улыбнулась в ответ. На этой улице жили одни негры, и взрослые хорошо знали друг друга;. дети же редко видели детективов, которые обычно днем отсыпались.

— Это друг мистера Джонса, — объяснила женщина детям. — Мистер Джонс тяжело ранен, — добавила она, как будто детям это могло быть интересно.

Гробовщик запер окно изнутри, вошел в спальню и открыл встроенный шкаф. На дверце, на таком же, как и у него, крюке, в такой же кобуре лежал точно такой же длинноствольный никелированный револьвер 38-го калибра. Он вынул револьвер, машинально покрутил барабан — проверить, заряжен ли, а затем сунул его дулом вниз за пояс брюк так, чтобы ручка револьвера была слева.

«Почти все готово», — вслух произнес он и поморщился от очередного приступа головной боли.

Из спальни он прошел в гостиную, порылся в столе, нашел лист почтовой бумаги и написал на нем: «Стелла, я взял пистолет Могильщика, Эд».

Взял записку и положил ее на туалетный столик.

Гробовщик уже собирался уходить, когда ему в голову пришла неожиданная мысль. Он подошел к стоявшему у кровати телефону, снял трубку и снова позвонил в уголовную полицию.

Когда к телефону подошел лейтенант Уолш, Гробовщик спросил его, что случилось с собакой управляющего.

— С собакой? Ах да. Ее отвезли в Общество защиты животных. А что?

— Я вдруг вспомнил, что собака тоже пострадала, и хотел узнать, оказали ли ей помощь.

— Вот об этом я спросить забыл, — сказал лейтенант Уолш. — Кстати, вам, случайно, не известно, откуда у нее на голове рана?

— Мы с Могильщиком видели, как сегодня утром африканец водил ее в парк, к реке, но домой вернулся без нее. Было еще совсем рано, шестой час утра. Мы не придали этому значения и, где собака, расспрашивать его не стали. Когда же мы вернулись на Риверсайд-драйв в районе часа, собака уже лежала у калитки с пробитой головой.

— Все ясно, — сказал Уолш. — Как там Джонс, не знаете?

— Пока дышит. Полчаса назад был еще жив.

— Понятно.

Они положили трубки одновременно.

Гробовщик позвонил в больницу.

— Скажите, как состояние детектива Джонса? — спросил он, назвавшись.