Страница 29 из 81
В Семиречье. Атаман Анненков
99
считать третий вариант, согласно которому из 20-тысячной в районе Кокчетава армии до Сергиополя дошло около половины состава390. Наконец, о 12-14 тысячах человек, из которых было 1-2 тысячи боеспособных, писал еще один белый мемуарист391.
В СЕМИРЕЧЬЕ. АТАМАН АННЕНКОВ
29- летний талантливый организатор белых партизан полковник Б.В. Анненков еще в декабре 1918 года во главе своей Партизанской дивизии был направлен в Семиречье для борьбы с повстанцами Леп-синского и Копальского уездов (Черкасская оборона). Однако усмирение восстания затянулось почти на год, до октября 1919 года. Покинуть Семиречье и усилить в переломный период лета 1919 года своей дивизией белый Восточный фронт Анненков, несмотря на приказ Колчака, не захотел и продолжил бороться с восставшими семи- реченскими крестьянами. В октябре за победу над ними приказом Верховного Правителя и Верховного Главнокомандующего адмирала А.В. Колчака Анненков был награжден орденом Св. Георгия 4-й степени и чином генерал-майора. После ликвидации Черкасской обороны Анненков повел борьбу с частями Семиреченского фронта красных. Были взяты города Копал и Джаркент. В декабре 1919 года в Семиречье по приказу Колчака была образована Отдельная Семире- ченская армия, численностью 7200 штыков и сабель и 6 орудий. Не будет преувеличением сказать, что к началу 1920 года Анненков в Семиречье находился на положении местного князька, который, если это было в его интересах, подчинялся центральной власти, а, если нет, - действовал по собственному усмотрению. Явных соперников он старался устранять. В частности, арестовал и изгнал из Семиречья Войскового атамана Семиреченского казачьего войска Генерального штаба генерал-майора А.М. Ионова.
Приход в Семиречье истощенных, обескровленных дутовцев, 90% которых, по утверждению Бакича, были больны различными формами тифа392, был встречен сравнительно благополучно существовавшими анненковцами враждебно, были даже случаи вооруженных столкновений393. Позволю себе подробнее остановиться на этом малоизвестном и постыдном моменте в истории Белого движения.
Впоследствии, уже находясь в Китае, Бакич просил китайские власти разместить анненковцев отдельно от чинов его отряда (бывших
100 А.В. Ганин. Черногорец на русской службе: генерал Бакич
дутовцев). В апреле 1920 года он писал по этому поводу: «Имея же в виду ни чем не удержимый антагонизм между частями вверенного мне Отряда и частями Генерала Анненкова, порожденный допущенными последними насилиями и грабежами в минувших Декабре, Январе и Феврале месяцах по отношению к переносящим в это время эпидемию тифа чинам моего Отряда, я прошу разместить партизан394 в случае перехода их на территорию Китая не в лагере на р. Эмиль, а в другой местности, удаленной от моего лагеря не менее чем на 150 верст. Только при соблюдении этих моих предположений я могу ручаться за то, что не будет столкновений между моими солдатами и партизанами Генерала Анненкова, могущими (так в тексте. - А.Г.) привести к очень нежелательным беспорядкам»395. В другом своем письме, адресованном генералам Н.С. Анисимову, А.Н. Вагину и Г.М. Семенову, Бакич отмечал, что «способ командования и порядки в партизанских частях Атамана Анненкова, где не соблюдались основные требования военной службы, отрицались законность и порядок, допускались невероятные бесчинства и грабежи, как по отношению к мирному населению деревень и станиц, а равно и по отношению к чинам моего отряда, вследствие болезни не могущих постоять за себя, вызвало озлобление против партизан Генерала Анненкова со стороны чинов моего Отряда. Памятуя, однако, общую цель - борьбу с большевиками, пришлось со многим мириться и принять совместное участие в боях по тракту Сергиополь- Урджарская…»396
«Не только жители, но и Оренбургская армия, - писал Бакич в сентябре 1920 года директору Русско-Азиатского банка, - после перенесенного трудного похода от Каркаралинска, попав в район оперирования партизан Анненкова, не мало испытала горя и лишения от своеобразного хозяйничанья на русской земле над русскими же людьми - защитниками Единой России «Брата Атамана» и его помощников. Больных и изнуренных походом и недостатком продовольствия офицеров и солдат бессовестно обирали партизаны и районные коменданты Атамана. От вышедших же вместе с армией беженцев было отобрано буквально все до последних пожитков заместителями «Брата Атамана», есаулами Козловым и Арбузовым, Власенко и другими…» 397 Достаточно ярко характеризует Анненкова и еще один пример, приведенный Бакичем. «Надеюсь, что Вам также небезызвестно, - писал он урумчийскому генерал-губернатору, - поведение Генерала Анненкова и его отряда во время нахож
В Семиречье. Атаман Анненков
101
дения последнего на перевале Чулак (Сельке). Там все офицеры и солдаты, пожелавшие по каким-либо причинам оставить его отряд, по приказанию Генерала Анненкова раздевались почти донага и изгонялись из отряда - вдогонку же им высылались разъезды солдат или киргиз, вооруженные самим Анненковым, которые уничтожали несчастных. Полагаю, что Вам также известен неслыханный еще в истории случай, когда в отряде Анненкова на том же перевале Чулак, около сорока семейств офицеров его же отряда и беженцев были безжалостно ограблены, женщины и девушки от 7 до 18 лет изнасилованы, а затем зарублены» 398. Публикуемые документы полностью подтверждают те сведения о зверствах анненковцев, которые были опубликованы советскими юристами в 1991 году на страницах «Военно-исторического журнала»399 и достоверность которых ранее мне казалась сомнительной400. Факты произвола анненковцев по отношению к дутовцам содержатся и в других источниках401. Один из участников Белого движения на Восточном фронте, характеризовавший себя как «простого русского интеллигента… волею судеб одевшего мундир армии адмирала Колчака»402, отмечал, что «прислушавшись ко всем рассказам местных жителей, очевидцев, и судя по отношению Анненкова к Оренбуржцам, для нас стало ясно, что мы попали в самое после большевиков, бесправное место и, если что атаману (Анненкову. - А.Г.) взбредет в голову, то он с нами и сделает»403.
Сам же Анненков в своем приказе от 31 (18) марта 1920 года цинично написал: «Итак, двухлетняя борьба в Семиречье дала грустные результаты, благодаря только лишь приходу таких «бежен- цев-гастролеров» как Дутов, пришедший с оборванными, голодными и разутыми людьми, везя с собою массу баб, но без снарядов и патронов, привезя с собою тиф и развал»404. Позднее, уже на суде, Анненков был менее резок в оценках и отметил: «Когда армия Дутова вошла в расположение моих войск, она являлась полностью небоеспособной. Это были разложившиеся части, стремительно катившиеся к китайской границе. Вместе с ними шло упадническое настроение во всех частях верст на 900 по фронту. К тому же большинство людей оказались больными тифом. По сути, вся армия представляла собой сплошной тифозный лазарет. Ни одна кавалерийская часть не двигалась верхом, все ехали на санях. Создалось положение такое, что, если не принять решительных мер, наступит всеобщее разложение, паника, все сразу рухнет, и будет полнейший крах. Во многих частях армии оказались малодушные, которые, видя
102 А.В. Ганин. Черногорец на русской службе: генерал Бакич
наши неудачи на Восточном фронте, думали, что все пропало. Я считал необходимым принять самые срочные меры, чтобы вывести армию из катастрофического положения… По этому поводу издали приказ, категорически запрещавший под угрозой немедленного расстрела распространение панических слухов, проматывание и продажу казенного имущества, оружия. В приказе также отмечалось, что, как командующий Отдельной Семиреченской армией, я рассматриваю для себя нравственным и служебным долгом считать одинаково близкими сердцу бойцами своих старых подчиненных и вновь влившихся в армию, как одинаково отдающими свои жизни и здоровье во благо Родины, и не делать между ними никаких различий. Я преклонялся перед мужеством, героизмом и преданностью Родине частей армии генерала Дутова, перенесшей массу лишений и невзгод по пути отступления из Оренбургской губернии…»405 Однако на практике отношение анненковцев к дутовцам было далеко не таким благожелательным.