Страница 32 из 58
На призыв поступать в училище отозвалось много желающих; пришлось установить конкурс и не попавших назначить в учебную команду, которая состояла из трех сотен: Донской, Кубанской и Терской. Юнкерское училище состояло из двух сотен, полубатареи и инженерной полусотни.
Первоначально на должность Начальника училища был назначен генерального штаба генерал-майор М . К. Соломахин, кубанский казак.[33] Впоследствии же, когда генерал Соломахин перешел на должность начальника штаба атамана Доманова, начальником училища был назначен я. Должность инспектора классов занял полковник H.H. Краснов, а преподавателями были приглашены русские кадровые офицеры — эмигранты из Югославии и один советский офицер, окончивший Военную академию. Училище разместилось в здании итальянской школы и прилегающих домах. Окружающие горы были заняты партизанами (бадольевцами, гарибальдистами и коммунистами).
В таких условиях начались занятия. Два орудия, которые имелись в училище, пришлось установить на позицию для отражения нападения партизан. Учение в училище производилось днем и ночью при свете стеариновых свечей. Это может показаться маловероятным, но правдиво.
Юнкера были обмундированы щеголевато: в зеленых мундирах, но с русскими погонами и бескозырках с кокардой они были интересными кавалерами для местных «сеньорин». Питание юнкеров производилось в двух прилегающих к училищу ресторанах.
К началу 1945 года положение на фронтах сильно ухудшилось. Юнкерскому училищу и учебной команде был назначен боевой участок — охрана горных дорог на расстоянии 100 км. Поэтому училище и учебную команду пришлось разместить в селениях (опорных пунктах) в горах. Начальником охраны участка назначили меня. Таким образом, учение происходило «без отрыва от производства» (выражение советское). Первая сотая, под командой полковника Джалюка, была расположена в селении Медис; вторая, под командой полковника Вдовенко, в г. Ампецо. Артиллерийская полубатарея полковника Полухина и инженерная полусотня сотника H.H. Краснова (младшего)[34] оставались в Вилла Сангина.
Ввиду сложившейся обстановки приходилось ежедневно делать вылазки в горы и боевые марши в ближайшие селения — «теория подтверждалась практикой». Я производил объезд расположения училища верхом почти ежедневно.
В один из таких объездов (28 апреля 1945 г.) я присутствовал на лекции топографии войскового старшины Нефедова. Он объяснял о горизонталях и штрихах. До конца лекции я не досидел и вышел. Через пять минут после моего ухода войсковой старшина Нефедов был убит советским партизаном-парашютистом, который внезапно напал на вышедшего из здания войскового старшину и исчез бесследно. Долгие поиски в горах не дали никаких результатов.
Войсковой старшина Нефедов похоронен на кладбище Вилла Сангина с воинскими почестями.
В тот же день вечером было сделано нападение партизан на расположение первой сотни. Партизанам удалось захватить окраину городка, но быстрой контратакой юнкера выбили их из пределов селения. В тот же день после объезда первой сотни я возвратился в свою штаб-квартиру в Вилла Сангине, где застал приказ Походного атамана выступить училищу и учебной команде походным порядком со всем обозом через штаб войск г. Толмеццо и далее на север через снеговые горы в Тироль (Австрию). Это означало спешное отступление всего фронта. Сотни успели собраться на грузовых автомашинах и велосипедах и прибыли в Вилла Сангину своевременно. Предстоял переход до Толмеццо через пять мостов, никем не охраняемых. В спешном порядке пришлось для охраны мостов назначить велосипедную полусотню, ибо, взорвавши один из мостов, партизаны могли легко отрезать училище от главных сил Походного атамана. Задание было выполнено быстро и училище в полном составе с обозом выступило в поход. Дорога до Толмеццо была исправна и содержалась в хорошем состоянии.
Выходя из Вилла Сангины, нам было ясно видно, как с гор спускались толпами партизаны. Мы только тогда поняли, каким кольцом были окружены. Их было множество. Организованы они были итальянскими офицерами и генералами (бадольевцами).
Поход до Толмеццо прошел благополучно. В 12 часов дня училище подошло к Толмеццо и остановилось на отдых, чтобы в город войти бодрыми. Вдруг ко мне подъехал неизвестно откуда взявшийся автомобиль с итальянским флажком. В автомобиле сидел итальянский генерал в расшитом галунами кэпи. Он обратился ко мне по-французски и предложил сложить все оружие под гору и не входить в Толмеццо. Он указал на горы, которые окружали город. На них расположились партизаны, вооруженные пулеметами и минометами.
«Ответственность за пролитую кровь возлагаю на вас, господин полковник», — сказал генерал и быстро уехал в город. Это требование генерала меня удивило, и я, посоветовавшись с командирами сотен, решил войти в Толмеццо. Оставив обоз училища на дороге при входе в город под охраной полусотни казаков — обслуги училища, отдохнувшие после быстрого перехода дивизии юнкеров стройными рядами вошли в город, который имел праздничный вид. Жители города с удивлением встречали юнкеров. Особенно много было молодых женщин, которые с итальянскими и советскими флажками старались приблизиться к строю и наколоть на мундир юнкеров флажок и тем самым внести беспорядок в строю. Я строго приказал не подпускать никого близко и быть все время начеку. Я ехал впереди строя на коне, охраняемый двумя юнкерами с автоматами на изготовку. В сотнях юнкеров крайние ряды держали автоматы и карабины на изготовку — для стрельбы вверх по окнам в случае необходимости. С такими предостережениями мы подошли к центру города, где в большом отеле находился штаб Походного атамана.
На площади перед штабом дивизион юнкеров остановился, построившись в каре на расстоянии 10 шагов от домов лицом к окнам, а два орудия приготовились к бою. Неизвестные итальянцы старались подходить к строю, но мною было приказано никого близко не подпускать. Приказ выполнялся строго всеми офицерами и юнкерами. После построения каре ко мне подошел комендант города полковник Чебуняев и сообщил, что Походный атаман находится у себя в кабинете под охраной бадольевцев — партизан. Я сразу понял, что Атаман пленен, поэтому, приказав от первой сотни назначить двух портупей-юнкеров сопровождать меня, я направился по лестнице на второй этаж, где находился штаб. Вся лестница была покрыта изорванной бумагой, которую выносили из помещений штаба партизаны. Перед входом в штаб я приказал войсковому старшине Шувалову через 15 минут войти в штаб со взводом юнкеров, если я задержусь.
В большой комнате Атамана было много итальянцев в полувоенной форме. Генерал сидел за письменным столом, на котором лежал лист бумаги с заготовленным приказом для подписи казачьим войскам прекратить военные действия и сдать орудия итальянцам. Атаман сидел в раздумье; чины штаба стояли вокруг него.
Мое неожиданное появление с двумя портупей-юнкерами произвело переполох среди партизан. Громким голосом я доложил Атаману, что училище прибыло в его распоряжение, и показал через окно на выстроенный дивизион юнкеров на площади. Атаман встал и показал на окружающих партизан. Партизаны расступились, а сопровождавшие меня юнкера остановились у двери с автоматами на изготовку. Я предложил всем выйти из кабинета и остаться только начальнику партизан — адмиралу для ведения переговоров. Атаман согласился оставить город Толмеццо после того, как пройдут полки генерала Силкина. Училище должно было следовать за полками. К 2 часам дня стали подходить передовые части полков из Удино. С ними прибыл генерал Силкин. Затем Атаман выехал со штабом в город Пиано. После прохода последнего полка арьергардом выступило и училище. В городке Пиано остановились на ночлег в большом отеле.
Это была Страстная суббота. Св. Пасху встречали в хороших условиях. Церковную службу совершил училищный священник о. протоиерей Николай Масич, и разговлялись по-православному. На первый день Праздника приехал Походный Атаман в автомобиле поздравить юнкеров и произвел за боевые отличия двух портупей-юнкеров в хорунжие.
33
33 Соломахин Михаил Карпович родился в 1888 г. Казак Кубанского войска. В Гражданскую командир 1-го Хоперского полка Кубанского войска. Служил в Русском корпусе. Генерал-майор Генерального штаба. Выдан в Лиенце в 1945 г. Освобожден в 1956 г. Умер в 1967 г. в Апшеронске.
34
34 Краснов Николай Николаевич (младший) родился в 1918 г. в Москве в семье полковника Генерального штаба, казака станицы Урюпинской — Краснова H.H. В 1919 г. был вывезен родителями в Королевство СХС. Окончил югославское юнкерское училище, служил в Югославской королевской армии. Состоял членом югославской антикоммунистической организации «Збор». После нападения Германии на Югославию принимал участие в боях с немцами, попал в плен. После освобождения из плена вступил в немецкую армию и добился направления на Восточный фронт. Воевал в составе дивизии «Бранденбург». При организации Русского охранного корпуса на Балканах вступает в его ряды. Был ранен, за отличия по службе несколько раз награжден. Осенью 1943 г. был переведен в Русский корпус, а затем в Казачий стан — в штаб Походного атамана Т . И. Доманова. После окончания войны, в числе офицеров Казачьего стана был выдан в СССР вместе с отцом и дядей — генерал-майором С . Н. Красновым (начальник штаба Главного управления казачьих войск). После десяти лет пребывания в советских концлагерях в 19SS г. освобождается как иностранный подданный. После освобождения выехал к своей кузине в Швецию, а затем в Аргентину. Избирался атаманом казачьей станицы, носившей имя П . Н. Краснова. Принимал активное участие в жизни русской колонии в Буэнос-Айресе. Основатель Русского театра в Буэнос-Айресе и Общества друзей Русского театра, выступал на сцене как актер. Автор книги «Незабывамое» (написание воспоминаний стало для Николая Краснова выполнением обещания, данного любимому родственнику — П . Н. Краснову — во время их последнего свидания в Лефортовской тюрьме осенью 1945 г. В конце 1950-х — начале 1960-х гг. книга «Незабываемое» была переиздана на английском языке под названием «Скрытая Россия». Умер 22 ноября 1959 г. на сцене во время спектакля Островского «На бойком месте». Похоронен на кладбище в Сан-Мартине.