Страница 31 из 44
Гибель В.А. Степанова, который был не только прекрасным специалистом в области минного дела, но и талантливым изобретателем, явилась серьёзной потерей для русского флота. Надо сказать, что за двадцать лет до появления знаменитого “Дредноута’’ им был разработан проект броненосца, предвосхитившего идеи, заложенные в “Дредноуте”: за счёт полного отказа от артиллерии среднего калибра, В.А. Степанов предлагал установить 8 12-ти дюймовых орудий, расположенных в диаметральной плоскости и имеющих очень большие углы обстрела. Минные заградители “Амур” и “Енисей” своими выдающимися характеристиками также обязаны В А. Степанову: на них была установлена разработанная им система постановки мин, позволяющая быстро установить заграждения. А вот командир “Боярина” капитан 2 ранга В.Ф. Сарычев, который геройски руководил канонерской лодкой “Гиляк” при штурме фортов Таку в 1900 году, напротив, приказал преждевременно покинуть крейсер и отплыл в Порт-Артур даже не убедившись, что он затонул. Бедный “Боярин” ещё два дня оставался на плаву и затонул лишь после шторма и вторичного подрыва на мине.
В сложившихся крайне неблагоприятных обстоятельствах, русский флот мог предпринимать только оборонительные действия. 30 января приказом наместника царя на Дальнем Востоке Е.И. Алексеева руководство прибрежной обороной было возложено на контр-адмирала М.Ф. Лощинского, в чьё распоряжение были переданы, среди прочих судов, и все канонерские лодки.
И до самых последних дней обороны Порт-Артура миноносцы и канонерки отряда М.Ф. Лощинского будут самыми активно действующими судами эскадры. В то время как гордость Российской империи – броненосцы и крейсера отстаивались в гавани Порт-Артура, лишь изредка выходя в море, миноносцы и канонерские лодки были заняты каждодневной, тяжёлой и опасной работой по охране прохода с внешнего рейда на внутренний, обеспечению траления вражеских мин и постановке собственных минных заграждений, обстрелу неприятельских позиций, разведке и т. д. Мало того – их экипажам придётся выполнять множество важных и, как правило, тяжёлых работ на берегу. Матросы и офицеры канонерок и миноносцев если и отдыхали, то лишь оказавшись в госпиталях. Командующий вторым отрядом миноносцев капитан 2 ранга М.В. Бубнов вспоминал: “По общему мнению, все миноносцы в течении осады Артура несли каторжную, мало вознаграждённую потом службу… По сравнению с большими судами, они работали во сто раз больше”. Эти слова, без сомнения, можно отнести и к “Отважному”, “Гремящему”, “Бобру” и “Гиляку”, которые и действовали часто совместно с миноносцами.
В ночь на 28 января “Отважный”, “Бобр” и “Гиляк” охраняли рейд, днём 28-го они вместе минным крейсером “Гайдамак” и старым крейсером Н-го ранга “Забияка” ходили в бухту Тахэ, а в ночь на 29 января канонерки опять участвовали в охране рейда{27} .
Днём 29 января ближнюю разведку подступов к Порт-Артуру провели лодки “Гиляк” и “Бобр”.
3-го февраля утром из Порт-Артура в Дальний вышел отряд в составе минного заградителя “Амур”, канонерской лодки “Гиляк”, минного крейсера “Гайдамак” и 3 миноносцев под командованием контр-адмирала М.Ф. Лощинского. Отряд должен был закончить минирование Талиенванского залива (“Енисей” перед своей гибелью успел выставить 360 мин). В тот же день “Амур” успешно поставил 121 мину в бухтах Керр и Дип, а 5-го февраля – 99 мин в Талиенванском заливе{28} . 7 февраля с помощью минного плотика с “Амура” выставили 20 мин в глубине Талиенванской бухты, а сам “Амур” выставил 55 мин у Саншантау. После этого отряд вернулся в Порт-Артур.
Всего в Талиенванском заливе и близлежащих бухтах было выставлено 717 мин.
Как отмечает историк военно-морского флота В.Я. Крестьянинов: “Постановка мин в Талиенванском заливе дорого обошлась русскому флоту: на своих минах потеряны минный транспорт “Енисей” и крейсер 2 ранга “Боярин”. В то же время следует отметить огромное значение этой операции для хода войны… Талиенванский залив и порты Талиенван и Дальний не были должным образом защищены от высадки японского десанта. Сил и средств для обороны этого важнейшего района у русского командования не было. Известие о массовых постановках русских мин и гибели кораблей в какой-то степени удержало японское верховное командование от операций в этом районе в начале войны. Именно в этот период сухопутная оборона Порт-Артура не была готова к осаде, гарнизон и войска в южной Манчжурии малочисленны. Японский десант вблизи Дальнего в начале войны имел бы катастрофические последствия для Порт-Артура, русской эскадры”{29}. Вряд ли что можно возразить против этой точки зрения.
Следует вкратце остановиться на судьбе “Манджура” и “Сивуча”; которым не суждено было участвовать в обороне Порт-Артура, так как война застала их соответственно в Шанхае и Инкоу. “Манджур” был блокирован в Шанхае превосходящими силами неприятеля, однако его командир капитан 2-го ранга Н.А. Кроун решил с боем прорываться в Порт-Артур сквозь блокаду противника, собираясь “в случае неудачи и превосходящих сил неприятеля взорвать лодку среди японских судов”{30} . Однако Е.И. Алексеев приказал оставаться лодке в Шанхае. В телеграмме Николаю II от 3 февраля 1904 года он так объяснил своё решение: “Командир “Манджура” просил позволения выйти в море, но ввиду превосходства японских двух крейсеров ожидающих его у входа в реку, – приказал выход “Манджура” во избежание бесполезной гибели лодки и лишнего успеха неприятеля, не отвечающим военным требованиям.
Основываясь на объявлении нейтралитета Китая, настаиваю на продолжении стоянки “Манджура” в Шанхае, как находящегося в распоряжении нашего генерального консула”{31} . Канонерка была разоружена и интернирована до окончания военных действий. Однако большинству офицеров полулегальным образом удалось пробраться в Порт-Артур, в т. ч. и капитану 2 ранга Н.А. Кроуну. С.О. Макаров планировал поставить командира “Манджура” командиром броненосца “Пересвет”, но нем успел этого сделать – и С.О. Макаров и Н.А. Кроун погибли на броненосце “Петропавловск”.
“Сивуч” начало войны застало в Инкоу – китайском порту, расположенном в 130 милях от Порт-Артура в устье реки Ляохэ. Лодка вместе с двумя другими канонерками – американской “Helena” и английской “Espiegle” зимовала в так называемом “земляном доке”. Это была по сути обычная яма, куда завели лодки, после чего насыпали земляную перемычку, отделившую яму от большой воды. После этого из ямы откачали воду. Соответственно, для выхода из “дока” перемычку надо было удалить.
“25 января 1904 года командир “Сивуча” капитан 2 ранга А.Н. Стратонович, исполнявший также должность начальника порта города Инкоу, узнав о прекращении дипломатических отношений с Японией, сразу Занялся подготовкой Инкоу к обороне…
После получения телеграммы об объявлении войны на “Сивуче“ переправили на берег все шлюпки, выбросили “всё дерево из жилой палубы и ростр”. Койки в коечных сетках спешно заменили мешками с углём “для защиты стрелков”{32} ”.
В случае нападения японцев лодка находилась в крайне невыгодном положении – она находилась между американской и английской канонерками и поэтому не могла пустить в ход всю свою артиллерию. Однако нападения не последовало и в конце марта “Сивуч” вышел из дока и встал на реке Пейхо напротив старого китайского форта. Прорваться в Порт-Артур лодка не могла – с 12-ю узлами хода, устарелой артиллерией и господством японского флота такая попытка могла закончиться только гибелью русского корабля.
После поражения русской армии у станции Вафангоу командир “Сивуча” получил приказание подготовить лодку к взрыву. Японские войска всё ближе подходили к Инкоу, и 2 июля “Сивуч” ушёл из порта вверх по течению реки Ляохэ. Как докладывал Е.И. Алексеев Николаю II: “С целью устранить необходимость уничтожения морской канонерской лодки “Сивуч” и, если можно, то спасти её в случае очищения войсками Инкоу и занятия этого порта неприятелем, лодка, несмотря на большие затруднения, во время прилива была передвинута много вверх по реке Ляо до Санчахэ, отстоящего на 125 вёрст от Инкоу, но далее не могла пройти по маловодью и своему углублению”{33} .