Снова вместе

— Ты думала о себе, когда отдавала ребенка. Ты эгоистка, ты думаешь прежде всего о себе, о своем благополучии. — Джон задыхался от гнева.

— Я — эгоистка?! Если кто из нас эгоист, так это ты! Ты удрал в Калифорнию, чтобы сделать свою грандиозную карьеру, — выпалила она.

Осознание реального положения вещей медленно формировалось в разгоряченном мозгу Джона. Он отец этого ребенка. Так или иначе, он принял это как факт в ту же секунду, как увидел фотографию. Обида, с которой Кейси восприняла его отъезд, теперь обрела для него смысл. И ее гнев, с которым она встретила его возвращение, теперь стал ему понятен. Тогда, много лет назад, она решила, что он не любит ее, и поэтому умолчала о беременности.

— Это ведь был и мой ребенок, — сказал он, и его голос прозвучал слишком громко в наступившей тишине.

Она молча смотрела вдаль. Джон взял ее за подбородок и повернул к себе, вынуждая смотреть на него. Ее широко раскрытые глаза были полны страха. Но не только. Чувствовалось, что было что-то еще. Невысказанная горечь, униженное достоинство, разрушенная любовь.

— Разве это не так?

— Да. — Усилием воли она выровняла дыхание и посмотрела ему прямо в лицо.

— Кто у тебя родился — мальчик или девочка? Кейси попыталась отвести глаза, но он не позволил ей.

— Девочка.

— Проклятие. — На этот раз слово прозвучало, как мольба. Джон убрал руку от лица Кейси и откинулся на сиденье.

— Не беспокойся, с ней все хорошо.

— Откуда ты знаешь?

— Просто знаю.

— Тебе известно, кто удочерил ее? Где она? — требовательно спросил он.

Кейси молчала, и его сердце ожесточилось. Ей нет дела до его чувств, из-за нее он потерял свою дочь, и это, казалось, ничуть не заботит ее.

— Ты все знаешь, но не скажешь мне? — Он отлично понимал это.

— Нет, не скажу.

— Почему?

— Потому что тебе это знать не обязательно.

— Почему ты думаешь, что мне не нужно знать, где моя дочь? — Он обуздал себя, и его голос только немного дрожал.

— Потому что она здорова и счастлива. Как и ее семья. Не нужно тревожить ее.

— Почему я не могу сам убедиться, что у нее все в порядке?

— Ты можешь не сдержаться и сказать ей, кто ты, — ответила Кейси.

— Ты все еще настолько не доверяешь мне, что отказываешь мне в праве увидеть дочь? Кейси, ты совсем не считаешься с моими чувствами.

— Да при чем тут твои чувства? — запальчиво крикнула она. — Единственное, что имеет значение, — это благополучие ребенка. Как ты думаешь, что стало бы с ней, если бы к ней подошел незнакомый мужчина и объявил, что он ее отец? А как же тот человек, что вырастил ее и которого она знает как отца всю жизнь?

— Ты не дала мне шанса стать отцом.

— Да, потому что ты уехал в Калифорнию.

— Я бы остался, если бы ты сказала правду.

— Ты все равно не женился бы на мне. Мы были слишком молоды. — Кейси с горечью повторила его давнишнюю фразу.

— Но ты солгала мне.

— Нет, я только не сказала тебе правду. Это ты был тем, кто лгал мне, — спокойно сказала Кейси.

Она была права. Он тоже не сказал ей тогда всей правды. В то время он боялся, что Кейси старается удержать его для чего-то глупого, незначительного, а у него были такие грандиозные планы. Но это не то же самое. Кейси забрала у него очень дорогое его сердцу — его дочь. Ребенка ничем не заменишь. У него никогда не было отца. Мысль, что его ребенок никогда не узнает, кто его отец, терзала его. Он попытался избрать другую тактику:

— Разве ты не должна была сообщить властям имя отца ребенка?

— Я сказала им, что не знаю.

Ответ обезоружил его своей простотой.

— Ты что же, предпочла выглядеть в глазах посторонних людей неразборчивой девицей, которая спит с кем попало и не знает, кто отец ее ребенка?

— Нет, мне не пришлось ничего объяснять. Имя отца не потребовалось.

Джон никак не мог успокоиться.

— Тебе не кажется странным, что власти не настояли на анализе крови всех этих “кандидатов” в отцы?

— Нет, если от государства не ждут финансового участия в воспитании ребенка. Я отдала ее на частное удочерение. Все ее документы опечатаны.

— Поехали домой, — сказал он и захлопнул дверцу.

Настроение Джона было таким же мерзким, как испорченное дождем воскресенье. Приближаясь к домику Попа, он размышлял о том, как чувствует себя Кейси. Вчера вечером они добрались домой в полной тишине, помогли Дейву загнать лошадей и разошлись.

— Я пришел повидаться с тобой, — сказал Джон, когда Кейси открыла дверь.

Она настороженно взглянула на него и посторонилась, позволяя войти. Ее волосы свободно лежали на плечах, и темно-рыжие волны влажно поблескивали, подчеркивая бледность лица. Ее глаза, окруженные темными кругами, казались больше, чем обычно. Вдруг ему нестерпимо захотелось взять ее лицо в ладони и покрыть покаянными поцелуями. Но искушение быстро исчезло. Он вошел в темную, раздражающе тихую гостиную.

Кейси прошла мимо него.

— Нам не о чем говорить.

— Мне понятно, почему у тебя нет желания разговаривать со мной, — саркастически заметил Джон. — Ведь ты виновата.

— Я не совершила ничего такого, что заставляло бы меня чувствовать себя виноватой.

— Это ты так считаешь.

— У меня не было выбора, я не могла в то время одна вырастить ребенка и сделала лучшее, что было возможно в тех обстоятельствах.

— Ты еще оправдываешься? — Злоба, прозвучавшая в голосе Джона, показалась чрезмерной ему самому. Пожалуй, хватит. Он отвернулся от Кейси и уставился на видневшуюся вдалеке конюшню.

— Мне незачем оправдываться, — сказала наконец Кейси. — Прежде всего я должна была позаботиться о благополучии дочери.

Джон не верил ей. Казалось невероятным, что его ребенок мог быть хорошо обеспечен незнакомыми людьми. Без него. Без родной матери. Без настоящей семьи.

— Я, кажется, понимаю, почему ты ничего не сказала тогда, но почему промолчала сейчас?

— Чтобы защитить ее.

— Это полный бред. Почему нужно защищать ее от отца? — Он подошел к ней.

— Ты сам сказал мне, что все случившееся с нами тем летом не имеет значения.

Правда тяжелым гнетом опустилась на него.

Кейси неподвижно стояла, не глядя на него. Он понимал, что она никогда бы не сделала такого шага, сложись все по-другому. Джон смягчился. Ему захотелось обнять ее, поцеловать макушку и проложить дорожку из поцелуев до ямочки у горла.

— Если ты скажешь мне ее имя, я не причиню ей вреда.

— Но я не могу.

— Почему не можешь? — Его гнев вспыхнул с новой силой.

Она взглянула на него, ее глаза были полны решимости.

— Когда биологические родители изменяют принятое ими решение, они тем самым вмешиваются в жизнь ребенка, изменяют отношения с приемной семьей, которую он считает своей единственной, с друзьями. Я не позволю сделать это с ней. Это несправедливо.

— Но я ведь не передумаю.

— Я не выбирала, становиться ли мне беременной, и твой отъезд в Калифорнию тоже не был моим выбором. Я лишь постаралась найти хороших людей, которые удочерили бы ее. Но если бы я действительно была уверена, что ты женишься на мне, потому что любишь, мы все вместе были бы семьей.

— У тебя был выбор. Ты могла сказать мне, что забеременела.

— Нет. Мне хотелось, чтобы ты желал быть со мной ради меня, а не из-за моей беременности. Я не хотела вынуждать тебя жениться на мне.

Джон видел наполненные слезами глаза Кейси. Она утаила от него то, что он имел право знать. Они оказались в тупике.

— Думаю, я сказал все, что мог, но вряд ли убедил тебя, — сказал он и отвернулся. На сердце было тяжело.

— Отец как-то говорил мне что-то о прощении. — Голос Кейси доносился будто издалека.

— Прощении?

— Да. Думаю, он хотел сказать мне, что я должна простить тебя. Но потом я поняла, что это ты должен простить меня.

— Тебя?

В воздухе повисла тишина, и стало слышно, как за окном идет дождь, а из переполненного желоба льется вода.