Убойная невеста

К сожалению, «отшить» липучек он не мог: знакомство с дамочками было очень полезным для его расследования. Ему даже не надо было никого выслеживать, все важные сведения он мог получить из первых рук. Кроме того, одна из них, как бы бредово это ни звучало, могла оказаться тем, кого он искал. Поэтому ему приходилось через силу быть любезным и галантным, терпеть нескромные вопросы и изобретать неоднозначные ответы.

Все его существо восставало против неприятного общения. «Опять женщины? Ни за что и никогда! Никаких баб, никаких жен и никаких браков!» — в который раз повторял он сам себе, укрепляясь в своем женоненавистничестве.

Это, однако, не мешало ему внимательно разглядывать женские тела — аферист мог замаскироваться под дамочку.

Ничего подозрительного ему обнаружить не удалось, но его изучающие взгляды не остались незамеченными. Неправильно истолкованные, они дали прелестницам повод усилить свои атаки на беззащитное существо мужского пола.

Пытаясь ограничить покушения женщин на свою свободу, он решил, раз уж судьба забросила его сюда, освоить экстремальные виды спорта — водные лыжи, ныряние с аквалангом и, главное, полеты за катером на парашюте. Последнее так понравилось ему, что он даже на время забыл, зачем приехал в эти края, — незабываемое ощущение высоты, простора, бьющего навстречу свежего, остро пахнущего морем ветра пьянило больше вина! Да, ради одного этого стоило бросить все дела и приехать сюда. Он несколько раз гонял катер туда и обратно вдоль побережья, заодно изучая окрестности. Вот тут-то он и обнаружил невдалеке тот самый нудистский пляж, вокруг которого и вертелись все разговоры отдыхающих. За пляжем стоило понаблюдать — кто знает, не станет ли преступник именно там выбирать свою очередную жертву. Кроме того, в очередной раз пролетая вдоль берега, он заметил вдалеке от пляжа одинокую фигурку — светловолосая долговязая женщина в очках медленно брела вдоль берега, то и дело наклонялась, подбирала что-то и складывала в большую плетеную корзину.

Довольный, Сергей спустился на землю и вернулся в отель — нужно было взять бинокль, чтобы из укромного места понаблюдать за нудистами.

Конечно же, за этим занятием его тут же засекли, и, надо думать, в глазах той женщины на оливе он выглядел довольно аморальным типом, но что поделаешь — он с самого начала был готов к издержкам. Женщина показалась ему недружелюбной и бесцветной, особенно по сравнению с яркими и эффектными Инной и Ириной. Вот только серые глаза ее были необычными. И голос — чарующее бархатное контральто. Вполне подходящее для переодетого афериста!

Вот так еще один персонаж был занесен в список действующих лиц, а чуть позже ему представился случай познакомиться и с другими обитателями отеля: его позвали составить компанию для игры в пляжный волейбол.

Он оказался в одной команде с Платоном Августовичем — именно так представился невысокий, сухощавый, средних лет мужчина с неулыбчивым, напряженным лицом, вместе с ним прибывший в отель ранним утром. Играл напарник неплохо, но как-то скучно, сухо, игра его явно не интересовала — он был немногословен и словно бы погружен в какие-то свои мысли. Неудивительно, что партию они проиграли, — их соперники, молодые горячие турки, персонал отеля, играли с таким искренним азартом и встречали каждое забитое очко такими радостными воплями, что удача не могла не выбрать их.

За обедом знакомство с окружающими продолжилось — словно бы специально для того, чтобы он мог лучше приглядеться к людям, разгорелся скандал.

Ресторан (слишком громкое название для нескольких столиков под деревянным, увитым виноградом навесом) часам к двум заполнился вернувшимися с пляжа людьми. Рассевшимся за столиками отдыхающим первым делом предложили полюбоваться сделанным Инессой Казимировной этюдом — все дружно ахали и охали, восхищаясь мастерством художницы, хотя Сергей не увидел в банальной картинке ничего особенного. Однако и он, стараясь не выглядеть бестактным, высказал несколько дежурных похвал.

Вторым маленьким событием было явление Виктора в тех самых мятых шортах, о которых Сергей был уже наслышан. Но даже и одетый таким образом, этот человек, с голым торсом и босой, явно стремился бросить вызов общественному мнению, чего он в конце концов и добился.

Как это часто бывает в подобных маленьких отелях при небольшом количестве туристов, здесь не было предусмотрено никакого меню, повар готовил несколько общих для всех блюд. Среди постояльцев не оказалось любителей турецкой кухни. Большинство из них не смогли не то что по достоинству оценить, но даже и просто съесть приготовленное поваром Мустафой на этот раз: какой-то огненный от красного перца густой суп и пережаренные в масле фаршированные овощи.

— Как можно давать такое детям! — дружно возмущались Инна и Ира, тряся тарелками перед носом у ухмыляющегося Мустафы. — Это же сплошной перец!

— Мама, я хочу есть! — канючил Артем, зажав в руке кусок лаваша.

— И я! — вторила ему Маша, подбирая со скатерти крошки.

Но матери словно не слышали их — они продолжали выяснять отношения с поваром.

Мустафа с улыбкой качал головой и объяснял что-то Анвару, который переводил его слова на русский.

— Это национальные блюда. Пача и долма. Мустафа считает — очень вкусно!

— Вот пусть это и ест! — возмущались мамаши. — Эта долма в железе дырку прожжет, не то что в желудке! Детям такое противопоказано.

— И нам, старикам, тоже! — присоединилась Инесса Казимировна. — Сегодня долма, вчера — пиринч пилавы, с утра нам дают этот черствый экмек и перекисший тулум пейнири, или как он там называется, этот местный творог, который они упорно называют сыром. Может быть, это экзотично и красиво звучит, но совершенно несъедобно! Одними названиями сыт не будешь. Я не собираюсь тратить деньги на покупку дополнительной нормальной еды, если у меня уже есть оплаченный пансион!

— Да-да! И мы тоже не собираемся! — поддержали недовольные голоса других.

— А по-моему, очень вкусно! — пожал плечами Витек. — Кто не хочет, давайте мне свои порции!

Артем съел весь хлеб со своего столика и перешел к соседнему. За ним следовала Маша.

Сергей сидел за одним столом с той самой долговязой женщиной, которая утром собирала что-то на пляже, — она, одна из немногих, молча и быстро ела, одновременно читая разложенную рядом с ней на столе газету и словно бы не замечая ничего вокруг. Газета была на немецком — Сергей догадался, что его соседка — та самая немка Карен, о которой ему уже успели рассказать Инна с Ирой. Эта женщина была биологом и проводила на побережье какие-то исследования, связанные не то с черепахами, не то со змеями. «Ее тут понимает только Анвар, — сообщили ему. — Он знает немецкий. А про исследования она все врет. Какие тут могут быть исследования? Во всяком случае, большую часть времени она проводит не с черепахами, а с Бюлентом! Не веришь? Попробуй сам ночью прогуляться по пляжу!»

Группа недовольных питанием составила делегацию, которая направилась к хозяину отеля — он жил тут же, на первом этаже.

Среди оставшихся Сергей увидел и ту самую женщину, которую встретил сегодня у старой оливы, — он тогда по-дурацки повел себя, ему до сих пор было неловко, особенно из-за того, что он так глупо раскритиковал ее литературные вкусы.

Женщина держалась особняком, в скандал не вмешивалась. О ней он пока что не знал ничего. Его верные осведомительницы почему-то обошли ее молчанием, что, конечно же, было очком в ее пользу. Он исподтишка наблюдал за ней — когда делегация под предводительством Инессы Казимировны и Михаила Егоровича отправилась к хозяину, женщина поднялась, подошла к повару, о чем-то поговорила с ним, после чего перед приунывшими голодными детьми неожиданно, как в сказке, появилось по огромному сандвичу с колбасой и сыром, по тарелке салата из свежих овощей и по стакану сока.

— Спасибо, тетя Леня! — хором воскликнули Артем и Маша, набрасываясь на еду.

А Сергею, который вместе с немногими оставшимися с удовольствием наблюдал за тем, с какой жадностью дети поглощают бутерброды, вдруг почему-то стало грустно от невероятной мысли, что «тетя Леня» может оказаться «дядей Леней». И почему-то неприятно, когда за столик к женщине подсел Платон Августович и принялся о чем-то расспрашивать. И еще более неприятно, когда женщина, мило улыбаясь, вначале слегка покраснела и как будто смутилась, а потом стала отвечать, и вскоре между ними завязалась оживленная беседа. «Ох уж эти бабы! — мысленно вздохнул бесстрастный наблюдатель. — Ни дня без флирта! Ишь, как глазки-то строит!»