Страница 12 из 27
— Не знаю, — ответил он. — В тот раз я не включал свет. И споткнулся об него. Потом я зажег спичку, увидел его, кое-как добрался до сейфа, бросил деньги и выбежал на улицу.
— Тогда давай посмотрим. Как ты думаешь, ты сможешь вспомнить, что там лежало?
— Нет, — признался он. — Я очень нервничал тогда, понимаешь ли… Но давай попробуем. Может, я вспомню.
Они вошли в ванную. Куин — первым.
Зеркало на стене создавало неприятное впечатление, будто вместе с ними вошли и другие люди. Кто эти испуганные дети, такие юные, такие безнадежно-беспомощные?
Она не стала об этом думать.
В стене зиял аккуратный квадрат. Куин вынул заднюю часть деревянной обшивки, за которой находился сейф, затем медленно вытащил стальной ящик с деньгами. Открыть такой сейф не труднее, чем отрезать ножом кусок масла.
— Не очень-то крепкий сейф, — заметила она.
— Наверное, его сделали много лет назад… — Он замолчал и покраснел: он сгорал от стыда, она видела, от стыда за то, что он сделал. Все его инстинкты восстали. Хорошо. Так и должно быть с мальчишкой из соседнего дома, если он совершил такую вещь.
Они поставили тяжелый ящик на трехногий табурет и открыли его.
Деньги лежали сверху — деньги, которые он только что вернул. Они их отложили и начали разбирать кипы бумаг — желтые, старые бумаги.
— Вот завещание. Может быть, оно имеет какое-нибудь отношение.
Он продолжал рыться в бумагах, а она стала просматривать завещание.
— Завещание его отца. А он, — она кивнула в сторону комнаты, — был его душеприказчиком. Его зовут Стивен. — Затем просмотрела еще страницу и сказала: — Не думаю, что это имеет какое-нибудь отношение к делу. Все завещано вдове. Дети ничего не получают, пока она не умрет, а ведь убили не ее, а сына. — Она сложила завещание и положила его на место. — Ты говорил, что здесь были какие-то драгоценности; я их не вижу.
На какое-то мгновение у нее зародилась надежда, что похитили их.
— Они во втором ящике, сейчас я тебе покажу. И, по-моему, они не очень дорогие, то есть, конечно, они дорогие, но это не бриллианты или что-нибудь в этом роде.
Он достал второй ящик. Нитка жемчуга, старомодное ожерелье из топазов, аметистовая брошь.
— Жемчуг, наверное, стоит тысячи две.
— Я все это видел; отсюда ничего не взято с тех пор, как я…
Он снова осекся и замолчал, опустив глаза.
— Это не ограбление, — сказала она трезво. — Кое-что посложнее.
Они быстро уложили все в ящики. Последними положили деньги. Он посмотрел на них с ненавистью. Она понимала, она его не винила…
Они закрыли ящики, вставили их на место. Не было смысла закрывать отверстие в стене занавеской. Когда рядом лежит труп, стоит ли пытаться скрыть другое преступление? Да и вообще бесполезно пытаться отделять одно от другого: как только обнаружат убийство, его, конечно, свяжут со взломом.
— Ну, с этим покончено, — сказала она, обескураженная.
Они вернулись в комнату, остановились и беспомощно посмотрели друг на друга. Что делать теперь?
— Бывают и другие мотивы, такие же простые, — сказала она. — Ненависть или любовь. Теперь мы должны…
Он понял. Подойдя к трупу, он опустился на колени.
Она подавила отвращение, подошла и стала на колени рядом с ним.
— Ну, тогда придется посмотреть, что у него в карманах, — сказала Брикки. — Я тебе помогу.
— Не нужно, не притрагивайся к нему; я достану все из карманов, а ты смотри.
Они улыбнулись друг другу, делая вид, что им не так уже омерзительно то, что они собирались делать.
— Я начну отсюда, — сказал он.
Грудной кармашек. Ничего, кроме тонкого полотняного носового платочка.
— Посмотрим левый боковой карман. — Ему пришлось приподнять тело. — Здесь вообще ничего нет, — и вывернул атласную подкладку кармана. — А теперь правый.
— Тоже ничего.
Вывернутые карманы торчали, как маленькие плавники.
— Теперь внутренние карманы.
На этот раз ему пришлось коснуться рукой мертвой груди.
— Вынимай все, — прошептала она.
Он доставал из кармана вещи и передавал ей, а она клала их на пол.
Они сидели, согнувшись, подняв колени. Он молчал, но она по его лицу понимала: ему кажется, что у них нет никаких шансов — слишком мало времени оставалось до рассвета.
Позади них, на книжной полке, стояли часы. Усилием воли — только усилием воли! — они заставляли себя не оборачиваться, но они их слышали. Часы мелко рубили тишину и говорили: «Тик-так, тик-так», — столь насмешливо, столь безжалостно, столь быстро. Они не останавливались, не прерывали своего движения, а шли, шли, шли…
— Портсигар. Серебряный. С надписью: «С. от Б.». В нем три сигареты. Его звали Стивен? Подарил кто-то, чье имя начинается на «Б». — Она захлопнула портсигар и положила на пол. — Спички. Бумажник, кожаный. Две пятидолларовые бумажки и одна долларовая. Два корешка от билетов на сегодняшний спектакль в «Винтер Гарден». Третий ряд, места сто тринадцать и сто четырнадцать. Что ж, по крайней мере мы знаем, где он был сегодня с восьми тридцати до одиннадцати.
— Два с половиной часа из тридцати пяти лет, — сказал он мрачно. — Выходит, нам нужно проследить примерно два — два с половиной часа с того момента, как кончился спектакль в театре. Еще что-нибудь там есть?
— Визитные карточки, деловые, — ответила она. — Какой-то Стафорд, какой-то Холмз, какой-то Ингольдсби. Кажется, все… Нет, обожди минутку, в маленьком отделении есть еще что-то. Фотография. Любительская. На фото — девушка и он сам, оба верхом.
— Покажи-ка! — Он посмотрел и кивнул головой. — Это та, с которой он сегодня вечером вышел из дому. В спальне тоже есть ее фотография — в серебряной рамке. Там написано «От Барбары».
— Значит, это сделала не она. Иначе фотографии в серебряной рамке не было бы. Рамка, может, и осталась бы, но фотографии там бы не было. Здравый смысл подсказывает.
— Ну вот и все — из внутренних карманов. Теперь посмотрю четыре кармана в брюках. Два боковых и два задних. Левый задний. Ничего. Правый задний — еще один носовой платок. Левый боковой — ничего. Правый… Ключ от входной двери и немного мелочи.
Она пересчитала мелочь, задумчиво, понимая, что это не имеет значения.
— Восемьдесят четыре цента, — сказала она и положила деньги на пол.
— Вот и все карманы. А мы не сдвинулись с места.
— Нет, сдвинулись, Куин, очень сдвинулись!.. Не говори так. В конце концов мы же не ожидали, что найдем здесь лист бумаги, на котором написано: «Меня убил такой-то». Мы уже знаем одно имя — Барбара. И мы знаем, как Барбара выглядит, и знаем, что она провела с ним первую половину вечера. Мы также знаем, где они были примерно до одиннадцати часов. Мне кажется, что это очень много. И это мы узнали, только осмотрев карманы.
«Тик-так, тик-так, тик-так…»
Она сжала его руку, чтобы успокоить его, придать ему бодрости.
— Я знаю, — сказала она чуть слышно. — Не смотри на них, Куин, не оборачивайся. Мы сможем это сделать, Куин, сможем, мы успеем!..
Она поднялась.
— Положить все обратно? — спросил он.
— Не имеет значения; оставь, где лежит.
Он тоже поднялся.
— Давай теперь осмотрим комнату, — сказала она. — Ты начинай там, а я начну здесь.
— А что мы ищем? — спросил он хмуро.
Ей хотелось крикнуть. «О господи, я сама не знаю!..»
«Тик-так, тик-так, тик-так…»
Она опустила глаза, чтобы не смотреть на циферблат, когда проходила мимо часов, как страус, который прячет голову в песок. А ведь это не так легко. Часы здесь, на ее стороне комнаты и смотрят прямо на нее.
Книги на полке разделены на две части, и часы стоят посередине.
— «Зеленый свет», — бормотала она, проходя вдоль книг, — «Китайские фонарики», «История…» — Она быстро опустила глаза, — «Тик-так…» Еще один миг из их запаса прошел! Она снова подняла глаза, уже правее часов. — «На север от Востока», «Трагедия Икс…» Не очень-то он много читал, — решила она.
— Откуда ты знаешь? — спросил он.