Страница 3 из 16
Полковник смеется.
Почему вы смеетесь?
Полковник. Уйти от порядков! Вы идеалист, Джозеф! Я сам идеалист, н-но… все должно иметь свои пределы.
М-р Джекобс. Ну да, конечно, все должно иметь свои пределы, жизнь есть жизнь, политика есть политика… (Повышает голос.) Сила есть сила, убийство есть убийство… (Кричит.) Разумная политика, разумная сила. Давайте же говорить до конца! Разумное убийство! Разумное преступление! Разумное сумасшествие! Ведь так можно договориться до чего угодно! (Успокаивается.) Извините меня, Эллис, я немного погорячился.
Полковник. Честное слово, вы хороший парень, Джозеф. Я сам такой.
М-рДжекобс. Давайте пойдем ко мне, я подготовил все материалы.
Поднимаются со своих мест и направляются к двери.
Входит Памела, молодая девушка в вечернем платье. С ней граф Эдгардо Ламперти — молодой человек во фраке.
Памела. Мистер Гудмэн! Мой старый поклонник! Добрый вечер, папа. (Целует отца, полковник берет обе ее руки и трясет их.)
Ламперти (здоровается с м-ром Джекобсом). Как поживаете, сэр?
Памела. Знакомьтесь, мой старый верный друг, полковник Эллис А. Гудмэн — мой новый друг и, кажется, поклонник — граф Эдгардо Ламперти.
Ламперти (полковнику). Как поживаете, сэр?
Памела. Вот собрались в Ковенгарден. Сегодня поет Джильи.
М-р Джекобс. Прости меня, дорогая, я и забыл тебя предупредить. Тебе не придется идти сегодня в театр. Ты понадобишься мне сегодня ровно в восемь часов. (Обращаясь к Ламперти.) Вас, граф, как близкого друга дома, я тоже прошу остаться.
Ламперти кланяется.
Памела. Но почему же, папа, неужели нельзя отложить на завтра?
М-р Джекобс. Дело слишком серьезное. (Уходит вместе с полковником.)
Ламперти. Сегодня прекрасная погода.
Памела. Вы это серьезно?
Ламперти. Умеренный мороз. Ночью наблюдался небольшой снегопад. Снег в ближайшие дни удержится.
Памела. Интересно, как вам удалось сделать эти поразительные наблюдения.
Ламперти. Я слышал по радио.
Памела. Ну, теперь скажите еще что-нибудь.
Ламперти (после мучительной паузы). Вы знаете, Памела, я беседовал с вашими родителями, и они сообщили мне, что они очень рады, что я… что мы…
Пауза.
Памела. Ну?
Ламперти. Я беседовал с вашими родителями, и они одобрили мои… м-м-м… мои действия, направленные к тому, чтобы м-м-м… чтобы… м-м-м…
Памела (металлическим голосом). Не понимаю.
Ламперти. Я беседовал с вашими родителями, и они не возражают против м-м… то есть они ничего не имеют против нашего… м-м… Что это такое?
Памела. Это, наверно, спица нашей Кэтрин. Положите ее на стол.
Ламперти. …что они одобряют мои действия по отношению к вам.
Памела. Какие действия?
Ламперти. Вы же знаете, так как я неоднократно…
Памела. Скажите еще раз.
Ламперти (набирает в легкие побольше воздуху). Я питаю к вам чувство… м-м… любви.
Памела. Питаете?
Ламперти. Да.
Памела. Вы меня любите?
Ламперти (радостно). Да, да, именно так. Я вот что хотел еще вам сказать. Если вы тоже… м-м-м… взаимностью… м-м-м… проявите по отношению ко мне, так сказать, взаимность, я (быстро) последую за вами на край света. (Облегченно вздыхает.)
Памела. Почему вы, итальянец, не умеете говорить по-итальянски?
Ламперти. Мой покойный отец был действительно итальянец, но моя покойная мать была американка, и я м-м-м, так сказать, родился в Америке, но воспитывался в Англии и м-м-м… одним словом, воспитывался в Англии.
Памела. Ну, скажите теперь еще что-нибудь.
Ламперти молчит, умоляюще глядя на Памелу.
Хочу персиков.
Ламперти (вскакивает так поспешно, словно его укусил скорпион). Персики будут у вас через двадцать минут! (Убегает.)
Памела (одна). Удивительно красив и удивительно глуп.
Входит Фрэнк Суинни.
Фрэнк. Мистер Джекобс у себя? Он вызвал меня на восемь часов с полным финансовым отчетом.
Памела. Он у себя. С ним полковник.
Фрэнк. Что он задумал, наш старик?
Памела. Не знаю. Но, кажется, что-то грандиозное.
Фрэнк подходит к Памеле; молча обнимает ее и целует.
Вы злоупотребляете моей любовью.
Фрэнк (оглядывается). Вы правы. Простите меня. Нет таких мучений, которые могли бы сравниться с моими. Завоевать такую драгоценность, как вы, заслужить вашу любовь и не иметь решительно никаких возможностей удержать вас! Ну, скажите мне, что может быть ужаснее этого?
Памела. Не знаю.
Фрэнк. Что делать?
Памела. Не знаю.
Фрэнк. Вы выйдете замуж за этого идиота?
Памела. Не знаю.
Фрэнк. Я встретил его только что. Он вылетел из ворот в своем «ройсе», как сумасшедший. За каким птичьим молоком вы его послали?
Памела. Просто за персиками.
Фрэнк. Что делать, Пэми?
Памела. Не знаю. Я вас люблю, Фрэнк, и сделаю все, что вы захотите. Я ничего не боюсь и никого не боюсь. Я пошла в папу, и меня нельзя обвинить в отсутствии решительности. Скажите, что надо сделать, и я сделаю.
Фрэнк. Не знаю.
Памела. Видите.
Фрэнк. Я ненавижу мир, в котором любящие не могут соединиться. Я ненавижу мир, в котором беспрерывно надо делать не то, что хочешь, а то, что хочется даже неизвестно кому. Кому хочется, чтобы я, талантливый геолог, работал секретарем у вашего отца-коммерсанта? Кому надо, чтобы я, вместо того чтобы искать в земле глубоко запрятанные богатства, которые нужны всему человечеству, подсчитывал с утра до вечера богатства вашего уважаемого родителя? Кому, какому черту, какому дьяволу понадобилось, чтобы я, Фрэнк Суинни, был несчастлив именно потому, что получил самое великое счастье на земле — вашу любовь?
Памела. Не знаю.
Фрэнк. Вы бы ушли со мной?
Памела. Хоть сейчас.
Фрэнк. Да, но куда?
Памела. Не знаю.
Фрэнк. Я получаю у вашего отца пять фунтов в неделю, ровно столько, чтобы не умереть с голоду и иметь два костюма.
Памела. Я согласна терпеть с вами любые лишения. Это не пустые слова. Мне ничего не надо, кроме вашей любви. Вы это отлично знаете.
Фрэнк. А мне разве нужно что-нибудь, кроме вашей любви? Пожалуй, мы смогли бы прожить с вами на пять фунтов. Плохо, но смогли бы. Через год, через два я бы вырвался наконец вперед. Вы верите в меня?
Памела (ровным голосом). Я верю в вас, Фрэнк, Но если я уйду к вам, папа прогонит вас и пять фунтов будет получать другой секретарь.
Фрэнк. А я останусь без работы. В Лондоне это не очень приятное занятие. Бегать с плакатами и приковывать себя к решеткам сквера, чтобы обратить внимание общества на бедственное положение безработных, — такая бурная деятельность не для меня.