Страница 125 из 136
Если сравнить все достижения русских войск на третьем этапе войны в тактике цепи с тем, что писалось по этому поводу в последних перед войной уставах иностранных армий, то можно наглядно убедиться, насколько вперед ушли русские войска.
Так, например, по прусскому уставу 1876 года лишь под конец наступления, перед атакой, батальон мог иметь в цепи до половины своего состава; перебежки в бою производились большей частью всей цепью сразу, а порядок взаимодействия огня и движения цепи вовсе не был разработан.
Во французском уставе 1875 года батальону рекомендовалось на 2000 шагов развертываться в линию ротных колонн, с 1200 шагов высылать вперед две роты, которые выделяли от себя патрули, а за ними слабую цепь, причем огонь могли в этот период вести лишь патрули. Лишь с 900 шагов патрули сливались с цепью и начинались перебежки, но они велись с теми же недостатками, которые были характерны и для прусского устава.
По английскому уставу и перебежки и огонь цепью разрешались лишь с 675 шагов.
На третьем этапе войны для русских войск - там, где ими руководили передовые начальники, - все эти недочеты иностранной тактики являлись уже пройденным этапом. А число таких русских частей на третьем этапе выросло настолько, что включало в себя большую часть армии.
Помимо отработки тактики цепей, тактический опыт третьего этапа войны дал немало нового и ценного и в целом ряде других областей. Для выработки теории боя на окружение чрезвычайно ценные данные дало успешное окружение армии Мухтара-паши под Авлиар - Аладжей и Весселя-паши под Шейново; даже из неудачных попыток окружения Сулеймана-паши в Филиппопольском сражении можно было извлечь весьма много поучительного. Бои при форсировании Балкан и у Деве-Бойну обогатили тактику горной войны положительными образцами в целом ряде основных положений. Ночной бой под Кара-агачем являлся блестящим образцом ночного преднамеренного наступления, образцом, равного которому не было в иностранных армиях. Ряд блестящих тактических примеров дало и преследование турецких войск на Балканах. Не только пехота, но и артиллерия и кавалерия постепенно освобождались на третьем этапе войны от тех устарелых и ложных взглядов на их использование, которые существовали и даже порой претендовал на первенство в мирное время. Вырабатывалась тактика родов войск, более отвечавшая требованиям войны того времени.
Третий этап войны дал зародыш нового явления, неизвестного до той поры военному искусству. Помимо кампании и боя, все явственнее обозначалось промежуточное звено - операция. Действия Гурко, начиная с перехода Балкан и кончая сражением у Филиппополя, действия отряда Радецкого, завершившиеся сражением у Шейново, Авлиар - Аладжа,- это не только сумма отдельных боев и сражений, но тесно объединенная общей целью совокупность расчлененных во времени и пространстве действий, что, как известно, является одним из признаков операции.
Конечно, и в действиях третьего этапа войны было немало ошибок и недостатков. В основном причиной этих недостатков и ошибок была бездарность значительной части русского главного высшего командования. Но общие правильные стратегические рамки как на Кавказе, так и особенно на Балканах, а также лучшая, выработавшаяся в процессе военных действий подготовка русских войск не дали возможности ошибкам и недостаткам этого рода резко отрицательно сказаться на общем ходе развития третьего этапа войны.
Глава IV. Сан-Стефанский мирный договор и Берлинский конгресс. Историческое значение войны и Берлинского конгресса для России и Болгарии
Форсирование русскими войсками Балкан и успешное развитие русского наступления вынудили турецкое правительство направить к главнокомандующему русской Дунайской армией уполномоченных Сервера-пашу и Намыка-пашу для заключения перемирия; 19 января они прибыли в Казанлык. Русскому правительству не имело смысла торопиться с заключением перемирия - выгоднее было выиграть время, чтобы продвинуть русские войска возможно дальше по направлению к Константинополю и тем сделать Порту сговорчивее. Турецким уполномоченным были предъявлены выработанные в Петербурге основные мирные условия, без предварительного принятия которых Турцией не могло быть и речи о заключении перемирия. Эти «предварительные основания мира»(1), как их было принято называть, так ужаснули Намыка-пашу и Сервера-пашу, что они отказались их признать, сославшись на отсутствие на это полномочий от султана. Однако безостановочное продвижение русских войск к Константинополю заставило турецкое правительство принять русские предварительные основания мира, и 31 января они были подписаны в Адрианополе вместе с условиями перемирия. При этом Николай Николаевич добился в дополнение к петербургскому тексту предварительных оснований мира, согласия Турции на очищение Болгарии турецкими войсками и сдачу крепостей Виддина, Рущука, Силистрии и Эрзерума, а также некоторых константинопольских укреплений. Все эти русские требования Порта обязывалась выполнить еще до заключения мира. В тот же день войскам обеих сторон были разосланы приказания о приостановке военных действий и о вступлении в силу перемирия.
Известие о принятии Турцией русских предварительных оснований мира было встречено в Англии и Австро-Венгрии резко враждебно. Биконсфильд, мечтавший о захвате когда-нибудь проливов и Константинополя Англией, опасался, как бы русские не предупредили его в этом. Особенно беспокоила его статья предварительных оснований мира, касавшаяся проливов. «Его величество султан, - говорилось в ней, - войдет в соглашение с е.и.в. императором всероссийским для охранения прав и интересов России в проливах Босфорском и Дарданельском»(2). Биконсфильд объявил, что Англия не признает действительными русские предварительные условия мира и не будет с ними считаться. В подкрепление этого заявления Биконсфильд 8 февраля приказал Хорнби, начальнику английской средиземноморской эскадры, пройти с согласия султана через Дарданеллы в Мраморное море и оттуда угрожать русским высадкой десанта в случае их попытки занять Константинополь. Английская эскадра без согласия султана прошла Дарданеллы, вошла в Мраморное море и 15 февраля бросила якорь у Принцевых островов.
Столь же враждебную по отношению к России позицию заняла и Австро-Венгрия. В русских предварительных основаниях мира австро-венгерское правительство увидело нежелание России считаться с Рейхсштадтским и Будапештским соглашениями. Вопреки этим соглашениям Россия намеревалась создать на Балканах сильное славянское государство - Болгарию, усилить Сербию и Черногорию. В Австро-Венгрии началась демонстративная переброска войск к русской границе.
Английское и австро-венгерское правительства потребовали от России передачи всех вопросов мира с Турцией на решение международной конференции.
В этих условиях царское правительство старалось выиграть время, чтобы успеть заключить мирный договор с Турцией и поставить Европу перед совершившимся фактом. Горчаков для успокоения Англии и Австро-Венгрии заявил, что предварительные основания мира являются лишь прелиминарными и что Россия согласна передать на обсуждение мирной конференции те вопросы будущего мирного договора с Турцией, которые имеют общеевропейское значение(3). Затем, чтобы успокоить Англию насчет проливов, Горчаков объявил, что Россия не займет Константинополя и не введет своих войск на расположенный у Дарданелл полуостров Галлиполи(4). Наконец, в тех же целях русское правительство отказалось от мысли потребовать от Турции демобилизации армии и передачи России турецкого военного флота.
Русское правительство рассчитывало заключить с турками мир, а затем защитить мирный договор на международной конференции.
IV.1
(1) Признание Болгарии автономным княжеством в границах, не менее благоприятных, чем выработанные Константинопольской конференцией, причем султану запрещалось вводить в Болгарию свои войска; расширение границ Сербии и Черногории и предоставление последней выхода к морю; признание полной независимости Сербии, Черногории и Румынии; автономия Боснии и Герцеговины, а также других областей Турции с христианским населением; денежные и территориальные компенсации России.
IV.2
(2) Особое прибавление к «Описанию русско-турецкой войны 1877-1878 гг. на Балканском полуострове», вып. II, СПБ, 1900, стр. 66.
IV.3
(3) В русском понимании, общеевропейское значение имел только вопрос о проливах.
IV.4
(4) С некоторыми оговорками.