Заложники

Многие офицеры и прапорщики полка знали Барика в лицо, он часто приносил сюда самогон. Хотя фамилия Лузенко была названа с акцентом, прапорщик сразу понял, к кому пришел афганец. Он позвонил комбату и сообщил, что пришёл его старый друг. Барик долго пытался объяснить Лузенко, зачем пришёл, но тот толком ничего не понимал: только понял, что где — то есть душманы. И он решил его повести к командиру полка.

Барика завели в фургон, где жил Дубов. Прапорщик — таджик, что был у командира полка личным переводчиком и постоянно участвовал в «командирской охоте», поздоровался с Бариком как со старым знакомым.

— Ну что ты хочешь сказать? — спросил он у Барика.

— В горах есть кишлак, — ответил Барик, — завтра утром туда привезут много денег.

Переводчик перевёл командиру полка.

— Много, это сколько, — Дубов засмеялся, — тысячи две афгани?

— Нет, больше, мешок, — заявил Барик.

— Откуда же они возьмут столько денег? — спросил переводчик.

— Там банда, человек десять, им привезут деньги за каких — то заложников.

Лузенко взглянул на Дубова. Командир полка слегка подмигнул ему.

— Наверное, те, которых ищут, — тихонько сказал Дубов. — Давай, давай, раскручивайте этого вонючего козла.

— Ты можешь показать туда дорогу? — спросил Лузенко.

— Нет, не могу, — ответил Барик, — если наши увидят, меня убьют.

— Ну, хотя бы на карте покажи, — сказал Лузенко, — ты ж раньше мне показывал.

— Если объяснишь, где какой город нарисован, я попробую.

Принесли карту, и стали разбираться, как доехать до кишлака.

— Товарищ подполковник, — выкрикнул переводчик, — мы же там месяца два назад были! Помните, за кишлаком кяриз: Бурменко ещё туда гранату кинул, а он глубокий — только пук и услышали.

— А, помню! — воскликнул Лузенко и похлопал себя по лысине, — товарищ полковник, я знаю, как туда ехать.

— Спроси его, — сказал Дубов, — где, в каком доме конкретно бандиты и, когда привезут деньги.

Барик поморщился, продумывая вопрос. Потом взял карандаш и на обратной стороне карты нарисовал квадратиками дома кишлака, обвёл кружочком дом, где жил Умар с людьми. Дом, где жили Фатима и Азат, не обвёл.

— В этом доме, — указывая на дом Умара, — их там совсем немного: бывает человек пять, иногда десять — больше не видел.

— Мелочь, — Дубов махнул рукой. — А деньги когда привезут?

Немного понимая по — русски, Барик понял вопрос, и пока переводчик переводил, он продумывал ответ. «Азат привезет деньги в крепость в семь часов, — думал Барик, — ехать ему около часа. На всякий случай скажу им что часов в восемь. Азат к этому времени уж точно будет с деньгами в пути».

Барика проводили до КПП, а Дубов и Лузенко потирали руки, мысленно делили еще не добытые деньги.

— Надо бы у комдива спросить разрешения. Пусть не большая, но банда, — заявил Лузенко, — будет бой, могут быть жертвы, подстраховаться необходимо.

Дубов позвонил командиру дивизии.

— Здравия желаю, товарищ генерал, — сказал он в трубку, когда услышал голос комдива.

— Здравствуй, Ренат Федорович. Что ты хотел?

— Есть повод отличиться, по ордену получить, а может и повышения.

— Что ты кругами издали заходишь? Говори конкретно.

— Мои разведчики, — стал докладывать Дубов, — сегодня принесли мне такую весточку: в километрах тридцати от меня в горах есть кишлак, имею данные, что там удерживают заложников. Бандитов немного, человек десять. Утром я их перехлопаю, как куропаток, заложников освободим, и мы с вами на коне.

— Заманчиво говоришь, но дело в том, что маршал пока не дает добро на операцию.

— Товарищ генерал, случай исключительный — такое судьба подбрасывает раз в жизни. Скажем, что разведгруппа случайно наткнулась на банду, завязался бой и …

— Твои разведчики точно знают, что заложники именно там?

— Девяносто девять процентов, иначе я не звонил бы Вам.

— Ну, хорошо. Я сейчас позвоню начальнику штаба армии.

Командир дивизии с начальником штаба армии генералом Тергрисяном был в дружеских отношениях. Они когда — то вместе учились в академии. Когда друг сообщил о предполагаемом месте расположения банды с заложниками, у Тергрисяна взыграла кавказская кровь. Он тут же решил завтра приятно удивить маршала.

— Стэпан Нэкифорович, даю добро. Об опэрации нигдэ нэ разглашать, дэйствовать втихую, — под конец сказал он.

Дубов себя ругал, что стал спрашивать разрешения у комдива. Он мог бы самостоятельно всё провести: забрать деньги, освободить заложников, и его фамилия стала бы известна самому министру. А сейчас комдив обзвонит всех: подключится армейский спецназ, в погоне за повышением налетят генералы — и все планы коту под хвост. Но тут зазвонил телефон и он в трубке услышал голос комдива.

— Всё, Тергрисян разрешил, действуйте осторожно, но, чтобы особист полка не знал, а то дойдёт до гэбешников — те сразу прилетят за орденами.

— Дело сделано, — Дубов вскочил, потирая руки, — завтра мы этот мешочек прихватим. Он похлопал Лузенко по спине.

— Иди готовь своих борзых, завтра на охоту похерачим, деньги возьмём, заложников освободим и пи… ц этой войне. Поеду в Сочи в море яйца мочить.

Лузенко ушел, а Дубов еще долго продолжал находиться в состоянии эйфории от привалившего, невидаль откуда, счастья. «Сколько же в мешке будет афгани», — думал он.

Дубов достал из сейфа пачки денег и стал прикидывать. В начале двигал их по столу, считая, сколько войдет в один ряд, а потом на глаз, выбрал предполагаемую высоту мешка и посчитал, сколько будет рядов. Сумма получилась внушительная. От восторга и жадности у него закружилась голова, он достал недопитую бутылку самогонки, налил в стакан и залпом выпил. Дурно пахнущая жидкость возвратила вскруженную голову на место.

«Завтра я стану миллионером, — мечтал Дубов, — пусть и афгани, но миллионер. Теперь надо думать, как их поменять на чеки и перевезти в Союз. Часть шмотками вывезу. Тамаре на тело корсет сошьём и мне пояс. Вывезу, нет проблем. Вот только бы успеть поменять на чеки».

Он размышлял так, как будто этот мешок уже лежал у него под кроватью.

Барик мчался к крепости, старенькая машина подпрыгивала на кочках. В небольшом открытом кузове легковушки лежал домкрат, он гремел от тряски и перекатывался из одного угла в другой, издавая звуки скрежета и грохота металла о жесть. Но эти звуки нисколько его не отвлекали. Мысль, что от богатства его отделяет всего несколько часов, вскружила голову: «Завтра он убьёт Азата и станет богачом».

Он уже представлял, как в Кабуле купит дом, магазин и станет торговать. Оба этих человека, Дубов и Барик, говорящие на разных языках, родившиеся в разных странах и разные по развитию и менталитету, думали, по сути, об одном и том же и служили одному богу, — наживе. И готовились совершить преступление. Если желание Барика еще можно было как — то оправдать, посмотрев на его нищенский образ жизни, на его полуголодных детей и жён, то Дубов, с его относительно сытым преуспевающим образом жизни, вызывает только отвращение. Власть направила его на эту позорную войну, не задумываясь о том, сможет ли этот человек выдержать такое испытание. Развращённый войной, он разлагался, заражая всех вокруг себя. Таких как Дубов были единицы, но они своими поступками заставляли афганцев браться за оружие и бить непрошеных гостей. Солдат чужой страны всегда будет изгоняем, как отторгается инородное тело из организма, пусть даже пришитое хирургом в благих целях.

В крепости Барик осторожно стал подбивать своих друзей организовать засаду. Он уже продумал план: ночью они выйдут из крепости подземным ходом и, никем незамеченными, пойдут в выбранное им место для засады. Там дорога делает крутой поворот и близко подходила к горе. Если навалить на дорогу камни, Азат подумает, что это камнепад перекрыл дорогу. Он станет освобождать дорогу от камней — в это время можно и убить всех, если он даже будет не один. Сообщники согласились, только вот Али засомневался. Он поделился с Науром, тот еще приходил в себя после того, как Хафиз всадил в него две пули. Наур был старше Али, они были из одного кишлака, и состояли в дальнем родстве. Али ухаживал за раненым Науром.