Пирамида

Все тот же коридор, ничуть не изменившийся с тех пор, как Младший Биолог по имени Зилли, юная и восторженная, была впервые в жизни приглашена на верхний этаж этого здания, где помещалась священная особа Старшего Координатора, объявившего о включении ее в состав Второй, и последней, земной экспедиции.

Теперь на той самой двери в конце коридора слабо светилась изящная надпись на тагатлийском:

СТАРШИЙ КООРДИНАТОР ЗИЛЛИ

Чуть ниже текст повторяли неуклюжие, угловатые буквы человеческого алфавита. Вторая надпись светилась ярче — она была сделана сравнительно недавно.

Дверь кабинета Зилли неслышно отворилась при ее приближении.

В просторном, хорошо освещенном помещении двое мужчин быстро поднялись из-за стола, заваленного бумагами, который стоял возле огромного круглого окна, выходившего на город.

Одним из мужчин был Атан Моргу — доверенный секретарь Зилли, — чисто выбритый и напомаженный человек средних лет, одетый в старомодный, но дорогой костюм из синтетической ткани и неизменно сохранявший на лице заученное выражение важности и осознанной ответственности. Другой был ей незнаком. Этот крупный человек прижимал к груди набитый портфель из кожи пнида и как будто боялся, что его вот-вот отнимут.

На подоконнике сидел ручной сурок секретаря и следил за тагатлийкой блестящими бусинками глаз.

Зилли напрягла свою головогрудь и, не обращая внимания на ревматические боли, напружинила переднюю пару конечностей, стараясь казаться как можно выше ростом. Это стало уже рефлексом, от которого она не могла отделаться, общаясь с людьми, подавлявшими ее своими размерами.

— Ваше Плодородие! — приветствовал ее секретарь на тагатлийском языке. — Я не ожидал, что вы приедете так рано. Это мой кузен Родон Моргу, он забежал на минуту обсудить один личный вопрос. Если не возражаешь, Родон, подожди в соседней комнате, пока мы покончим с неотложными делами.

Кузен Родон смущенно поклонился древней тагатлийке и беспрекословно покинул комнату. Атан прикрыл дверь, оставив, однако, небольшую щелку. Затем он вернулся к столу и стал разбирать бумаги.

Зилли молча ждала. Для нее не была секретом двойная жизнь ее секретаря. На своем официальном посту он выполнял большую часть текущей работы Управления Старшего Координатора, и делал это так тщательно и умело, что не вызывал ни малейших нареканий. Точно так же работали и многие другие люди, занявшие множество важных постов, ранее принадлежавших тагатлийцам. В то же время среди своих соплеменников Моргу и другие члены его семьи пользовались огромным влиянием, причины которого Зилли так и не поняла.

Вообще говоря, тагатлийка знала о существовании системы обмена и накопления стоимостных знаков. Они функционировали в отношениях между людьми почти так же, как универсальные обменные квитанции на товары и услуги у тагатлийцев, но имели странное свойство придавать своим владельцам особый вес в глазах других людей. Зилли никак не могла постигнуть энтузиазм, который вызывала в людях подобная деятельность. Она, однако, знала, что в глазах oficionados[3] обменных знаков дом Моргу имел большое влияние.

Моргу отобрал нужные бумаги, остальные отодвинул в сторонку.

— Эти документы нуждаются в подписи Вашего Плодородия.

Старший Координатор, осторожно согнув колени, встала на подушку, лежавшую рядом со столом, и взяла стило, которое секретарь заблаговременно положил рядом с бумагами. В течение нескольких минут в кабинете слышалось только тяжелое астматическое дыхание Зилли да шелест листов. Моргу стоял, глядя в окно на широкую панораму башен и парков метрополии. Ручной сурок пискнул и прыгнул с подоконника на руку хозяина. Тот прижал его к себе и рассеянно погладил.

ДИРЕКТИВА МЕСТНЫМ АДМИНИСТРАТОРАМ… подпись… РАСПИСАНИЕ КВОТ ПРОИЗВОДСТВА ДЛЯ ДВЕНАДЦАТОГО РАЙОНА… подпись… НАЛОГИ НА ПЕРЕВООРУЖЕНИЕ ПОЛИЦЕЙСКИХ СИЛ

ГОРОДА… Зилли немного помедлила над этой бумагой. Ей показалось, что требования на подобного рода ассигнования повторяются слишком часто. Однако она прогнала эту мысль и подписала. Люди, возможно по причине доминирующей роли мужских особей в их обществе, были склонны к вспышкам насилия. К счастью, им удалось установить определенный порядок, и нарушался он не особенно часто… ПОЛУГОДОВАЯ ПРОГРАММА ЗАВОДА № 4 ПО ПРОИЗВОДСТВУ АЗОТА… Что-то в этом сухом и невыразительном заголовке кольнуло память Зилли, но она никак не могла сообразить, что именно. Этот документ, как и многие другие, был написан на языке людей, равноправие которого с тагатлийским было официально признано несколько десятилетий назад. Вздохнув, она начала с некоторым трудом разбирать текст, написанный угловатыми буквами, спотыкаясь на цифрах, характеризующих среднюю плотность связывающих азот бактерий, мощность оборудования, обеспечивающего циркуляцию воды и воздуха…

Мысли Зилли то и дело обращались к человеку у окна. «Что он, собственно, рассматривает?» — недоумевала она.

Разумеется, не было никаких оснований считать, что глаза людей и тагатлийцев видят вещи по-разному. Но иногда Зилли начинала думать, что это так. Эти двуногие, буквально заполонившие улицы городов, по которым некогда передвигались лишь представители ее народа, эти люди, постепенно присваивавшие себе функции, единственными исполнителями которых были члены ее древней расы, видели ли они за внешним обликом города и внешним обликом мира ту сущность, которая сразу бросалась в глаза любой мыслящей форме жизни, способной на выполнение этих функций? С самого начала она совершенно верно определила высочайшую адаптационную способность людей как вида. Но мог ли кто-либо в те далекие времена предвидеть, каков размах этой адаптации, какова почти фантастическая их способность к имитации, позволившая в течение нескольких веков заменить и вытеснить тринов, зги и, наконец, самих тагатлийцев! Тагатлийцы не обладали даром мимикрии. Среди людей же, как приходилась слышать Зилли, это понятие считалось, в зависимости от обстоятельств, то высшей похвалой, то оскорблением.

И все же функциональная заменяемость была превыше всего. Это понятие лежало в основе философских взглядов тагатлийцев. Важно не выживание того или иного вида как такового, а сохранение определенных параметров мира, наличие устойчивой пирамиды как модели всей жизни планеты, ибо особи и даже виды не бессмертны. С этой точки зрения эксперимент с человечеством на Тегете был успешным.

Как и предполагалось, человек оказался прекрасным орудием в борьбе с сурками, которые шестьсот лет назад угрожали экологическому равновесию. Дальнейшие и непредвиденные последствия его интродукции имели второстепенное значение, поскольку вели лишь к замене одного звена цепи другим, что не нарушало связей внутри системы, подобно тому как перестановка слагаемых не может изменить их суммы.

Именно так обстояло дело в глазах тагатлийцев. И все же Зилли продолжал беспокоить вопрос: а как смотрят на все это они? Она заставила себя переключить внимание на лежавший перед ней документ и неожиданно поняла, что в нем насторожило ее. Возникло тоскливое чувство испуга. Она резко окликнула секретаря:

— Моргу!

Мужчина опустил сурка на подоконник и повернулся с безмятежным, как всегда, видом:

— Да, Ваше Плодородие?

Эта программа по заводу № 4, — медленно начала Зилли, — она… ошибочна. Она намечает рост производства в два раза, что неизбежно влечет за собой истощение ресурсов.

Лицо Моргу не выдало обуревавших его чувств. Самообладание было одним из ценнейших достоинств секретаря.

Но под этой неподвижной маской он яростно проклинал свою неудачу. И надо же, чтобы это произошло именно сейчас, когда он ввязался в смертельную схватку с Яно, когда Яно использует все честные и бесчестные средства, чтобы загнать его и других членов семьи Моргу в угол, когда жизненно необходимо, чтобы спекуляция на азотных удобрениях дала барыш, способный поддержать другие его предприятия и нанести ответный удар Яно!

Зилли смотрела на него в упор:

3

Поклонников (исп.).