Страница 40 из 43
Улыбнулся и вернулся к пультам. Одним движением соединил установленные на крыше эмитторные головки с программирующим устройством. Несколькими прыжками выскочил в тамбур. Левой рукой подхватил распылитель за ручку, правой рванул замок. Если моя самодельная система хоть в одном месте не контачит…
Я нажал спуск. Услышал глухой стук, а следом вибрирующий, удаляющийся свист, словно стекло режут. Теперь я должен увидеть растекающееся во все стороны облако белесого газа.
Но не увидел ничего. Место, на котором я стоял, напоминало космический пейзаж в представлении скульптора-футуриста. Времен начала двадцатого века. Неописуемая, невозможная комбинация проникающих друг в друга фигур. Над моей головой уходила вверх крыша купола, пробитая кривой трубой, искривляющейся посередине и уходящей в никуда. Стены купола в ряде мест проламывали грани каких-то глыб. Это напоминало обвал — вид изнутри. Обвал, сооруженный с выдумкой, но из тщательно обработанных блоков, образующих теперь строго продуманную композицию. И вся эта пространственная скульптура раскинулась вверх и в стороны на добрые несколько десятков метров. Я мог собой гордиться. Ничего странного, что одурели, когда нечто этакое появилось у них перед глазами. В любом случае, ошалели достаточно, чтобы я мог выйти. А мне, честно говоря, большего и не требовалось. Несколько секунд. Чтобы задействовать передатчик. И нажать на спуск.
Я вызвал автоматы. Немного изменил направление ствола распылителя и послел в лес еще одну порцию. Что-то врезалось неподалеку от меня в стену купола. Не страшно. Теперь я был уже спокоен. Не видя меня, они не имели никаких шансов. Ни малейших. Особенно — поскольку уже начал действовать парализующий газ.
Я выждал немного, но не очень долго. Привычно проверил герметичность скафандра. Вернулся в кабину. Выключил проекторы. Вышел наружу.
Лес затягивала мутная, полупрозрачная пелена. Под забралом шлема предупреждающе помигивала красная лампочка. Где-то далеко в лесу один-единственный раз треснула ветка, снова стало тихо.
Возле углубления перед входом чернел неподвижный полукруг автоматов. Ждали. Но я уже знал, что они не понадобятся.
Я еще раз вернулся на склад за запасом проводов. Потом на несколько шагов отошел от базы и огляделся.
Трое лежали совсем близко от меня, в выемке. Головы запрокинуты. Лица безжизненны. На них застыло выражение полнейшей апатии.
У обеих женщин были светлые волосы. Они оказались примерно одного возраста, так же как и лежащий возле них мужчина в поношенной, коричневой тужурке, какую надевают в прохладные дни для копания, скажем, грядок. Рядом с ним на земле валялся металлический предмет. Похожий на излучатель, если бы не то, что в его плоской рукояти не мог бы поместиться даже самый слабый энергоаккумулятор. И все-таки это было оружие.
Я приблизился и с полнейшим хладнокровием, как индеец из фильма для детишек, связал всей троице руки и ноги. Потом принялся за розыски остальных.
Отыскать их оказалось несложно. Им пришлось расчистить возле себя позицию, пока они ожидали, что я высуну голову из фальшивой скалы, которая в этом месте начиналась всего в нескольких миллиметрах от деревьев. Гумми им все в деталях растолковал.
Через двадцать минут в моем распоряжении их было уже шестеро. К тройке, найденной в проходе, добавились еще одна женщина, на этот раз брюнетка, с лицом, обезображенным синяком под глазом, и двое мужчин. Последний из них, когда я его связывал, начал приходить в себя. Его голову от подбородка, через щеку и до виска украшала свежая, красная ссадина. Я бросил взгляд на брюки. Манжеты были истрепаны. Цвет тоже совпадал. Если тут вообще можно было говорить о цвете.
Я искал еще кое-кого. Во все более невероятных местах и со все более слабой надеждой. Гумми не было.
Это означало, что развлечения еще не кончились. Я должен считаться с неожиданностями. Если те, которые здесь, — только часть тех, что могли пойти.
Из впадинки начали доноситься вздохи и постанывания. Я услышал голос женщины. Кто-то ей ответил.
Я не смотрел в их сторону. Я менял программу. Непосредственное поражение всех подвижных объектов. Излучатели я заменил капсулами с газом. Два аппарата, вооруженные по-прежнему, остались у входа. Ими я мог дистанционно управлять при помощи передатчика. Я предпочитал не рисковать.
Только теперь я занялся людьми.
Они лежали спокойно. Даже если кто-то украдкой и проверил прочность связывающего его кабеля, то сделал это так, что я ничего не заметил.
Я подходил к ним неторопливо, высоко задрав голову, словно в надежде, что их не замечу, что смогу спокойно пройти дальше. В воздухе установилось спокойствие. Тишина вернулась. Я ощущал ее присутствие внутри себя, хотя лес молчал. Сегодня не было ни арф, ни колоколов. Сорвался легкий ветерок и разогнал остатки парализующей субстанции.
Я остановился. В двух шагах передо мной лежал, опираясь на локти, мужчина в коричневой тужурке. Я пригляделся к его лицу. Грязное. Кожа темная, словно он долго держал свое лицо над свечкой. Подбородок торчал вперед. Волосы цвета слабого кофе спадали на шею. Глаза у него были запавшими, как и у Гумми. И он не смотрел в мою сторону.
— Что дальше? — поинтересовался я.
Он не шевельнулся. Только кожа на щеках начала подрагивать, как у собаки, когда та собирается заворчать.
— Ничего не говори, — раздался уже хорошо знакомый мне голос, — пока он нас не развяжет.
Я посмотрел на него. Не только его брюки были в лохмотьях. Рубашка, которая лет сто назад могла считаться желтой, тоже пребывала в жалком состоянии. Он выглядел старше остальных. И не считал, что все уже кончено. Об этом свидетельствовал как тон его голоса, так и поблескивание прищуренных, светло-голубых глаз. Этот не боялся смотреть туда, куда ему хотелось.
— Отлично, — сказал я, подходя ближе. Ухватился за узел на спине и поднял его. Потом распустил кабель, стягивающий ноги.
— Иди туда, куда тебе скажут. С меня на сегодня достаточно, — приказал я. — До такой степени достаточно, что я готов взять грех душу. Ты понял?
Он не ответил. Послушно вошел в кабину, позволил снова связать себе ноги и с безразличным лицом остался возле стены, где я его оставил.
Я вернулся к личности в тужурке и двум оставшимся. На одном из них была куртка, такая же как у Гумми и у меня. Но без аппаратуры связи и энергоблоков. Даже без креплений для мелких подручных инструментов.
Теперь — женщины. Я остановился возле первой и сказал:
— Пойдете спокойно? Если да, то я сниму кабель с ног.
Брюнетка с подбитым глазом подняла голову и мотнула ей, словно хотела поправить волосы.
— О туалете успеете подумать, — буркнул я. — Пока о своем внешнем виде можете не тревожиться. Старые, потасканные ведьмы.
Это их пробрало. Все трое подняли головы как по команде. Три пары глаз уставились на меня, словно это я только что сбросил с себя старую, сухую кожу, украшенную черной змейкой.
Брюнетка вздохнула. И опять помотала головой. Я заметил, что ее ссадина все еще кровоточит.
Промыл ей лицо, наложил пластырь. На протяжении всей операции она ни разу не посмотрела на меня.
— Как тебя зовут? — спросил я, распрямляясь.
— Тиа, — неохотно ответила она. Это прозвучало как щелканье ножниц, перерезающих путы.
Я отконвоировал их на базу. Шли без сопротивления. Я не стал связывать им ног, но на всякий случай разместил в отдалении от остальных. Может случиться так, что мне понадобится выйти.
Я передвинул столик к пультам, кресло расположил так, чтобы мог видеть всех сразу, после чего напился и уселся поудобнее. Заложил левую ногу на правую и какое-то время созерцал собственную ступню, выполняющую какой-то несобразный танец. Нервы. Я почувствовал, что если закрою сейчас глаза, то уже не смогу их раскрыть с неделю. Двадцать шесть часов на ногах. Причем, каких часов!
Неторопливо, холодно я изучал лица людей, которые решили, что им удалось избавиться от конкуренции во владении Землей.