Вокруг и около

Здесь много другого хорошего и разного, но больше всего удручает одинаковость. Она же – главный возбудитель тоски по оставленной родине.

В одноэтажной Америке, где живет большинство, все похоже: улицы, дома, еда, развлечения, мусорные баки и то, что в них. Американский стандарт! С одной стороны, он облегчает быт, но и делает жизнь однообразной, пресной, унылой. Никаких тебе прыжков в ширину в положении «море по колено». В том, чтоб изменить уклад существования, американцы не видят резона, из чего следует: комфорт – главнее, все остальное – потом. Наши же товарищи, сызмальства привыкшие преодолевать трудности, рано или поздно в этот антураж вписываются. По большому счету. Но есть еще и малый. Тот, который в деталях. По ним тоскует сердце, они бередят душу и снятся ночами.

Газетный киоск у здания Спорткомитета, ереванское такси, развалы цветов на Туманяна, фотоателье «Ханоян» на Абовяна и еще тысячи других подробностей (у каждого свои), образующие единое и цельное жизненное пространство.

При искусственном перемещении в чужое мы, теряя ощущение целого, остаемся с частностями. Похоже на «собиралки» из «Лего», когда конструкцию уже не собрать, но кое-какие детали еще остаются. Вот тогда-то снимаешь телефонную трубку, набираешь Ереван.

– А магазин «Ткани» на углу Налбандяна, он еще есть?

– Закрылся.

– И что вместо?

– Банк.

– А тот босоногий мальчишка с кувшином воды на плече?

– Убрали.

– Зачем? Разве тебе не жалко?

– Конечно. Очень…

Минуты славы

Абсолютно армянского мальчишку, десяти лет от роду, место постоянного жительства – город Армавир, привела на телешоу мама, тоже абсолютно армянская женщина. Уже потому армянская, что как посмотрит на сына, так глаза на мокром месте. От гордости.

А мальчик всего-то и делал, что лупил по барабану. Но как! Бешеная дробь рвала в клочья воздух и соответственно перепонки в ушах, не забивая, однако, мелодию, от которой сжимается каждое армянское сердце. Мелодия грустная, камерная, ее очень легко заглушить, и пусть от ритма скорострельных очередей клокотало все вокруг, но этот мотив звучал как бы сам по себе, отдельно, и потому улавливался всеми.

Мальчик завершил номер, зал отозвался бурей аплодисментов, тут слово взял член жюри Александр Цекало. Сделать чистосердечное признание.

– Если бы этот мальчишка даже не попадал пальцами в барабан, я бы все равно проголосовал за него, – сказал Цекало.

Почему бы поступил так, а не иначе, он тоже объяснил.

– Я совсем недавно из Еревана…

Получается, чтобы полюбить армян, хватает самой малости: всего-то побывать в Ереване. И это, признаться, очень даже хорошо получается.

В своих недавних заметках я уже называл известного московского журналиста Игоря Свинаренко, совершенно очарованного Арменией и ее людьми. Пришел, увидел, полюбил и, что важно – написал.

Чуть раньше своими ощущениями на ту же тему делился главный редактор «Московских новостей» Виталий Третьяков, и это тоже были такие, какие надо ощущения. За что отдельное спасибо Армянскому Славянскому университету и его ректору Армену Размиковичу Дарбиняну в частности. Свою страну мало любить – ее надо уметь представлять. Или учиться, если любишь, но не умеешь. И по мере возможностей не говорить того, что часто долдонили люди с военно-патриотическими лицами из депутатов первого постсоветского парламента: «Нравиться кому-то или не нравиться – нам на это наплевать. Пусть нравятся или не нравятся нам…» Как в песне Макаревича: «…не стоит прогибаться под изменчивый мир, пусть лучше мир прогнется под нас».

Авот еще. Писатель, поэт, журналист, телеведущий-и все наилучшим образом – Дмитрий Быков, побывав в Армении, пришел к тому интересному заключению, что кепку придумали у нас, потому что в папахе лучше смотрятся грузины. «Можете вы мысленно нахлобучить на Шеварднадзе кепочку? Ничто на нем не смотрится, кроме цековского "пирожка". А на Кочаряна запросто», – аргументирует Быков.

Нашенское происхождение кепки московским автором утверждается и тем, что Армения – довольно специфическая страна. «Всякий, побывавший там, хоть в советское, хоть в постсоветское время, знает, что тут все первое. В крайнем случае, второе».

Между тем про кепку московский гость не просто так. Встретив умельца по изготовлению головных уборов, он пошел дальше, познакомился с асом по пошиву брюк и нашел в нем поразительное сходство с поэтом Мандельштамом. Сходство показалось настолько невероятным, что версия о внебрачном происхождении брючного мастера всплыла тотчас же, и Быков позвонил поэту Александру Кушнеру, «единственному человеку, которого признавал абсолютным экспертом в этом вопросе».

– Александр Семенович. Тысяча извинений. У меня довольно странный к вам вопрос. Я тут в Ереване. И тут человек, который вылитый Мандельштам.

– Глаза какие? – немедленно спросил Кушнер.

– Зеленоватые.

– Курит?

– Да, и через левое плечо.

– Близорукий?

– И сильно. Работает портным.

– Голос?

– Высокий, «о» произносит как «оу».

– Интересно, – произнес Кушнер после паузы.

– А вы совсем не представляете, что он мог тут… Представляете, если внук? Его бабка работала на Севане, на том самом острове, который теперь полуостров. Там был дом отдыха. Ну, возможно же, а?…

– Знаете, Дима, он все-таки не Гумилев, – задумчиво сказал Кушнер. – Это у Гумилева законный сын родился одновременно с незаконным, а этот вел себя сдержаннее.

– Да? А есть свидетельства, что он…

– Господи, я знаю! Это все сплетни. И потом знаете… я же бывал в Армении много раз. Тут очень серьезно к этому относятся. Никогда армянка просто так не завела бы роман с женатым мужчиной, тем более в те времена. Да ему голову бы здесь оторвали, и он прекрасно знал это! Он совсем не за этим ездил в Армению.

Зачем едут в Армению? В последнее время мы чаще объясняем, отчего уезжают, а о том, чем она привлекает, – между делом, мимоходом, вполголоса. Я, пожалуй, могу дать свое объяснение армянскому притяжению, но в смысле объективности – никаких гарантий. Посему лучше один раз услышать со стороны, чем сто раз от себя. Так что приготовьтесь получить удовольствие, которое, автору хотел бы думать так, не требует извинений за длинные цитаты. Итак, зачем Мандельштам приезжал в Армению? Версия Дмитрия Быкова.

«Дело не в смене обстановки и не в том, чтобы припасть к первоисточнику христианской цивилизации: Армения вообще оказывает на ум загадочное стимулирующее действие, тут великолепно соображается и пишется, и Мандельштам потянулся к ней, как собака тянется к целебной траве. Его "Путешествие в Армению", собственно, и не об Армении вовсе, как и эти мои заметки о ней. Просто в этой обстановке радостного и вместе с тем аскетического труда, среди гор и строгих, но чрезвычайно доброжелательных людей, которым присущи все кавказские добродетели, но не свойственны противные кавказские понты, – мозг прочищается, проясняется и начинает работать в полную силу».

То, как, проясняя и стимулируя, Армения заряжает своих на своей земле, Быков пропускает, наверное, потому, что это как бы само собой разумеется. А когда на расстоянии? На расстоянии – тоже.

Очень трудно, к примеру, поверить, что юмор Гарика Мартиросяна из «Минуты славы», россыпи шуток с доброжелательной тактичностью, помноженные на чувство собственного достоинства, заряжаются сами по себе, без энергетической подпитки из Армении.

Или вот еще. Недавно в Москву из Нью-Йорка приезжал галерист Лари Гогосян. Мировая знаменитость, он в Барвихе, впервые в России, представил свою экспозицию. Все ахали, охали, любопытствовали: что, как, почему? Спросили, как относится к России. Галерист ответил, что относится хорошо, хотя в Россию прибыл в первый раз. Попутно объяснил, почему хорошо. Потому, оказалось, хорошо, что его родители родом из Еревана, где он, кстати, тоже не был. Но все равно: раз я армянин, как же мне Россию не любить? Вот что из сказанного выходит. Плюс безусловная эффективность притяжения Армении с соответствующими результатами на выходе.