Страница 98 из 107
– То, что мы сделали с индейцами, – это несправедливо и отвратительно. Но, черт побери, такова жизнь. Побеждает сильный, и слабому нет пощады, – говорил нам хозяин продуктовой лавочки, маленький человек в белом фартуке, которым он то и дело вытирал свою гладкую, как бильярдный шар, голову.
Симонс живет тут долго. Жизнь тоскливая, но зато цены в лавке повыше, чем за границами резервации. А куда еще идти индейцам за мукой и бобами, как не к мистеру Симонсу? Некуда. Ему же они несут «на комиссию» домотканые одеяла, мокасины, ремни, резьбу по дереву. Он переправляет все это своему шурину в Рапид-Сити. Тот перепродает туристам. Прибыль? Примерно 1:4.
– Не совсем красиво, но бизнес есть бизнес, – философствует мистер Симонс.
Злодеем он себя не считает. «Будь я солдатом 7-го кавалерийского, честное слово, прикрыл бы того Мальчишку…» Симонс отказался войти в корпорацию местных бизнесменов по созданию мемориала на месте расстрела индейцев. Его позиция выглядит так. Ведь что придумали, сукины дети? Дескать, чувство вины и долга диктует нам построить этакий грандиозный памятник с Вечным огнем, чтобы туристы преклоняли колена. А рядом – мотель, ресторан, купальный бассейн, магазин индейских поделок. Для веселья разные там «чертовы колеса». Для экзотики – настоящие бизоны в загончике. И чтобы настоящие индейцы с перьями у настоящих вигвамов отплясывали для туристов. Это на костях-то своих предков! Нет уж, извините, Симонс хоть и не свят, но до такого цинизма, чтобы деньги качать из могилы расстрелянных, он еще не дошел…
Мы были в резервации летом. Холмы зеленели свежей травой. А сосны по rребням казались черными. Пустынно и тихо было в этих местах. Когда дорога поднималась на взгорье, необычайный простор открывался глазам: за холмом – новый холм, дальше опять холмы. Индейцы когда-то считали: на их земле есть место для всех. Они ошиблись. Две сотни молодых сиу, отрыв окопы на одном из холмов, отчаянно пытались восстановить справедливость: «Мы люди. Мы хотим жить как люди!»
Блокадой, категорическим ультиматумом, обещанием «во всем разобраться» бунт Вундед-ни удалось погасить. Что там будет за посулом «разобраться», никто не знает. Зато известно: зачинщиков бунта отдали по суд.
Небольшой эпизод в сложной жизни Америки. Но он показал размеры несправедливости, чинимой против коренного народ страны, пробудил к индейцам симпатии и сочувствие во всем мире, в том числе и в Америке. Индейцы этого и хотели. Это единственное их оружие за право выжить, не исчезнуть с лица земли.
Миссисипи
Первая встреча была в Ла-Кроссе. С волнением мы переехали гулкий клепаный мост и свернули с дороги на берег.
– Ну вот и Миссисипи…
Надо было чем-то отметить встречу. Порывшись в карманах, нашли пятак. Кругляшка металла сверкнула на солнце и булькнула в воду.
Миссисипи… В этом месте она походила на Волгу где-нибудь у Калинина. Если крикнуть, человек с удочкой на том берегу нас услышит. Без большого труда тут можно и переплыть реку. Один из путешественников снимает штаны и забредает в воду. Увы, желание искупаться немедленно пропадает: под ногами что-то острое, скользкое. Поднятый из воды камень лоснится от какой-то коричнево-черной, дурно пахнущей мерзости. Открытие невеселое: Ла-Кросс – это всего лишь 300 миль от истока, от места в озерных лесах, где надписью на столбе обозначено: «Тут начинается Миссисипи».
Но внешне река привлекательна. Берег зеленый, в крапинах одуванчиков. Узловатые вязы подступают к самой воде. Дрозды у нас под ногами охотятся за прибитой к берегу мошкарой. По рощице робко ходит мальчишка-индеец. Он поддевает на острую палку клочки бумаги, жестянки, обрывки пластика – это, как видно, обычная чистка берега после воскресного дня…
Свидание у Ла-Кросса было коротким. Мы остругали щепку-кораблик и кинули в воду. Наши пути с рекой разошлись. Миссисипи текла на юг, а наша дорога лежала строго на запад.
Но на семнадцатый день поездки после равнин, горных лесов, после океанского берега в Сан-Франциско, после пустынь Калифорнии, Аризоны и Мексики, после хлебных полей Оклахомы и душных лесов Арканзаса наша дорога на карте снова уперлась в голубую ленточку Миссисипи… Опять мост. Но какой! Переезд у Ла-Кросса рядом с этим мостом показался бы детской игрушкой. Река тоже была совсем непохожа на спокойную синюю Миссисипи, с которой мы попрощались на севере. Совсем непохожа! То была нежная, кроткая девушка. Теперь перед нами величаво плыла располневшая, повидавшая виды, царственной силы матрона. Шутки тут были уже неуместны. Где-то наш щепка-кораблик? Проплывет ли под этим мостом? Удушливый жаркий туман над водой. Другой берег с кудряшками зелени и желтоватой полоской песка выглядит призрачным. Не то что вплавь, до него и на лодке не каждый смельчак решился бы добираться.
У нас были планы проплыть хотя бы немного по Миссисипи. И в городке Гринвилле, лежащем, судя по карте, где-то рядом с рекой, решаем остановиться.
– Сэр, мы ищем дорогу в мотель?
– Одиннадцать светофоров – и вы у цели!
Убеждаемся позже: особых примет в портовом Гринвилле нет. Ориентироваться действительно лучше всего по светофорам и бензоколонкам.
У мотеля краснощекий плотный джентльмен, очищавший палочкой зубы, приветствовал нас объяснением своих чувств.
– Люблю заход солнца, джентльмены. Что бы ни делал, обязательно выйду и посмотрю… О, да вы с Севера!
Номер нашей машины дал чувствам румяного человека новое направление.
– Надеюсь, не к нигерам в гости?
– Сэр, мы бы хотели успеть поужинать…
– О да. Советую стэйк…
Переноска чемоданов «двумя с Севера» был теперь для румяного человека почему-то важней заходящего солнца. У двери своего номера он оглянулся.
– Кто бы вы ни были, не забывайте, в каком штате вы находитесь эту ночь…
Выбивая метелочкой пыль из одежды, мы переглянулись.
– Пьяный?
– Слегка. Но в этом штате и не такое можно услышать…
Утром мы позвонили в редакцию местной газеты. Так, мол, и так, коллеги, путешествуем, голубая мечта – проплыть хотя бы полсотни миль по реке. Готовы на барже на катере, на плоту.
– О’кэй! – сказал заместитель редактора мистер Поль. – Будем стараться. Вам позвонит репортер Форман, только, чур, для нас интервью.
– О’кэй!
Пока репортер Форман хлопотал о флотилии для гостей, мы отыскали свежий номер местной газеты. Возраст газеты внушал почтение – «выходит 103-й год». Стало быть, беспощадно-веселый лоцман на Миссисипи Сэмюел Клеменс, известный миру под именем Марка Твена, бросая якорь в Гринвилле, всего на несколько лет опоздал увидеть первый номер газеты «Времена демократов Дельты». Впрочем, проплывая по Миссисипи уже известным писателем, он мог вот так же утром полюбопытствовать: а ну-ка чем живут гринвилляне?..
9 июня 1972 года газета «Времена демократов Дельты» сообщила своим горожанам что в магазинах их ждут: очки, шлепанцы туфли, бюстгальтеры, трусики с кружевами холодильники, сумочки, автомобили… Между большими полями рекламы, на межах и островках, паслись объявления в рамочках, сообщение о скачках, размышления о жизни страны и мира, поступившие из Нью-Йорка и Вашингтона. На письма читателей отвечала газете некая умудренная жизнью Эн Лендер. Письмо: «Мы с мужем в большом затруднении. Сын хочет вернуться домой с девушкой. Знаем, они спят вместе. Как быть?» Совет: «Отвечайте сыну, что счастливы его видеть, но что под своей крышей его сексуальных увлечений не потерпите. Пусть ходят в мотель». Письмо: «Я люблю свою двоюродную сестру. Но родители против женитьбы. Говорят о каких-то наследственных болезнях». Совет: «Увы, болезни такие бывают. Но если в вашем роду их нет, то отчего же и не жениться?»
Шериф Гринвилля Гарвей Такет размышлял в газете о том, что стрелять в городе «просто так» вовсе небезопасно. По поводу пули 22-го калибра, извлеченной шерифом из чьей-то оконной рамы, глубокомысленно сказано: «Возможно, целились прямо в окно, но, может быть, пуля прилетела издалека».