Страница 66 из 132
Надо во что бы то ни стало раздобыть досье из картотеки агентства «Ангелочки». В нем, как я надеялся, найдутся сведения, благодаря которым мне удастся напустить Кам на архивы Управления. И документация Елисеева мне тоже нужна дозарезу. Это важный фрагмент ребуса, который я разгадываю. Пошлю-ка я еще одно сообщение Отшельнику Уилсону. Правда, у него режим с ног на голову, сейчас он наверняка дрыхнет и проспит до вечера, он у нас ночной работничек.
Я принял душ и облачился в лучший костюм — мне предстояло изобразить соискателя на должность в Церкви Святых Серафимов у самого Дэвида Бриллианта, члена парламента. Что я подставное лицо, Бриллиант понятия не имеет. Санил хитроумно устроил так, что меня включили в список кандидатов, отобранных агентством по найму.
И вот я стою у подножия Церкви Святых Серафимов. Вокруг нее плавает шлейф голубого тумана. Я задираю голову, иначе верхушку храма не видно. Все-таки Чешир и правда гениальный архитектор — от одного вида этого сооружения дух захватывает. Ни дать ни взять настоящий айсберг чистейшей синевы, но висит в воздухе на немалой высоте. Невозможно и помыслить, что это дело рук человеческих: лед как он есть, синий, светящийся внутренним светом лед, холодные грани айсберга. Однако восторг мой поумерился, стоило вспомнить, что в храм нет доступа бескрылым. Это Чешир тоже нарочно спроектировал. «Питеру все равно, он до подобных мелочей не снисходит», как сказала тогда Амандина Кон. Пришлось дождаться, пока выйдет служка и проводит меня во внутреннее святилище, потому что мне как бескрылому без особого допуска вход на территорию храма воспрещен. Надменные пернатые ублюдки! Юноша-служка проводил меня во флигель — ту самую пристройку, на стене которой сверкала золотом гневная граффити: «Если бы Бог захотел, чтобы мы летали, он сотворил бы нас богатыми».
Пока мы поднимались на двадцать пятый этаж, у меня закружилась голова, — и не только потому, что от серебристо-черных крыльев служки исходила могучая волна каких-то летательских благовоний не то притираний. Вчера я уже намучился от головокружения в Заоблачной цитадели, и тоже большое спасибо Чеширу. А какие кошмары поджидают меня в летательском храме? О неумолимо приближающемся слете «Поднебесной расы» я даже думать не хотел: похоже, я его попросту не переживу.
Служка провел меня к восточной стене флигеля; отсюда прозрачная лестница через боковую дверь вела в основное здание. Едва войдя в храм, мы остановились. Служка плотно притворил дверь.
Мы очутились на крошечной площадке внутри сводчатой пещеры, словно бы созданной из кобальтового льда. Внутри Церкви Святых Серафимов.
Из-под потолка отвесно падали снопы света, но и они бессильны были осветить всю громаду храма и рассеять сумрак, и узенький подвесной мост, который вел от боковой двери вниз, терялся в темноте. В торце храма виднелся квадратный белый постамент, увенчанный мерцающим огоньком, а за ним в воздухе висел огромный экран-«Стрекоза», на котором проступало зыбкое туманное изображение — безмятежный лик, обрамленный шестью огненными крылами. Они светились во мгле. Изображение серафима. Если все это вместе означает алтарь, то, похоже, Церковь Святых Серафимов стремится показать, что прихожане ее почитают стихии огня и воздуха. Или что приручили и укротили их.
Я поднял голову. Сквозь прозрачную стеклянную крышу далеко в вышине голубело небо. Лишь боковые стены в этом удивительном храме были из кобальтово-синего льда, а задняя и передняя — прозрачны, как и крыша. Присмотревшись, я понял, что наша подвесная дорожка спускается вниз и вливается в центральный проход храма. Собственно, проход этот можно было бы назвать нефом, но поперечного нефа, трансепта, какой всегда бывает в церквях с крестообразным планом, здесь не было. Крест как символ для летателей, похоже, ничего не значил.
Служка повел меня по подвесной дорожке вниз, с белоснежному алтарю с мерцающим огнем. Дорожка была малость пошире, чем тот мостик над бездной, где я стоял лицом к лицу с Чеширом. Но перил не было и здесь, так что голова у меня все-таки закружилась снова.
Творение Чешира изнутри выглядело еще красивее, чем снаружи, только вот с росписями они, по-моему, перемудрили — столько позолоты и такие кричащие краски, что в глазах рябит. Без всей этой пестроты и мишуры синяя холодная пустота храма смотрелась бы куда эффектнее и строже. Чего тут только не было на стенах! Крылатые фигуры — целый сонм ангелов, тут же зеленый витраж с изображением птицы Гаруды из индуистского пантеона, а рядышком угнездился Гермес — античный посланец богов, в непременном крылатом шлеме и с крылышками на сандалиях. С ним соседствовала Ника, крылатая богиня победы, а неподалеку красовался крылатый же мальчуган, не иначе как Эрот. У самого алтаря имелось еще и изображение крылатого солнечного диска, сверкавшего золотом, и солнце сильно смахивало на золотую монету. Весьма уместно в храме для богатеньких. Да, с чувством меры и вкуса у здешних летателей явно катастрофа.
У алтаря мы свернули налево, миновали очередную дверь и служка повел меня в коридор, куда выходили разные конторские помещения. Наконец он остановился перед дверью с раззолоченной табличкой «Кабинет Архангела». Вот так прямо взяли и написали — «Архангела». Я ухмыльнулся. Видно, образованных у них тут тоже не хватает, а то бы знали, что архангел — одна из нижних ступеней в ангельском чине, мелкая сошка, не то что серафимы — они-то как раз выше всех остальных по званию.
Дэвид Бриллиант, достопочтенный Архангел, а также член парламента, стоял у окна, выходившего аккурат на здание парламента. Стоял он спиной ко мне, так что прежде всего я заметил его крылья, ниспадавшие до самого пола. Бриллиант громогласно беседовал с группой советников, столпившихся вокруг — хорошо поставленным звучным голосом, будто речь произносил. Служка заколебался было на пороге кабинета, потом поманил меня за собой, мы вошли и скромно присоединились к кружку советников. Здесь все как один были летателями, и я заранее догадался, что мою бескрылую кандидатуру встретят не очень благожелательно. Впрочем, нет, присутствовал тут еще один бескрылый, я его поначалу просмотрел и заметил только сейчас, — высокий, бледный, лобастый человек, который привольно раскинулся в кресле у хозяйского письменного стола. Даже не лобастый, а плешивый. Вот чудак, кто же в наши дни позволяет себе опуститься до лысины!
Бриллиант все вещал, не оборачиваясь. Вот и хорошо, по крайней мере, успею оглядеться и освоиться с непривычной обстановкой. От одних лишь крыльев Бриллианта впору было ослепнуть. Бриллиант выбрал расцветку в полоску, в которой соперничали алый, аквамариновй, изумрудный и золотой. Кабинет у него был оформлен под стать оперению, да и иконостасу в церкви, — тоже в глазах рябило. Все стены плотно увешаны изображениями крылатых людей, картинами, натыканными как попало, безо всякого вкуса и чувства меры. Репродукции «Благовещения» Фра Анджелико и Джотто соседствовали с сумрачным полотном «Умирающий Икар», написанном в эпоху романтизма. Ну, теперь совершенно ясно, кто исказил весь архитектурный замысел Чешира и битком набил синий ледяной грот храма разномастными изображениями, так что получился вопиющий кич. Интересно, не возненавидел ли Чешир Бриллианта за эту безвкусицу? Отказывается же он сейчас работать на Флореса, кто бы это ни был. Возможно, Чеширу надоели заказчики, которые не желают подчиняться?
А Бриллиант все вещал и вещал, и я, наконец, прислушался к тому, что он говорит.
— Человечеству известны изображения ангелов шестисотлетней давности. Изображения ангелов, крылатых богов и богинь мы находим в культуре любой страны, в любую эпоху. Древний Египет, Древняя Африка, Южная Америка — какую страну ни возьми, ангелы встречаются везде. Эти крылатые существа всегда служат посредниками между небом и землей. Церковь Святых Серафимов верит, что людям свыше предначертано рано или поздно достичь своего подлинного вида — крылатого, и что мы предназначены, подобно радуге, стать мостом, соединяющим небеса и землю, связующим звеном между Богом и Человеком.