Дайте нам крылья!

Я шагал к ближайшей станции рельсовки, когда позвонила Тьен, автомеханик.

— Слушаю! — сказал я и едва успел увернуться от промчавшегося мимо велосипедиста, который навьючил себе на багажник два разлапистых саденца банановых деревьев.

— Тебе сначала хорошую новость или плохую? — спросила Тьен.

— Бей без пощады, — со вздохом сказал я. — Чего уж там.

— Сожалею, но воскресить Таджа не получится. Мы можем восстановить автопилот и навигатор, так что технически машина опять будет на том же уровне, но вот личность и все настройки Таджа, голос там, память, — они восстановлению не подлежат.

— Что?! — От неожиданности я остановился как вкопанный. Господи, мне и в голову не приходило, что автомеханикам не удастся вернуть Таджа и что мой ехидный верный дружок ушел навсегда. Эх, Тадж, старина… А ведь ты всегда был для меня все равно что живая душа. Ты мне был, считай, как напарник, — с тех пор, как я начал заниматься сыском в одиночку.

— Сочувствую, — мягко сказала Тьен. — Слушай, мы провели полную диагностику машины, ты в курсе, что она у тебя клеща словила?

Клеща? Тоже еще новости! Клещом назывался самый продвинутый вид маячка — следящего устройства из новых.

Горечь моя тотчас сменилась гневом.

— Черт меня побери! — глухо прорычал я. — Тьен, верь слову, я осмотрел каждый сантиметр Тад… автомобиля вчера утром, прежде чем выезжать из Города.

— Да верю я, верю, не казнись ты, — сочувственно отозвалась Тьен. — Ты ни при чем, эти сволочи совершенно незаметные, их так просто не ущучишь — во всяком случае, твоими средствами они считываются просто как комочки грязи или дохлые насекомые. В общем, маскировка у них отменная.

Я чуть зубами не скрежетнул. Вот именно — сволочи. И сами клещи, и те, кто их устанавливает!

— Знаешь, какие деньжищи у нас ухлопываются, чтобы обновлять антивирусные программы и шагать в ногу со временем? — спросила Тьен. — Наверно, мы и не стали бы заморачиваться, но у нас полным-полно заказчиков из правительства и служб безопасности. Погоди браниться. Я тебя утешу. Когда вы с Таджем макнулись в ручей, клеща замкнуло и он отключился. Так что после того слежка за тобой оборвалась, а ведь кому-то этот маячок влетел в кругленькую сумму. И вообще — имей в виду: раз ты сподобился клеща, значит, кто-то считает тебя важной персоной.

— Вот порадовала так порадовала, — буркнул я. — Так, уточни-ка, вот это последнее про важную персону — оно и было хорошей новостью? Кто предупрежден, тот вооружен, да? Или я что-то прослушал?

Глава десятая

Заоблачная цитадель

Когда Чешир назначил мне встречу на территории своего нового проекта — жилого комплекса «Заоблачная цитадель», — мне и в голову не пришло, что он потащит меня на самую верхотуру. Но он настаивал, и, делать нечего, я согласился. Скоростной лифт ринулся вверх, сердце у меня, наоборот, камнем упало куда-то в желудок, да еще и уши заложило. Вскоре на экране загорелось предупреждение: «Конец смешанной зоны». Что за чертовщина? Задать этот вопрос вслух я не успел, потому что пол лифта как-то перемигнул и вдруг стал прозрачным, а за ним и стены. У меня перехватило дыхание. Под ногами далеко внизу проносилась, все уменьшаясь и уменьшаясь, панорама Города. За прозрачными стенами лифта клубились облака. Пот градом катился у меня по спине, дышал я с трудом. Но из гордости старался не показывать Чеширу, до чего мне худо, а словно ни в чем не бывало вытащил инфокарту и проверил, как там Пери с Хьюго. С той секунды, как их маячок начал подавать сигнал из зоны покрытия сети, я поглядывал на экран каждые пять минут. Пери вместе с малышом по-прежнему продвигалась в южном направлении, к Городу. Это до некоторой степени успокаивало тревогу, которая грызла меня со вчерашней ночи, когда у самого моего дома появился Хищник. Да и сегодняшняя новость про клеща тоже радости не прибавила: за мной упорно следили. Словом, хорошо, что Пери направляется в Город, но вот от Жанин пока ни слуху ни духу, и это скверно.

Испуга своего я не показал еще и потому, что в лифте, кроме нас с Чеширом, был еще один летатель-вкладчик, он без приглашения вскочил в кабину еще у подножия «Заоблачной цитадели». Теперь, когда лифт стал прозрачным, этот летатель удовлетворенно заметил:

— Ах, скорее бы посмотреть на вид с верхнего яруса!

Инфокарта коротко зажужжала. Сообщение от Уилсона. Обещает кое-что прислать ближе к вечеру. Днем пытаться взломать картотеку «Ангелочков» или архивы доктора Елисеева небезопасно — могут засечь, а вечером больше шансов, что взлом пройдет незамеченным.

На экране лифта высветилась новая надпись: «Вознеситесь на высоты Заоблачной цитадели. Изведайте пик счастья!» Надпись сменилась рекламным кадром — горделивая громада небоскреба, увенчанного верхним ярусом, который пронзал пухлые белые облака, словно нос корабля, рассекающего пенные волны. Когда здание достроят, на этом ярусе высадят альпийский лес, а с самого края, с контрфорса высотой в сотни метров, будет эффектно низвергаться водопад. Верхний ярус увенчивал острый шпиль, но у основания яруса лес расширялся и переходил в ажурную конструкцию, которая словно раскидывала над Городом сеть.

— Мы поднялись на ту секцию, которая будет вращаться, — пояснил Чешир.

— Вращаться? — переспросил я. Ну, наворотили!

Лифт замедлил ход.

— Здание по своему силуэту и конструкции задумано наподобие веретена или ракушки, оно закручивается, а вверху раскрывается как цветок с механическими лепестками, — со знанием дела пояснил Чешир нашему спутнику. — Обратите внимание, что конструкция имеет не только декоративную, но и практическую цель: распределение массы — чем выше, тем она меньше. Это, наряду с контрофорсом — дополнительными опорами, — обеспечивает постройке особую устойчивость. Однако на уровне облачного покрова верхняя треть постройки будет вращаться на триста шестьдесят градусов, совершая полный оборот с интервалом в час тридцать минут.

Лифт остановился. Дверцы разъехались — а за ними нас встретила пустота небесной синевы. Вкладчик как ни в чем не бывало шагнул в эту пустоту, за ним спокойно и привычно последовал Чешир. Мне и так уже было худо, а тут еще табло проклятого лифта каверзно объявило: «Двести пятидесятый этаж. Зона только для летателей, бескрылым вход воспрещен». Вот спасибо. Вот осчастливили.

Я все еще мешкал в лифте. Чешир оглянулся через плечо и вопросительно поднял брови.

- Идем, — с легкой улыбочкой сказал он. А потом нетерпеливо передернул крыльями, до самых кончиков перьев, так что по всему оперению прошла волна и крылья зашуршали, как листва на ветру. Меня обдало волной пряного аромата, сандалово-перечного; как я уже понял, этот запах был свойствен именно Чеширу. Пообщавшись с летателями, я усвоил, что у них свой, особый язык жестов, непохожий на наш; и диапазон оттенков в нем богатейший — от едва заметного трепета оперения до резкого движения, которым они распахивают крылья. Вот, например, обычные люди раздраженно передергивают плечами, а летатели — крыльями. Свой язык, как у иной расы.

— Пойдемте, пойдемте, это совершенно безопасно, — поторопил меня Чешир.

Безопасно?! Затащил меня на верхушку свой треклятой голубятни, на километр или больше над землей, и еще что-то чирикает мне про безопасность!

Я осторожно, опасливо вышел из лифта и оцепенел. Крыши над головой не было — все те же синева и пустота, а передо мной — ни малейших признаков парапета. Я стоял в километре над землей на краю пропасти. Вокруг нас расстилалось громадное пространство — верхний ярус Заоблачной цитадели. Там, где мы стояли, эта надстройка была пошире, а вдалеке и впереди суживалась, и впрямь напоминая носовую часть гигантского небесного корабля, что плывет по воздуху и рассекает не океанские волны, но облака, и разбрызгивает не пену морскую, но капли дождя. Засадить верхний ярус обещанным в проекте альпийским лесом и украсить водопадами строители пока не успели, но сама поверхность яруса была покрыта каким-то материалом, который словно вздыхал на ветру и переливался зеленью и серебром.