Страница 39 из 57
— Следуй тогда за мной, — сказала она, поворачиваясь, чтобы встать перед Конаном. — Это ты можешь назвать свою цену за бога.
Она вытянула свою шпильку, освобождая от шва в камнях, и воткнула ее через плечо против центра стены, которая беззвучно открылась внутрь. За ним виднелась узкая, крутая лестница, ведущая вверх.
Конан поразился мастерству. Он видел немало секретных дверей за эти годы, но эта была, конечно, совершенна. В расположенной области пола он видел выставленный механизм, который двигал дверь: пруты смазанного железа и ловко — сделанные металлические колеса.
Подняв свечу с пола, Сивитри зажгла факел, висевший на стенном крюке у основания ступеньки. Заинтригованный, но опасающийся предательства, Конан следовал за нею в промежуток, делая осторожные шаги. Острый запах масла, которым смазывались внутренние края ложной стены, проникал через его ноздри.
По несвежему запаху воздуха в нише вне стены Конан предполагал, что этот проход не использовался в течение некоторого времени.
— Балвадек не знал об этом "дополнении" к его цитадели, — прокомментировала Сивитри. — Или таким образом считал Нарсар, когда сказал мне об этом. — Она остановилась перед седьмым и заключительным шагом. — Вступайте только на крайний левый край этого камня, — она предостерегла, указывая вверх.
Конан всматривался в потолок, нахмурив брови. Несколько дюжин отверстий, каждое диаметром большого пальца человека, виднелось там, в каменной кладке.
Bероятно, неправильный шаг вызывал стрелу или ловушку шипа как вертел для потенциального злоумышленника.
Сивитри скользила вдоль левой стены и достигла вершины с Конаном, державшимся вблизи позади. Выступивший проход открылся к каменному полу в пределах круглой палаты, форма которой была идентична тому резервуару, построенному, чтобы удержать воду от ливня для использования жителями в селении. Это вложение, однако, имело настеленную крышу для сохранения ресурсов намного более высокой ценности.
— Останки контрабанды, — сказала Сивитри сухо, указывая рукой на высокие стенки с баррелями.
Они лежали в стороне, маленькие дубовые бочки, отпечатанные с маркировками и марками самых драгоценных лет изготовления вина Кироса и Гхазы. Одиннадцать из них сформировали нижний ряд, с десять выше, тогда девять, и так далее, семь рядов ввысь. Конан насчитал почти шестьдесят баррелей всего. Никакая таверна никогда не увидела бы их, поскольку их содержание было ценным, сохраненным для королей. Киммериец считал, что наименее драгоценные из баррелей принесут сто частей золота.
Одна бочка располагалась перед стеком, с крышкой наискось. Сивитри сняла деревянное покрытие и погрузила руку внутрь. Вместо слякоти жидкости звон металла звучал в её пределах. Она небрежно вынула свою руку и, позволяя падать монетам из ее открытой ладони, назад в баррель.
— Борода Белла! — Сердце Конана прыгнуло в его горло, когда льющееся каскадом золото мерцало в искусственном освещении. Он приблизился к Сивитри и смотрел в бочку, которая была на две трети полна золотыми дисками. Здесь было больше богатства, чем много воинов видели за их сроки службы, самых разнообразных размеров, форм, и печатей от казначейств всех земель. В целом это означало промысел, охватывающий западное побережье Зингары и отдаленные города вне полных джунглей восточной Вендии.
— Все, что ты и твоя лошадь можете перенести, я дам тебе, киммериец, если ты отправишься в этот поход в Медный Город со мной и поможешь мне достать Зловещего мрачного Бога.
Конан ворчал и сделал паузу на мгновение прежде, чем принять предложение.
Эрлик, он больше рисковал за менее щедрые награды, чем это! Но даже самое огромное добытое богатство нельзя будет использовать в проклятом Аду.
Моментально он придал мыслям другое направление. «Тогда, в Медный Город, — решил Конан. — За золотом и богом! Убийцы, одержимый жаждой власти глава гильдии, и суеверие быть проклятым», — думал он.
Киммериец прорубил бы себе путь через каждый военный клан на земле пиктов для богатой добычи здесь. Если бы он знал, что контрабанда вина была столь прибыльной практикой, он, возможно, давно занялся бы ей.
Сивитри тонко улыбнулась.
— У нас мало времени прежде, чем посланец приедет, чтобы отвезти их моей подруге. Нарсар сказал мне, что визиты не регулярны. Один из посланцев — провидец с даром «видеть правду», так что ни один приближённый не может украсть из запаса без знания ее об этом. Нарсар сообщит посланцу о моем изъятии небольшого количества золота, но меня это не заботит. Я отдала бы собственную жизнь, чтобы уберечь мою сестру от судьбы, предначертанной в тех дощечках.
— Обладая таким богатством, не экономя, почему она просто не наняла меня, чтобы забрать бога? — Конан отвёл взгляд от содержания бочки, чтобы изучить вдумчивое выражение Сивитри.
— Ты — мужчина, киммериец, и как я упоминала, мужчины — всего лишь инструменты для нее. Она испытывает большое удовольствие в использовании мужчин, когда позволяют обстоятельства. К чему торговаться с тобой, когда она знала, что ты планируешь искать бога? Когда она узнала, что ты намеревался следовать по карте в Медный Город.
— Но только ты и Рулвио знали это, — возразил Конан. — Почему ты сказала это Нефрит, если ты стремилась препятствовать попаданию артефакта в ее руки? Сивитри покачала головой.
— Я сожалею, что сказала, но есть те среди твоей команды — нет, не твой первый помощник — кто также знал. У моей хозяйки есть шпион на борту почти каждого пиратского судна на плаву, быть это аргоссцы, бараханцы, или зингарцы.
Я присутствовал, когда шпион от твоего «Ястреба» делал свой отчет, хотя в то время, она говорила, что не в ее планах позволить тебе находить бога и послала Тоджа убить тебя до этого. Я предположила, что она украдет карту у тебя по возвращению. Только позже, когда она не сделала попытки вырвать пергамент у тебя, я начала подозревать ее план. И присутствие Тоджа здесь подтверждает это.
Хотя Конан не заметил коварства в лице Сивитри, он сомневался в её истинных побуждениях. Даже в этом случае, он был настроен отправиться в Медный Город, достать статую жемчуга, и увидеть, могла ли Сивитри тогда замыслить заговор против него. Он был уверен в себе специально для данного случая. Киммериец чувствовал, как будто он стоял в успокоенном центре большого урагана, тот, который огибал бы его со всех направлений, если бы он схватил бога.
Хорошо, он был бы готов в течение того момента, и оказался бы перед ним с открытыми глазами и обнажённой сталью.
— Пора нам тогда удалиться, — устало сказала Сивитри. — Будет лучше, если мы отбудем с проблесками дневного света.
Они спустились по шагам тщательно, избегая самого края и повторно вошли в Аметистовую Комнату. Сивитри закрывала потайную дверь, процесс потребовал, чтобы она надавила на дверь и задвигала камень пола на место. После нескольких попыток это отозвалось с ударом.
— Спальни находятся в конце зала, — сказала Сивитри, когда она и Конан оставили комнату.
— Да, Кром знает, когда нам ещё придётся немного поспать.
Киммериец зевал и потягивался, приветствуя шанс отдохнуть умом и телом.
Он задержался в прихожей, чтобы восхититься набором драгоценного камня в декоративной двери там. Импульсивно, он решил подвергнуть женщину небольшому тесту.
— Прежде, чем мы удалимся, я просил бы один символ твоей веры — тот аметист. Этот символ я сохраню до того, пока благополучно не перенесу своё золото через ворота Сардиса.
— Возьми это, если ты хочешь, — она кивнула, не моргнув глазом без колебания.
Держите это, сохраняя, тем не менее, или другой должен будет изготовлен, чтобы сработала дверь. И бережно храните эту деталь от металлической настройки позади, так, чтобы мы могли использовать это позже без задержки. — Она вручила свою шпильку киммерийцу.
Конан ослабил драгоценный камень из его мастерски сформовавшего гнезда и вытянул его. Он поглядел на это прежде, чем подвернуть в его жилет, удивляясь, что такой красиво полированный камень служил простым вводным устройством.