Царица амазонок

Мне не понадобилось много времени, чтобы найти коробку со старыми бумагами. Как я и ожидала, отец не слишком изобретательно спрятал ее под сложенным садовым зонтом, и это была единственная коробка в комнате, на которой сбоку не было обозначено ее содержимое. Осторожно отдирая клейкую ленту от крышки, я продолжала прислушиваться к шагам на лестнице; убедившись, что никто наверх не поднимается, я начала перебирать старые папки.

Когда я наконец увидела красную тетрадь, то так спешила проверить идею, обуревавшую меня с прошлого вечера, что едва не пропустила два слова, написанные бабулей на обложке: «Для Дианы».

Обнаружив, что тетрадь всегда предназначалась мне, я внезапно вся переполнилась какой-то лихорадочной уверенностью. Дрожащими пальцами я перевернула обложку и, бросив взгляд на первые несколько страниц, тут же поняла, что в аккуратных символах, выведенных синими чернилами, бабуля оставила мне ключ к языку, которого мне никогда и нигде не приходилось видеть… до того самого дня, когда на Мэгпай-лейн меня не остановил какой-то незнакомец и не вручил мне фотографию и билет в Амстердам.

Глава 6

Северная Африка

– Мы добрались, Лилли!

Мирина, пошатываясь, ступила на неустойчивые камни речного русла. От потока осталось не слишком много; то, что некогда, видимо, было полноводной рекой, теперь превратилось в длинную узкую щель посреди обожженного ландшафта. Но Мирина была слишком измождена, чтобы почувствовать разочарование, чтобы ощущать хоть что-то, кроме болезненной пульсации в истерзанных подошвах усталых ног.

– Река! – Упав на колени у воды, она смогла наконец разжать тонкие руки Лилли, с самого рассвета обхватившие ее за шею. – Ты меня слышишь? Это же река! – Мирина опустила ослабевшее тело сестры на землю и начала по капле вливать ей воду в пересохший рот. – Ну же, пей!

Пустыня оказалась куда больше, чем она ожидала. Их козьи мешки с водой пересохли еще до того, как они прошли половину пути. Мирина постоянно уверяла Лилли, что видит на горизонте деревья, и надеялась, что в конце концов ее слова окажутся правдой. Однако час за часом они не видели никаких признаков влаги, и разговоры между сестрами становились все короче и короче, пока наконец не затихли совсем.

Но на протяжении всего путешествия Мирина постоянно слышала терпеливый, ровный голос их матери, понуждавший ее двигаться все вперед, дальше и дальше.

«Вы должны добраться до реки, – твердил голос с тихой настойчивостью. – Нельзя останавливаться. Вы должны продолжать идти».

Голос не умолкал ни на минуту; точно так же, как когда-то его обладательница ни на шаг не отходила от своих дочерей, когда тем было страшно или больно. Она всегда была рядом, даже сейчас, когда Мирине просто не за что больше было держаться, кроме нескольких настойчивых слов, звучавших в ее голове: «Мы должны добраться до реки. В конце реки – море. У моря стоит город. В городе живет богиня Луны. Только она может вылечить твою сестру».

Когда Лилли наконец очнулась, она повела во все стороны невидящим взглядом, а потом заплакала, и ее узкие плечи задрожали от отчаяния.

– Это не река, – всхлипывала девочка. – Ты так говоришь, просто чтобы меня успокоить.

– Но это река! Посмотри! – Мирина опустила руки сестры в мелкий ручей. – Клянусь тебе, это она! – Мирина оглядела пыльные камни. Должно быть, некогда вдоль этой реки росли пышные деревья, но теперь они превратились в высохшие скелеты – жалкие остатки роскошного мира, давно исчезнувшего с лица земли. – Это должна быть она.

– Но я совсем не слышу шума воды, – пробормотала Лилли, храбро вытирая слезы перед тем, как склонить голову набок и прислушаться. – Наверное, это очень тихая река.

– Так и есть, – согласилась Мирина. – Очень старая и уставшая река. Но она все еще жива, и она приведет нас к морю. Ну же, попей!

Какое-то время они молчали, утоляя жажду. Сначала Мирине казалось, будто она разучилась глотать, но ей удалось протолкнуть в себя немного воды, и она тут же ощутила, как прохладная жидкость защекотала ее изнутри, восстанавливая жизнь везде, откуда та ушла.

Напившись, Мирина легла спиной на камни и закрыла глаза. Так много дней без отдыха и последние мучительные часы совсем без воды… Как долго она несла на себе Лилли? Полных два дня? Нет, это просто невозможно.

Пронзительный крик и внезапный шум крыльев заставили ее резко сесть. Сестра в испуге закрыла голову руками, и Мирина мгновенно выхватила из-за пояса нож.

– Это какая-то птица! – закричала Лилли, потирая ногу. – Она меня клюнула! Куда она полетела? Не дай ей снова на меня напасть!

Мирина прикрыла глаза ладонью от солнца и всмотрелась в двух тощих стервятников, круживших над ними.

– Мерзкие хищники! – пробормотала она, откладывая в сторону нож и хватаясь за лук. – Надеялись поживиться нами сегодня…

– Почему боги ополчились против нас? – Лилли сидела, обхватив колени, раскачиваясь взад-вперед. – Почему они хотят нашей смерти?

– Я бы не стала тратить время зря, размышляя о богах. – Мирина вложила в тетиву лучшую стрелу. – Если бы они хотели нас убить, то давно бы уже сделали это. – Она медленно поднялась и натянула тетиву. – Ясно же, что какие-то силы желают сохранить нам жизнь.

Позже, когда они лежали у маленького костра, сложенного из собранного вдоль русла сушняка, под усыпанным звездами небом, переваривая не слишком аппетитный ужин, Лилли прижалась к Мирине и сказала:

– Знаешь, ко мне мама приходила. Я ее видела так отчетливо… – (Мирина крепче обняла сестру.) – Она выглядела счастливой, – продолжила Лилли. – Она хотела меня обнять, а потом увидела тебя и поняла, что ты сильно огорчишься, если она заберет меня с собой… и не стала забирать.

Некоторое время они лежали молча.

Все это казалось теперь таким далеким, вся их прежняя жизнь дома… Но воспоминания об утраченных друзьях и любимых были по-прежнему так сильны, что заставили их обеих умолкнуть. И в этот момент Мирина поняла, что та ужасная, зловещая вонь болезни и смерти, пожалуй, навсегда останется в ее памяти.

После того как сестры сбежали из своей деревни, они ужасно заболели, их пробирали дрожь и судороги, и Мирина, убежденная в том, что они умрут, была этому рада. Но потом они начали медленно выздоравливать, по крайней мере Мирина, хотя у ее сестры лихорадка тянулась дольше и отразилась на зрении. С каждым днем девочка видела все меньше и меньше, пока не ослепла окончательно.

– Уже рассвело? – как-то спросила она, беспомощно вглядываясь в яркий солнечный свет.

– Почти, – прошептала Мирина, со слезами обнимая сестру и целуя ее снова и снова, пока наконец не смогла выдавить из себя чудовищную правду.

Но они все-таки были живы. Они пережили мор, а теперь и поход через пустыню. Теперь их жизнь наладится. Мирина отказывалась верить в обратное.

– А ты уверена… – начала Лилли в сотый раз подряд.

Однако она не договорила, а просто закусила губу и отвернулась. Они обе знали, что на главный вопрос Лилли ответа не будет, пока они не доберутся до цели своего путешествия. Сумеет ли богиня Луны излечить последствия лихорадки и вернуть ей зрение? Ответа не знал никто, кроме самой богини.

– В одном я уверена, – сказала Мирина, натирая материнский браслет подолом своей рубахи. Под слоем основательно въевшейся в него сажи проступила змея с головой шакала, которого Мирина так хорошо помнила; он уставился на нее почерневшими глазами. – Мама гордилась бы тобой, если бы видела тебя сейчас.

Лилли вопросительно посмотрела в сторону сестры:

– Думаешь, она бы не стала сердиться из-за того, что от меня нет никакой пользы?

Мирина крепче прижала к себе сестру:

– Бесполезен пастух, который не может пасти стадо. А ты просто сестра, помни об этом. Сестре не нужны глаза, чтобы быть полезной, ей нужны только улыбка и храброе сердце.

Лилли тяжело вздохнула и потянулась к своему дорожному мешку: