Страница 20 из 149
— Докажите!
— И докажем!
И, подобно своим коллегам-медикам, инженеры усаживались за опыты.
В то время как ученые сидели в своих лабораториях над микроскопами и катодными лампами, желая раскрыть тайну, над раскрытием этой же тайны усиленно работал Иоганн Кранц.
Иоганн Кранц не принадлежал к почтенной корпорации ученых. Он был всего только полицейским сыщиком. Человек с большим профессиональным опытом и неплохой головой, Кранц не задавался даже вопросом, кто враг: микроб или человек. Кто бы он ни был, врага нужно найти по тому методу, который не раз приводил Кранца к цели. Следы преступления! Вот что интересовало сыщика. Их было более чем достаточно, надо только умело пользоваться ими. И Кранц усиленно принялся за работу, возбужденный ее важностью и таинственностью, а также и тщеславным желанием опередить многодумных очкастых ученых.
В большом кабинете за письменным столом, заваленным трофеями его «побед» — снимками преступников, дактилоскопическими оттисками, отмычками, вещественными доказательствами, он сидел ночи напролет над большим планом города, систематизируя все сообщения газет и полицейские донесения о последних событиях.
Он буквально плавал в табачном дыму, изредка проветривал комнату, вновь дымил и наносил на план какие-то пунктирные линии, как будто он уже преследовал по пятам опознанного им преступника.
— Готово! — воскликнул он, сведя две линии в тупой угол на карте города.
Был четвертый час утра. Кранц спешно сложил план города, всунул в потрепанный портфель, вызвал автомобиль и помчался в комитет.
— Срочное сообщение! Тайна раскрывается! — крикнул он, влетая в сводчатый зал.
Собрание, несмотря на поздний час довольно многолюдное, всполошилось.
— Вы открыли тайну? — спросил взволнованно один из членов комитета.
— Тайна раскрывается, сказал я, и она будет раскрыта, — ответил Кранц. — Я нашел местопребывание преступного микроба или человека. Я нашел тот фокус, откуда исходят таинственные влияния, — продолжал Кранц, спешно вынимая план и раскладывая его на столе.
Все обступили его, и он начал объяснять:
— Метод мой очень прост: я систематизировал весь материал о необъяснимых происшествиях, чтобы точно определить районы, захваченные «эпидемией помешательства». И вот что случилось. Случай с песенкой дал мне немного. Эта эпидемия захватила часть города по кругу радиусом около двух километров. Дальше двух километров навязчивый мотив наблюдался все слабее и на третьем километре он никого не затронул. Центр этого круга находился приблизительно около Биржевой площади и Банковской улицы. Именно вблизи этого места отмечалась такая сила навязчивости мотива, что о нем не только думали, но и пели его вслух. К сожалению, определить математически точно этот центр не удалось, так как установить убывающую градацию силы навязчивости на основании опросов не удалось.
Лица, бывшие в одном и том же месте, дают довольно разные показания; очевидно, субъективные особенности заставляли каждого воспринимать по-разному.
— И только-то? — сказал кто-то разочарованно.
— Совсем не только-то. Следующая эпидемия дала гораздо больше. Эта эпидемия шла по известному направлению, захватив сравнительно узкий сектор, и заканчивалась в определенном месте. Получилось нечто вроде луча, который начинался от здания банка Эльзы Глюк.
Толпа зашумела.
— Штирнер! Это, конечно, он! Я говорил!
Имя Штирнера не раз уже упоминалось в комитете.
— Не спешите с выводами, господа, — прервал Кранц. — Я также был уверен, что нити привели меня к Штирнеру. Но для проверки я с нетерпением ожидал следующего «сеанса». «Военное помешательство» и было этим сеансом. Оно также прорезало город, как луч, и подошло к дому Готлиба — теперь Эльзы Глюк. Получился тупой угол. Но если свести концы, то исходная точка окажется за домом Эльзы Глюк. Она падает на смежный дом. Вот, изволите ли видеть.
И он показал план, давая объяснения.
— Что же помещается в этом смежном доме, где вершина угла?
— Ресторан «Ампир». Вот куда должны быть направлены наши поиски. — И Кранц шлепнул по карте жирной ладонью, как будто прихлопнул муху.
Доводы Кранца были просты и убедительны. После небольшого совещания комитет решил произвести в ресторане «Ампир» и номерах помещавшейся в том же доме гостиницы повальный обыск.
Тотчас была по телефону поставлена на ноги вся полиция.
Большой отряд солдат сплошным кольцом окружил дом. Обыскали перепуганных жильцов, перевернули все вверх дном от чердака до подвала, но, несмотря на все старания, не нашли ничего подозрительного.
Кранц был смущен, но не сдавался.
— Всю эту фантасмагорию мог производить кто-либо из посетителей ресторана.
Это также было невозможно.
Всем жившим в доме строжайше запретили говорить кому-либо о ночном обыске. Нескольких лиц, возбудивших подозрение, арестовали, а за посетителями ресторана решили установить негласное наблюдение.
Однако весть разнеслась по городу.
Возбужденная толпа разгромила ресторан, и его пришлось закрыть.
Кранц кряхтел и ругался, раздосадованный неудачей.
— Ну, мы еще поборемся! — говорил Кранц. — Кто бы ни был наш противник, он теперь знает, что мы на верном пути. Посмотрим, осмелится ли он еще раз напомнить о себе! Третья линия решит его судьбу.
Глава 6. НЕУДАВШЕЕСЯ ПОКУШЕНИЕ
— Счастье! Радость! Блаженство! Как прекрасна жизнь! Какое наслаждение!
Молодой человек с отуманенным взглядом и широкой улыбкой на лице обнял уличный фонарь, как будто это был его близкий друг.
— Милый фонарь! Счастлив ли ты так же, как я…
— Дорогая моя, как я люблю вас! Как все вы мне милы и дороги! — обнимал изможденный, плохо одетый старик молодую женщину в дорогом костюме. И она целовала старика в жесткую щетину щек и шептала в ответ:
— Я так счастлива! Мне кажется, я нашла своего покойного отца… Он был похож на вас… Отец, дорогой отец!..
А рядом обнимались старые политические враги: монархист и анархист.
— Довольно борьбы! Жизнь так прекрасна!
Какой-то оборванец сорвал цветок на соседнем бульваре и, как сокровище, преподнес полицейскому.
— Друг мой, возьми! От меня!..
Толстый полицейский с сизым носом нежно поцеловал бродягу и взял у него цветок.
— Душевно благодарен! Цветы — радость жизни!.. Я так люблю цветы и песни!..
— Споем?
— Споем.
Они уселись на травке и, обнявшись, запели сентиментальную песенку, проливая слезы умиления.
— Берите, все берите!.. — кричал в исступленном восторге хозяин ювелирного магазина, набивая карманы посетителей кольцами и драгоценными камнями, жемчужными ожерельями и золотыми часами. — С собой в могилу все равно не возьмешь! Пусть радость наполнит ваши сердца, как она наполняет мое! К черту торгашество! Да здравствует всеобщее счастье!
В суде был оправдан важный политический преступник. И прокурор, известный своей жестокостью, отказавшись на этот раз от обвинения, обнял преступника, томно положил ему на грудь свою голову и, плача от умиления, бормотал:
— Друг мой, брат мой!.. Хорошо прощать и любить!..
Даже на бойне профессиональные скотобойцы обнимали приведенных на убой быков и нежно целовали их между глаз.
— Мордашка моя!.. — гладили они руками животных. — Испугался? Испей водички, отправляйся щипать травку в соседнем парке. Довольно крови! Дыши!..
Это произошло всего через несколько дней после разгрома ресторана. Злой гений, овладевший городом, казалось, бросал вызов и смеялся над попытками комитета бороться с ним. Как бы в вознаграждение за минувшее мрачное помешательство и за жертвы внезапной остановки городского движения неведомый враг подарил людям небывалое блаженство. Состояние блаженства было так велико, что люди, испытавшие его, готовы были на все, чтобы еще раз вкусить неведомого наслаждения. На этот раз все сохранили полное воспоминание о пережитом. И толковали о потерянном рае.