Страница 13 из 42
– Ну и что дальше?
– Перед нами необычная ситуация. Мы имеем дело не со стихийным нападением толпы, следующей по линии наименьшего сопротивления. Речь идет о попытке небольшой группы людей нанести удар с таким расчетом, чтобы застать нас врасплох. Вот вам и объяснение, как житель Земли, по вашим словам, мог проникнуть в Космотаун, найти доктора Сартона, убить его и скрыться. Нападение совершено из-за полной беспечности с нашей стороны.
Бейли покачал головой.
– Слишком невероятно. Вы что-нибудь сделали для проверки этой версии?
– Да. Ваш комиссар полиции оказался на месте почти в самый момент убийства…
– Знаю. Он говорил мне.
– Вот, Илайдж, еще один пример того, как тщательно выработано время убийства. Комиссар в прошлом сотрудничал с доктором Сартоном. На него-то и рассчитывал доктор Сартон, чтобы начать проникновение в город таких роботов, как я. В то утро ох хотел обсудить свои планы с комиссаром. Убийство же приостановило их осуществление. Оттого, что в момент убийства на территории Космотауна находился ваш комиссар полиции, обстановка запуталась еще больше…
– Но я отвлекся, – продолжал Р. Дэниел. – Мы сказали вашему комиссару: «Человек, наверное, прошел по открытому пространству». Как и вы, он ответил: «Невозможно» или «Недопустимо». Он, естественно, был очень расстроен, и это, вероятно, помешало ему разглядеть самое главное. Тем не менее мы потребовали от него немедленной проверки этой версии.
Бейли подумал о разбитых очках комиссара и, несмотря на свои мрачные мысли, даже слегка улыбнулся. Бедный Джулиус! Конечно, он был расстроен. Вряд ли он стал делиться своей бедой с высокомерными космонитами, которые с особенным отвращением относятся ко всяким физическим недостаткам землян, не подвергающихся генетическому отбору. Едва ли он стал ронять перед ними свой престиж, которым он, комиссар полиции Джулиус Эндерби, так дорожил. Да, землянам нужно хотя в чем-то держаться друг друга. Во всяком случае, от Бейли робот никогда не узнает, что комиссар близорук.
Р. Дэниел продолжал:
– Один за другим мы проверили все выходы из города. Знаете, сколько их?
Бейли покачал головой и произнес наугад:
– Двадцать?
– Пятьсот два.
– Не может быть!
– Вначале их было еще больше. А сейчас осталось только пятьсот два. Ваш город меняется медленно, Илайдж. Когда-то он стоял под открытым небом и люди свободно выходили за его пределы.
– Конечно. Я это знаю.
– Потом, когда город накрыли куполом, выходов было довольно много. И сейчас их еще пятьсот два. Остальные застроили или закрыли. Кстати, мы не учитывали площадки для воздушного транспорта.
– Ну и что показала проверка?
– Безнадежно мало. Эти выходы не охраняются. Никто из ваших чиновников не считает это в своей компетенции. Создалось впечатление, что они и не подозревают о их существовании. Поэтому можно выйти и вернуться в город совершенно незамеченным.
– Ну, что еще? Оружие, конечно, исчезло.
– Конечно.
– Какие-нибудь улики?
– Никаких. Мы тщательно обследовали пространство вокруг Космотауна. Сельскохозяйственные роботы как потенциальные свидетели оказались совершенно бесполезными. Они ведь едва отличаются от машин, а людей там не было.
– Так, так… Что же дальше?
– Не обнаружив ничего у нас, в Космотауне, мы будем продолжать расследование в Нью-Йорке. Сейчас наша задача – обнаружить подрывные организации, если они есть, тщательно проверить всех инакомыслящих…
– Сколько вы собираетесь здесь пробыть? – прервал его Бейли.
– Сколько понадобится. Чем меньше, тем лучше.
– Понятно, – сказал Бейли задумчиво. – Жаль, что вам не дали другого напарника.
– Что вы, – возразил робот, – комиссар высоко отзывался о вашей лояльности и способностях.
– Очень мило с его стороны, – сказал Бейли язвительно.
«Бедный Джулиус, – подумал он, – совесть его мучает, вот он и старается ради меня».
– Но мы не ограничивались одним лишь отзывом комиссара, – заметил Р. Дэниел, – и навели справки сами. Вы открыто выступили против использования роботов у вас в отделе.
– Ну и что? Вам это не по вкусу?
– Отнюдь. Вы, видимо, выражали собственное мнение. Однако пришлось тщательно проверить ваш психологический тип. Оказалось, что, несмотря на отвращение к роботам, по долгу службы вы стали бы сотрудничать с одним из них. У вас необычайно высоко развито чувство долга и уважение к законной власти. Это то, что нам нужно. Комиссар Эндерби правильно вас охарактеризовал.
– Вы лично ничего не имеете против моего отношения к роботам?
– Нет, если это не помешает вам работать со мной и помочь мне выполнить задание.
Бейли был обескуражен.
– Ну хорошо, скажем, я прошел тест, а как вы? – спросил он вызывающе.
– Почему вы считаетесь детективом?
– Я вас не понимаю.
– Ваше назначение – сбор информации, так ведь? Вы человекоподобная машина, призванная снабжать космонитов фактами о жизни людей.
– Неплохое начало для расследования, согласитесь? Быть машиной, накапливающей информацию?
– Для начала, быть может, и неплохо. Но это далеко не все, что нужно детективу.
– К тому же в последний момент мои электронные цепи были перестроены.
– Любопытно узнать, каким образом, Дэниел?
– Очень просто. Моим мотивированным элементам было задано сильное стремление к справедливости.
– К справедливости! – воскликнул Бейли. Ирония слетела с его лица, уступив место выражению откровенного недоверия.
Р. Дэниел вдруг резко повернулся лицом к двери и сказал:
– Там кто-то есть.
Он не ошибся. Дверь отворилась, и в комнату вошла бледная, с поджатыми губами Джесси.
– В чем дело, Джесси? Что случилось? – забеспокоился Бейли.
– Простите, – тихо ответила Джесси, не глядя мужу в глаза. – Мне пришлось… – Она замолчала.
– Где Бентли?
– Он переночует в Детском зале.
– Как так? Ведь я велел вам вернуться.
– Ты сказал, что твой напарник останется здесь на ночь. Вот и подумала, что ему понадобится комната Бентли.
– Не понадобится, Джесси, – вмешался Р. Дэниел.
Джесси подняла глаза на Р. Дэниела, всматриваясь ему в лицо.
Бейли углубился в созерцание кончиков своих пальцев, охваченный предчувствием того, что может сейчас произойти и чего он не в силах предотвратить. Наступила тишина, тяжесть которой он ощущал физически, а затем откуда-то издалека, словно сквозь слой пластика, до него донесся голос жены:
– По-моему, вы – робот, Дэниел.
Спокойным, как всегда, голосом, Р. Дэниел ответил:
– Вы правы.
6. Шепот в комнате
На самых верхних этажах некоторых богатейших секторов города расположены естественные солярии. Их воздухонепроницаемые кварцевые окна, снабжены металлическими ставнями, пропускают внутрь потоки солнечного света. Здесь загорают жены и дочери самых высокопоставленных чиновников. Здесь каждый вечер происходит необычайное явление.
Здесь наступает ночь.
В остальной части города (включая искусственные солярии, где миллионы горожан, по строгому расписанию, могут изредка подвергаться ультрафиолетовому излучению) смена дня и ночи – понятие весьма условное.
Деловая жизнь могла бы вестись непрерывно: в три восьмичасовых или четыре шестичасовых смены – и «днем», и «ночью». Время от времени за это ратуют некоторые любители гражданских реформ, ссылаясь на интересы развития экономики и производства.
И каждый раз их идеи отвергаются.
И так уж во имя этой экономики пришлось пожертвовать тем, к чему привыкли люди прежних времен: простором, уединенным образом жизни и даже отчасти личной свободой. Но эти привычки возникли вместе с цивилизацией – не более десяти тысяч лет назад, тогда как привычке укладываться спать с наступлением ночи столько же лет, сколько самому человеку, – около миллиона, и избавиться от нее не так просто. Хоть самой ночи в городе не видно, ее можно узнать по тому, как гаснут в квартирах огни и замедляется ритм жизни. Пусть ни полуденное солнце, ни полночная луна не освещает крытых улиц, все же человечество следует молчаливым указаниям часовой стрелки.