Страница 65 из 67
– Я не верю! – Враждебность блеснула в ее взгляде.
Мередит Блейк дернул ус, он был взволнован. Только мисс Уильямс оставалась неподвижной. Она сидела очень прямо, на ее щеках появились два ярких пятна.
– Но именно это я видела! – решительно сказала она.
Пуаро четко сказал:
– Конечно, у нас есть только ваше утверждение.
– Да, только мое утверждение. – Серые, неспокойные глаза ее уставились на Пуаро. – Но я не привыкла, чтобы в моих словах сомневались.
Пуаро склонил голову.
– Я не сомневаюсь в ваших словах, мисс Уильямс. В том, что все произошло именно так, как вы видели и изложили. И благодаря тому, что вы видели, я понял: Кэролайн Крейл не виновна, она не могла быть виновной!
Впервые высокий молодой человек с серьезным и внимательным лицом – Джон Реттери – заговорил:
– Интересно было бы узнать, почему вы так говорите, мосье Пуаро?
Тот повернулся к нему.
– Конечно, я скажу. Что увидела мисс Уильямс? Она увидела, как Кэролайн Крейл поспешно вытерла отпечатки пальцев. Затем прижала пальцы своего мертвого мужа к бутылке из-под пива. К пивной бутылке, прошу вас это запомнить! Но цикута же была в стакане, а не в бутылке! Полиция не нашла следов цикуты в бутылке. В бутылке никогда не было ни капли цикуты! А Кэролайн Крейл не знала этого. Она, предполагаемая убийца своего мужа, не знала, как он был отравлен. Она думала, что яд был в бутылке!
Мередит возразил:
– Но почему?
Пуаро прервал его:
– Именно так: почему? Почему Кэролайн Крейл пыталась – так отчаянно – доказать самоубийство? Ответ на это довольно прост. Потому что она знала, кто его отравил, и была готова сделать все, вынести любые страдания, лишь бы подозрение не упало на того человека. Кто же мог быть тем человеком, которого защищала она? Филипп Блейк или Мередит? Эльза Гриер или Сесили Уильямс? Нет, был только один человек, которого она хотела защитить какой угодно ценой… Мисс Уоррен, вы принесли последнее письмо, которое написала вам сестра? Я хотел бы прочитать его всем.
Анджела Уоррен ответила:
– Нет.
– Но, мисс Уоррен!..
Анджела поднялась.
– Я очень хорошо понимаю, что вы хотите мне приписать. Вы хотите сказать, что я убила Эмиаса Крейла и моя сестра об этом знала. Я решительно отвергаю обвинение.
Пуаро сказал:
– Письмо!..
– Письмо обращено только ко мне.
Пуаро бросил взгляд туда, где сидели рядом самые молодые из присутствующих. Карла Лемаршан сказала:
– Я очень прошу, тетя Анджела, будьте добры, сделайте так, как просит мсье Пуаро.
Анджела Уоррен произнесла с горечью:
– Ну вот, Карла! У вас совсем нет чувства благопристойности. Это была ваша мать. Вы…
Голос Карлы прозвучал четко и взволнованно:
– Да, это была моя мать. И поэтому я имею право требовать. Я хочу, чтобы письмо было прочитано!
Анджела Уоррен медленно вынула из сумки письмо и подала его Пуаро, сказав с сожалением:
– Лучше бы я никогда вам его не показывала.
Отвернувшись, она стала смотреть в окно.
В то время, когда Эркюль Пуаро читал письмо Кэролайн Крейл, сумерки все больше сгущались во всех уголках комнаты. Карла почувствовала вдруг, словно кто-то в лаборатории приобретает форму, слушает, дышит, ждет. «Моя мама здесь, – подумала она. – Кэролайн Крейл в этой комнате».
Голос Эркюля Пуаро прервался. Потом все услыхали:
– Вы, конечно, согласитесь, что это очень ценное письмо, потому что мы замечаем в нем одно важное упущение: оно не содержит ни малейшего отрицания своей виновности.
Анджела Уоррен сказала, не поворачивая головы:
– Это было бы бессмысленно.
– Да, мадемуазель Уоррен, это было бессмысленно. Кэролайн Крейл не должна была говорить своей сестре, что она не виновна, потому что она знала, что ее сестра уверена в этом, у нее были весомейшие основания это знать. Единственная забота Кэролайн состояла в том, чтобы утешить, успокоить сестру и – исключить возможные признания со стороны Анджелы. Она все время повторяла: все прекрасно, моя дорогая, все прекрасно.
Анджела Уоррен сказала:
– Вы не можете этого понять: она хотела, чтобы я была счастлива, вот и все.
– Да, она хотела, чтобы вы были счастливы, это бесспорно. Не о своем ребенке думала она. Это она сделает позже. Нет, ее мысли занимает сестра. Ее надо успокоить, надо подбодрить, поддержать, чтобы она прожила свою жизнь счастливо и успешно. Для того, чтобы жертва не показалась Анджеле слишком тяжелой, Кэролайн прибавляет многозначительную фразу: «…следует возвращать свои долги». Эта фраза объясняет все. Она целиком относится к тому кресту, что несла Кэролайн все эти годы – с того времени, как в порыве злости она бросила пресс-папье в свою сестру, изуродовав ее на всю жизнь. Теперь наконец нашелся случай оплатить долг. И если это может служить утешением – я твердо убежден, что, уплатив долг, Кэролайн Крейл нашла душевный покой, какого не знала до тех пор. Убежденную в выполнении своего долга, ее уже не могли беспокоить ни суд, ни общее осуждение. Может показаться странным, что я говорю такое. Но в ту минуту она имела основания быть счастливой. Да, даже больше, чем вы себе представляете. И я это сейчас докажу.
Пуаро на минуту задумался, а потом продолжал:
– Вы замечаете, что при такой версии становится понятным все, что касается реакции Кэролайн? Посмотрите на всю цепь событий с ее точки зрения. Прежде всего в предыдущий вечер происходит случай, который напоминает ей о горьком ее отрочестве. Анджела бросает в Эмиаса Крейла тот же предмет, каким она ударила сестру много лет назад. Анджела кричит, что хотела бы видеть Эмиаса мертвым. Затем, на следующее утро, Кэролайн заходит в оранжерею и видит, что Анджела вытащила бутылку пива из холодильника. Вспоминаются слова мадемуазель Уильямс: «Анджела была там. На ее лице было выражение вины…» Вины в том, что она обманула ее. Такой смысл придала мисс Уильямс, но для Кэролайн выражение лица внезапно застигнутой Анджелы могло иметь совсем иное значение. Не забывайте, что и раньше не раз случалось, что Анджела подсовывала всякую всячину в напитки Эмиасу. Кэролайн с бутылкой, которую она взяла у Анджелы, идет вниз, к «батарее»; там наливает пиво в стакан Эмиаса, который, выпив стакан одним духом, морщится и говорит: «Сегодня мне все кажется противным на вкус!» Кэролайн тогда еще ничего не подозревает, но после ленча она снова идет в сад и находит своего мужа мертвым. Она нисколько не сомневается, что он отравлен. Однако она его не отравляла. Кто же тогда?.. И вдруг ее пронзает догадка: угроза Анджелы, выражение лица Анджелы, когда она была застигнута с бутылкой. Зачем она это сделала? Детская месть, возможно, без намерения убить, а лишь напакостить. Но возможно, что девочка совершила все это ради нее, Кэролайн? Может, она поняла и возмутилась, что Эмиас бросит ее сестру? Кэролайн вспоминает, о, как ясно вспоминает она свои собственные бурные эмоции в то время, когда она была в возрасте Анджелы. В ее мозгу вспыхивает одна-единственная мысль: как защитить Анджелу? Анджела держала бутылку, на ней отпечатки ее пальцев. И Кэролайн быстро вытирает ее. Если убедить всех, что Эмиас покончил жизнь самоубийством… Надо, чтобы нашли отпечатки его пальцев. Она старается прижать уже мертвые пальцы к бутылке, мучается, боится, чтобы не пришел кто-нибудь… Если все это принять за правду, все дальнейшее сходится. Ее непрерывные заботы об Анджеле, настойчивое требование, чтобы девочку увезли, держали вдали от всех дальнейших неприятных событий. Ее страх перед допросом Анджелы в полиции значительно больше, чем заслуживает это событие. И наконец, ее стремление отправить как можно быстрее Анджелу из Англии, до начала процесса. Все время она была под страхом мысли, что Анджела может не выдержать и сознаться.
Глава 4
Истина
Анджела Уоррен медленно повернулась. Ее презрительный взгляд пронзил всех по очереди. Она сказала:
– Как вы все глупы! Все, кто собрался здесь! Разве вы не понимаете, что если бы я сделала это, то созналась бы?! Я никогда не позволила бы Кэролайн страдать за мое преступление! Никогда!