Страница 14 из 16
Глава седьмая
После завтрака Эмили Брент предложила Вере подняться на вершину скалы, поглядеть, не идет ли лодка.
Ветер свежел. На море появились маленькие белые барашки. Рыбачьи лодки не вышли в море — не вышла и моторка. Виден был только высокий холм, нависший над деревушкой Стиклхевн. Самой деревушки видно не было — выдающаяся в море рыжая скала закрывала бухточку.
— Моряк, который вез нас вчера, произвел на меня самое положительное впечатление. Странно, что он так опаздывает, — сказала мисс Брент.
Вера не ответила. Она боролась с охватившей ее тревогой. «Сохраняй хладнокровие, — повторяла она про себя. — Возьми себя в руки. Это так не похоже на тебя: у тебя всегда были крепкие нервы».
— Хорошо бы лодка поскорее пришла, — сказала она чуть погодя. — Мне ужасно хочется уехать отсюда.
— Не вам одной, — отрезала Эмили Брент.
— Все это так невероятно, — сказала Вера. — И так бессмысленно.
— Я очень недовольна собой, — с жаром сказала мисс Брент. — И как я могла так легко попасться на удочку?
На редкость нелепое письмо, если вдуматься. Но тогда у меня не появилось и тени сомнения.
— Ну, конечно, — машинально согласилась Вера.
— Мы обычно склонны принимать все за чистую монету, — продолжала Эмили Брент.
Вера глубоко вздохнула.
— А вы и правда верите… в то, что сказали за завтраком? — спросила она.
— Выражайтесь точнее, милочка. Что вы имеете в виду?
— Вы и впрямь думаете, что Роджерс и его жена отправили на тот свет эту старушку? — прошептала она.
— Я лично в этом уверена, — сказала мисс Брент. — А вы?
— Не знаю, что и думать.
— Да нет, сомнений тут быть не может, — сказала мисс Брент. — Помните, она сразу упала в обморок, а он уронил поднос с кофе. Да и негодовал он как-то наигранно. Я не сомневаюсь, что они убили эту мисс Брейди.
— Мне казалось, миссис Роджерс боится собственной тени, — сказала Вера. — В жизни не встречала более перепуганного существа. Видно, ее мучила совесть.
Мисс Брент пробормотала:
— У меня в детской висела табличка с изречением: «ИСПЫТАЕТЕ НАКАЗАНИЕ ЗА ГРЕХ ВАШ», здесь именно тот случай.
— Но, мисс Брент, как же тогда… — вскинулась Вера.
— Что тогда, милочка?
— Как же остальные? Остальные обвинения.
— Я вас не понимаю.
— Все остальные обвинения — ведь они… они же несправедливые? Но если Роджерсов обвиняют справедливо, значит… — она запнулась, мысли ее метались.
Чело мисс Брент, собравшееся в недоумении складками, прояснилось.
— Понимаю… — сказала она. — Но мистер Ломбард, например, сам признался, что обрек на смерть двадцать человек.
— Да это же туземцы, — сказала Вера.
— Черные и белые, наши братья равно, — наставительно сказала мисс Брент.
«Наши черные братья, наши братья во Христе, — думала Вера. — Господи, да я сейчас расхохочусь. У меня начинается истерика. Я сама не своя…»
А Эмили Брент задумчиво продолжала:
— Конечно, некоторые обвинения смехотворны и притянуты за уши. Например, в случае с судьей — он только выполнял свой долг перед обществом, и в случае с отставным полицейским. Ну и в моем случае, — продолжала она после небольшой заминки. — Конечно, я не могла сказать об этом вчера. Говорить на подобные темы при мужчинах неприлично.
— На какие темы? — спросила Вера.
Мисс Брент безмятежно продолжала:
— Беатриса Тейлор поступила ко мне в услужение. Я слишком поздно обнаружила, что она собой представляет. Я очень обманулась в ней. Чистоплотная, трудолюбивая, услужливая — поначалу она мне понравилась. Я была ею довольна. Но она просто ловко притворялась. На самом деле это была распущенная девчонка, без стыда и совести. Увы, я далеко не сразу поняла, когда она… что называется, попалась. — Эмили Брент сморщила острый носик. — Меня это потрясло. Родители, порядочные люди, растили ее в строгости. К счастью, они тоже не пожелали потворствовать ей.
— И что с ней сталось? — Вера смотрела во все глаза на мисс Брент.
— Разумеется, я не захотела держать ее дальше под своей крышей. Никто не может сказать, что я потворствую разврату.
— И что же с ней сталось? — повторила Вера совсем тихо.
— На ее совести уже был один грех, — сказала мисс Брент. — Но мало этого: когда все от нее отвернулись, она совершила грех еще более тяжкий — наложила на себя руки.
— Покончила жизнь самоубийством? — в ужасе прошептала Вера.
— Да, она утопилась.
Вера содрогнулась. Посмотрела на бестрепетный профиль мисс Брент и спросила:
— Что вы почувствовали, когда узнали о ее самоубийстве? Не жалели, что выгнали ее? Не винили себя?
— Себя? — взвилась Эмили Брент. — Мне решительно не в чем упрекнуть себя.
— А если ее вынудила к этому ваша жестокость? — спросила Вера.
— Ее собственное бесстыдство, ее грех, — вот что подвигло ее на самоубийство. Если бы она вела себя как приличная девушка, ничего подобного не произошло бы.
Она повернулась к Вере. В глазах ее не было и следа раскаяния: они жестко смотрели на Веру с сознанием своей правоты. Эмили Брент восседала на вершине Негритянского острова, закованная в броню собственной добродетели. Тщедушная старая дева больше не казалась Вере смешной. Она показалась ей страшной.
Доктор Армстронг вышел из столовой на площадку. Справа от него сидел в кресле судья — он безмятежно смотрел на море. Слева расположились Блор и Ломбард — они молча курили Как и прежде, доктор заколебался. Окинул оценивающим взглядом судью Уоргрейва. Ему нужно было с кем-нибудь посоветоваться. Он высоко ценил острую логику судьи, и все же его обуревали сомнения. Конечно, мистер Уоргрейв человек умный, но он уже стар. В такой переделке скорее нужен человек действия. И он сделал выбор.
— Ломбард, можно вас на минутку?
Филипп вскочил.
— Конечно.
Они спустились на берег.
Когда они отошли подальше, Армстронг сказал:
— Мне нужна ваша консультация.
Ломбард вскинул брови.
— Но я ничего не смыслю в медицине.
— Вы меня неправильно поняли, я хочу посоветоваться о нашем положении.
— Это другое дело.
— Скажите откровенно, что вы обо всем этом думаете? — спросил Армстронг.
Ломбард с минуту подумал.
— Тут есть над чем поломать голову, — сказал он.
— Как вы объясните смерть миссис Роджерс? Вы согласны с Блором?
Филипп выпустил в воздух кольцо дыма.
— Я вполне мог бы с ним согласиться, — сказал он, — если бы этот случай можно было рассматривать отдельно.
— Вот именно, — облегченно вздохнул Армстронг: он убедился, что Филипп Ломбард далеко не глуп.
А Филипп продолжал:
— То есть если исходить из того, что мистер и миссис Роджерс в свое время безнаказанно совершили убийство и вышли сухими из воды. Они вполне могли так поступить. Что именно они сделали, как вы думаете? Отравили старушку?
— Наверное, все было гораздо проще, — сказал Армстронг. — Я спросил сегодня утром Роджерса, чем болела мисс Брейди. Ответ пролил свет на многое. Не буду входить в медицинские тонкости, скажу только, что при некоторых сердечных заболеваниях применяется амилнитрит. Когда начинается приступ, разбивают ампулу и дают больному дышать. Если вовремя не дать больному лекарство, это может привести к смерти.
— Уж чего проще, — сказал задумчиво Ломбард, — а это, должно быть, огромный соблазн.
Доктор кивнул головой.
— Да им и не нужно ничего делать — ни ловчить, чтобы раздобыть яд, ни подсыпать его — словом, им нужно было только ничего не делать. К тому же Роджерс помчался ночью за доктором — у них были все основания думать, что никто ничего не узнает.
— А если и узнает, то не сможет ничего доказать, — добавил Филипп Ломбард и помрачнел. — Да, это многое объясняет.
— Простите? — удивился Армстронг.
— Я хочу сказать, это объясняет, почему нас завлекли на Негритянский остров. За некоторые преступления невозможно привлечь к ответственности. Возьмите, к примеру, Роджерсов. Другой пример, старый Уоргрейв: он совершил убийство строго в рамках законности.