Вокруг меня

Начальник службы безопасности уже на выходе, на кончике языка, остановил рвавшееся наружу крепкое словцо в адрес мамы пиарщика. И в очередной раз восхитился, не без зависти, одаренностью молодого поколения, вступающего в жизнь.

Генеральный посмотрел на юриста. Поняв, что настала его очередь внести лепту в дело защиты „Страны“ от агрессии вражеских сил, юрист выразился в том смысле, что, принимая и понимая, важность пиар-кампании и превентивных мер по обеспечению физической безопасности уважаемого Олега Борисовича, он тем не менее считал бы правильным осуществить и ряд юридических, процессуально предусмотренных действий защитительно-наступательного характера. Полагая несвоевременным утомлять присутствующих примерами из судебной практики как отечественной правовой системы, так и прецедентными решениями судов системы англосаксонского права, он предлагает обратиться в солидную адвокатскую контору, поручив им разработку стратегии юридической борьбы с использованием всех доступных правовых механизмов охраны интеллектуальной собственности. Тем более что несколько недавних решений правительства обязывают все государственные органы осуществлять комплексные мероприятия по борьбе с интеллектуальным пиратством. Кроме того, международные обязательства Российской Федерации, присоединившейся к Бернской и Парижской конвенциям по защите интеллектуальной…

— Сколько? — обреченно-устало перебил его генеральный.

Начальник службы безопасности с нескрываемым интересом разглядывал коллегу-юриста. Он знал, что при зарплате в 1100 долларов „откат“ от дружественной адвокатской конторы в размере тридцати процентов выговоренного для них гонорара составит для юриста издательства серьезный бонус. Тем более что за умолчание об этом подпольном бизнесе за счет родной „Страны“ сам полковник получал треть от левого дохода юриста. „Надо и с пиарщиком поработать, — подумал служивый, — парень-то, видать, толковый, я его недооценивал“.

— Итого? — еще более устало переформулировал вопрос генеральный.

— Насколько я осведомлен в сегодняшних расценках на рынке адвокатских услуг, — совершенно не растерявшись от того, что его перебили, продолжил юрист, — такой подрядный заказ будет оцениваться в размере 50 тысяч долларов США.

— Подтверждаю! — не успев вычислить размер своей доли, встрял полковник. Потом посчитал — тридцать процентов от пятидесяти тысяч — пятнадцать тысяч, значит, ему причитается пять. „Вот если б каждое мое слово стоило, как это „подтверждаю“…“ — вздохнул начальник службы безопасности.

Генеральный поймал себя на мысли, что несколько минут думает только об одном: если они все — воронье, то получается, что он — падаль? Ладно, 500 % прибыли, которые он в течение многих лет делал на Лебедеве, позволяли ему безболезненно дать возможность этим шакалам, нет, все-таки воронью, заработать на его, как они решили, полном идиотизме. „Не тот хитрый, кого хитрым считают!“ — вспомнил он афоризм Иммануила Левина, который в конце 80-х доверил никому не известному выпускнику журфака, создавшему один из первых издательских кооперативов, свою новую рукопись. Генеральный всегда был человеком справедливым и благодарным — первого своего автора он ни разу ни в чем не надул. А здесь — он свое вернет, и с лихвой, лишь бы Лебедев быстрее написал новый детектив.

Лебедев в течение всего разговора молчал. Несколько вещей он осознал окончательно. Россия — страна с непригодным климатом для интеллигенции. Второе — надо написать криминальную повесть об издательском бизнесе. „Аэропорт“, „Отель“ и „Колеса“ Хейли померкнут рядом с „Издательством“ Лебедева. И третье — если сложить суммы, которые только что озвучили в его присутствии, это многократно превысит его гонорар за очередной детектив. Судя по тому, как генеральный легко согласился на колоссальные расходы, зарабатывает он на нем многократно больше, чем Олег мог себе вообразить. „Ну и черт с ним! Мне хватает — и ладно!“ — успокоил себя Олег, вернувшись к первой мысли о неподходящем климате.

Олег Михайлович Лебедев вернулся из суда домой настолько мрачным, что даже жена, обычно не спрашивавшая мужа о служебных делах, знавшая, как он этого не любит, не выдержала и поинтересовалась, что случилось. Олег, тоже вопреки своим привычкам, посадил ее напротив и рассказал, что произошло. Как его использовали, скрыв наличие автора-близнеца, литературного омонима, как по нему проехались в газете, выставив на весь свет мошенником, как издательство „Родина“, заверявшее, что опубликовать его романы для них великая честь и праздник души, на самом деле просто примитивно наварило на нем большие деньги.

Жена отреагировала спокойно. Все-таки адвокатская школа, а она была адвокатом в третьем поколении, Суть правовой позиции адвоката-цивилиста, специалиста по гражданским делам, сводилась к простой логике. Ты — это ты и имя — твое. Знать о наличии другого Олега Лебедева ты не обязан. Книги ты писал сам, доказательств тому несть числа, так что любые обвинения в этой части бесперспективны. Гонорары получены вбелую. И здесь все чисто. Закон о статусе судей разрешает действующему судье заниматься научной, преподавательской и творческой деятельностью, И з десь не подкопаться.

— Ну, а то, что „Родина“ говорит одно, а делает другое, — обычная ситуация, — с улыбкой завершила психотерапевтеско-юридический анализ жена. А потом добавила: — Попроси, чтобы тебе нашли телефон того Лебедева, позвони ему и объяснись.

Уже многие годы Олег Лебедев писал „по графику“. Что бы ни случилось, какое бы ни было настроение, с одиннадцати утра до двух часов дня он проводил за компьютером. Вторая часть рабочего дня была необязательной. А если было что писать, было настроение, Олег садился к компьютеру и в пять. Вставал, когда, по его выражению, „исписывался в ноль“. Это могло быть и через час, и за полночь. Но в три часа — то ли ночи, то ли утра — он ложился спать при любых обстоятельствах. В этом Олег следовал наставлениям отца.

— Свободная профессия не подразумевает свободу безделья и расхлябанность. Свободная профессия — это свобода самому определять график своей работы, но не более того, — услышал Олег в приветственном слове отца, с которым тот обратился к вновь набранным студентам Литературного института.

Говорил отец для него или повторял это каждый год, приветствуя „молодую гвардию литературного фронта“, Олег не знал, но почему-то запомнил именно эти слова.

В тот день, назавтра после совещания в издательстве, Олег в одиннадцать сел к компьютеру. Но работать не смог. Никак! Кругом обман! Деньги, деньги, деньги! Еще не хватает, чтобы ему предложили продать свои имя и фамилию!.. Или купить. У автора-однофамильца… Или у коллективного автора, укравшего его бренд. Впрочем, это проблемы издательства.

С другой стороны, кому он, настоящий Олег Лебедев, нужен, если сейчас рынок завалят подделками с его именем? Два романа за месяц — неслабое свидетельство скорописи конкурента.

Ровно в полдень, одновременно с боем часов, зазвонил телефон.

— Здравствуйте, можно попросить Олега Борисовича Лебедева?

— Слушаю вас.

— Здравствуйте еще раз. Меня зовут Лебедев Олег Михайлович.

— Так вы существуете? Здравствуйте.

— То есть?! Что значит — существую? Вы имеете в виду, что я еще жив?

— Нет, извините, конечно нет. Просто я думал, что второго Олега Лебедева нет, что это вымышленное имя, что мою фамилию использует кто-то другой. Или другие.

— Нет, я действительно Лебедев Олег Михайлович. Причем с момента рождения.

— На что вы намекаете?

— Намекаю? Ни на что. Почему намекаю? Я просто говорю, что я действительно Олег Михайлович Лебедев.

— Ну и что вы хотите мне сказать?

— Вы читали статью в „Известиях“? Если, конечно, не вы ее писали!

— Разумеется, нет.

— „Нет“ — не читали или „нет“ — не писали?