Лед тронулся

— Десять.

— У вас это, я смотрю, любимая цифра!

Небольшие сложности возникли со сбытом. Первый звонок, разумеется, Вадим сделал Аксельбанту. Но Олег категорически отказал. Прежде всего, не его сфера интересов. Да и нужных знакомых нет. И потом, компьютерный и околокомпьютерный бизнес сейчас приобрел такой массовый характер, что в любой момент жди интереса со стороны ОБХСС. «А вы, Вадим Михайлович, сами не уставали повторять — уголовный кодекс надо чтить!»

Вадим, скрепя сердце, позвонил Кашлинскому. Расчет был простой — этот пройдоха всегда готов заработать. Да и связи у него в среде кооператоров, надо признать, действительно огромные. И еще. Накануне приезда не грех было разыграть сцену дружбы и доверия.

Кашлинский с готовностью согласился. Правда, возник небольшой торг по процентам. Вадим предложил, как обычно, десять процентов, но Леша захотел двадцать пять. Тогда Вадим высказал пожелание, чтобы Леша вложил двадцать процентов в покупку дисков. Как и рассчитывал Осипов, Кашлинский моментально согласился на халявные десять, лишь бы ничего не вкладывать и, соответственно, не рисковать.

Купить диски Вадим поручил Лере Скорник. Та досиживала последние дни в нью-йоркском офисе, дико скучала по любой форме активности, а от магазинов у нее уже с души воротило. «Так ведь то от тряпичных магазинов», — правильно рассчитал Вадим.

Лера, естественно, напрягла своего мужа Володю. Тот, как человек системный, поехал на «Яшкин-стрит», где торговали электроникой для советских туристов, договорился с каким-то пакистанцем.

Дальше все оказалось делом техники. Вадим выписал чек. Ему вообще нравилось это занятие — чеки выписывать. Нет, не с деньгами, конечно, расставаться. А сам процесс. Чувствовал он себя в эти моменты миллионером из фильмов про красивую американскую жизнь, иногда появлявшихся в Союзе на видеокассетах.

Володя оплатил покупку. Пакистанец доставил коробки к зданию генконсульства. Дальше подробностей Вадим не знал, но получил подтверждение Потемкина, что коробочки отправились в Союз самолетом «Федерал-экспресс». За счет посольства.

Неприятности возникли там, где их никто не ждал. В «Шереметьево» коробки просто своровали.

Когда Вадим узнал от Леши, что коробок нет, он позвонил Потемкину.

— Василий Васильевич! А можно что-то сделать? Ведь диппочта! Это не хухры-мухры.

— В том-то и беда, Вадим Михайлович. Диппочта! Мы не можем объявить коробки в розыск. Придется указать их содержимое. А это скандал. Причем международный. Я рисковать репутацией Советского Союза не стану. И вам не советую.

Вадим, разумеется, ничего предпринимать не стал. Только посчитал убытки. Сам, без Машкиной помощи. На калькуляторе. Десять коробок по тысяче штук в каждой. Итого десять тысяч. По одиннадцать центов за штучку. Итого, одна тысяча сто долларов. Не так много за науку.

Маше отец сказал, что передумал. А Лене рассказал правду.

— Вот тебе перст судьбы — никогда не занимайся бизнесом! Тысяча долларов — это мы переживем, а урок тебе на всю жизнь. Бизнес — это не твое! — Ленка уже давно опасалась, что Вадим ради легких денег, видя пример Аксельбанта, Кашлинского, который все время что-то там проворачивал, пример клиентов-коооператоров, всерьез займется бизнесом. А значит, его либо убьют, либо посадят. Теперь, видя растерянный, побитый вид мужа, она хоть и жалела его, но была счастлива!

В предпоследний вечер перед отъездом из Вашингтона Стэн пригласил Вадима и Лену поужинать. Да не просто в ресторан, а в самый модный тайский ресторан на углу Шестнадцатой и М-стрит. В Вашингтоне раз в полгода-год появлялось какое-нибудь место — бар, клуб, ресторан, боулинг, которое становилось модным, и вся вашингтонская элита считала своим долгом там отметиться. Потом ажиотаж спадал или, точнее, перетекал в новую точку.

Сейчас в моде был именно этот тайский островок земного рая. Вход, стулья, колонны в зале, барную стойку, — все увивали гирлянды каких-то экзотических цветов. Ярких, но совсем без запаха.

Стэн был не один. Второй раз в жизни Вадим видел его жену Роз-Мари. Очень приятную, мило улыбающуюся американку, похожую скорее на европейскую аристократку, как себе их представлял Вадим, нежели на вашингтонскую чиновницу весьма высокого ранга, коей она являлась на самом деле.

Подошел официант. Молча, с каменным лицом поставил перед каждым по пустой миске, набор соусов, а на середину стола — большое, до половины наполненное водой глубокое блюдо с травой. Травы было много, разной и очень ароматной.

Именно в этот момент к Стэну и Роз-Мари подошла какая-то пара. Те встали из-за стола и начали оживленно общаться. «Друзья, видимо», — подумал Вадим.

Сидеть и тупо ждать, пока «америкосы» наговорятся, Вадим не хотел. Ситуация становилась глупой. Он решил действовать.

Вадим уверенно придвинул к себе тарелку с зеленью. Как заправский официант он, ловко орудуя вилкой и ложкой, положил немного травы себе и в тарелку Лены. Потом, с видом человека, только и делающего, что столующегося с утра до вечера в тайских ресторанах, полил свой салат сначала одним соусом, затем другим, и стал перемешивать.

Пока американцы разговаривали, не обращая на советских гостей никакого внимания, Лена с Вадимом приступили к трапезе.

— Вообще-то, не грех было бы нас и представить, — с удовольствием прожевывая добытое мужем произведение кулинарного искусства, бросила Лена.

— Да боге ними. Через два дня уедем и конец мучениям.

Вернулся официант с четырьмя папками в кожаном переплете.

— Меню в крокодиловой коже. Круто! — Вадим, поев, пришел в доброе расположение духа.

Чопорный с виду официант изменился в лице. Сначала он вытаращил глаза, потом задергал кадыком, руки с папками затряслись. И, наконец, не имея больше сил сдерживаться, официант заржал, словно жеребец при виде молоденькой кобылки.

Стэн, Роз-Мари, их американские друзья разом обернулись на смех официанта. Судя по выражениям их лиц, Вадим понял, что случилось нечто из ряда вон выходящее. Посмотрел на себя, Лену — вроде, все нормально. Взглянул на стол — тоже порядок.

Видя растерянность Вадима, Стэн бросил друзьям: «Потом увидимся», и, изобразив подчеркнутую невозмутимость, сел за стол. Официант положил меню и быстро, почти трусцой, удалился.

Вадим, ничего не понимая, попытался разрядить обстановку:

— Очень вкусный салат. Советую попробовать!

Стэн не мог и дальше «держать лицо». Давясь от смеха, почти взвизгнув, произнес:

— Это икебана!

— Это была икебана! — заливаясь радостным чуть ли не детским смехом, уточнила Роз-Мари.

Машка от истории с икебаной пришла в неописуемый восторг. Она хохотала до слез, держась руками за живот, каталась по дивану, тыкала пальцем в отца, всхлипывала, похрюкивала и в итоге начала страшно икать.

Лена по дороге домой, в такси, уже одарила мужа порцией тонкой иронии. Но Машкин смех заразил ее по новой, и она тоже веселилась от души.

Наконец, улыбнулся и Вадим. Потом рассмеялся, ударил себя ладонью полбу, захлопал в ладоши… Из глаз полились слезы. У него началось что-то вроде истерики. Позор, пережитый в ресторане, нервное напряжение последних месяцев, предотъездная лихорадка, вид заливающихся хохотом «любимых девочек», — все собралось воедино и вылилось смехом и слезами. Вадим чувствовал, как комок внутри растаял, как стало легко на душе. Он вдруг осознал, что счастлив!

— Вот и договорились, — немного успокоившись, сказала Маша, — впредь в Америку ездим только туристами! Будем изучать экзотику дикого Запада!

— Нет, лучше откроем у себя ресторан «икебанской» кухни! — не унималась Лена.

— Мама, а ты уверена, что произнесла сейчас приличное слово?

— Машка, не будь пошлячкой! — Лене было смешно, но упустить шанс повоспитывать дочь она не могла.

— Не ссорьтесь! Идите ко мне! — Вадим протянул руки к Лене и Маше. Посадил Лену на левое колено, Машку на правое, так, что они оказались лицом друг к другу, сгреб их, прижал к себе и выдохнул: