Лед тронулся

Чтобы добраться до Бронкса, где жили Лера с Володей, пришлось проехать часть Манхэттена. Для Маши это было нечто новое. Можно сказать, сильно новое, поскольку ни Москва, ни Вашингтон в принципе по своей архитектуре не имели с этими «каменными джунглями», как любили писать советские журналисты, ничего общего.

Бронкс же, наоборот, вполне напоминал пригороды Вашингтона. Почти повсюду двух-трехэтажные здания на одну семью. Кое-где попадались кондоминиумы, или «аппартменс», — вполне московские многоэтажки. Стандартная мечта каждого американца — иметь свой дом, реализовывалась по цепочке. Съемная квартира в большом доме в не очень хорошем районе, затем такая же, но уже в хорошем, потом кредит и, наконец, свой дом.

Вадим со знанием дела объяснял Лене и Маше, что почти вся Америка живет за счет «мортгейджа», то есть ипотечного кредита. Рухнет ипотечный рынок — рухнет американская экономика.

Так за разговорами и добрались до дома, арендованного фирмой для семьи московских коллег. Лера заранее прислала по факсу подробный план, подготовленный Володей. С педантичностью архитектора он вычертил все повороты и названия улиц в масштабе. Так что ехали буквально по писанному.

Лера и Володя встретили Осиповых радостно, помогли перетащить вещи из машины в дом, и, не обращая на гостей никакого внимания, продолжали выяснять отношения. Сколько Вадим наблюдал их вместе, столько они переругивались. При этом сомнений в том, что они любят друг друга, не было никаких. Видимо, такая форма выражения нежных чувств — постоянно немного наезжать на вторую половину, устраивала обоих.

О чем шел спор теперь, понять сразу было невозможно. Наконец Лера повернулась к Вадиму и стала искать поддержки у гостя:

— Не, ну ты посмотри, какой идиот! Купил приемник на сто двадцать семь вольт, а что мы с ним в Москве делать будем?!

— Я ж тебе толкую, что он и от батареек работает, — пытался оправдаться Володя.

— Но батарейки-то здесь тоже на сто двадцать семь, а не на двести двадцать, как у нас! Ты где в Москве батарейки на сто двадцать семь купишь, кретин?!

— Батарейки одинаковые, — безнадежно отмахнулся Володя.

— Ну как, объясни мне, как может приемник на сто двадцать семь вольт работать от тех же батареек, от которых работает приемник на двести двадцать вольт?! Тоже мне, архитектор гребаный, в химии ничего не понимаешь!

— А почему в химии? — еле сдерживая смех, поинтересовался Вадим.

— Потому что, гуманитарий ты мой, внутри батареек происходит химический процесс.

— А на выходе — физический. Электричество — это физика, а не химия. Правильно, Маша? — Вадиму захотелось победить Леру руками дочери.

— А оно вам надо, понимать? Вы же пользователи. Ты мне, может, объяснишь, как работает калькулятор? — Машка с вызовом посмотрела на отца.

Это был удар ниже пояса. Дочь огромное количество раз слышала любимое откровение Вадима: его уровень познания техники остановился на арифмометре. Калькулятор и космический корабль для него одно и тоже — непознаваемое.

— Значит, так! — посуровел Вадим, оборачиваясь к Лере. — Объясняю доходчиво. Внутри каждого радиоприемника есть два моторчика. Один всегда работает от сетевого электричества. Этот моторчик может быть на двести двадцать или на сто двадцать семь вольт. Второй моторчик — универсальный. Он рассчитан на батарейки. А они по всему миру — стандартные. Поняла?

Лера растерянно переводила взгляд с Вадима на Володю, на Машу, опять на Вадима… Не разыгрывают ли ее? Но поскольку все сидели с очень серьезными лицами, сдалась.

— А ты не мог мне сразу по-человечески объяснить? Балда! — уже совсем беззлобно наехала Лера на мужа.

— Не тот талант, — Володя не мог больше сдержать смех. — Ладно, идите, девочки, ужин готовьте!

Не успели Лена с Лерой покинуть комнату, прихватив с собой Машку, Володя хлопнул Вадима по плечу и признался:

— Теперь я верю: ты — великий адвокат!

— Обращайтесь! — самодовольно хмыкнул Осипов.

Василий Васильевич Потемкин назначил встречу Вадиму в неприметном кафе, неподалеку от консульства. Время встречи — 12.00. «Может, — тоскливо подумал Вадим, — просто хочет поесть за мой счет?» Что ж, Стэн был предусмотрителен, предлагая деньги на представительские расходы. А он — лохонулся. Почему, собственно, он должен кормить Потемкина? Он же встречается с ним на пользу великого проекта «Брайана» по освоению бескрайних пространств советского рынка! «Ладно, вернусь в Вашингтон, попытаюсь аккуратненько намекнуть Стэну, что я погорячился», — решил Вадим, поудобнее расположился за столиком и посмотрел на часы. Потемкин опаздывал уже на три минуты.

В дверях появились два молодых человека. В костюмах, при галстуках, но без портфелей. Явно их офис находился неподалеку. Они зашли просто поесть, а может, обсудить какие-то свои дела. Но!.. Вадим вдруг понял, чем они так сразу привлекли его внимание. Это были наши! Внимательные ищущие глаза, напряженные спины и, что особенно характерно, туфли. Не американские на них туфли, хоть ты тресни!

Когда они заказали по чашке кофе «без ничего», стало ясно, как божий день, — генконсул выслал авангард.

Вадима эта ситуация не только не насторожила, а даже, наоборот, расслабила. Собирался бы вербовать — пришел бы один. Во всяком случае, именно так поступают герои детективных романов и фильмов.

Вскоре появился Потемкин. С широкой американской улыбкой на лице, но тоже с «нашим» напряженным взглядом.

— Здравствуйте, Вадим Михайлович! Рад вас снова видеть на нашей нью-йоркщине, — традиционно для советской колонии пошутил Василий Васильевич.

— Привет вам с вашингтонщины, — в тон отозвался Вадим.

Первые полчаса разговор шел ни о чем. Неожиданно Потемкин открыл тему:

— А вот у нас такой случай вышел. Есть один сотрудник советской миссии в ООН. Ну вы знаете, наши подписывают семилетний контракт с ними, но кандидатуры представляем мы. Так вот, закончилась его семимилетка, домой надо ехать. Мы его кандидатуру не представляем. А ооновцы подписывают с ним новый контракт. Он нам и говорит: «Привет, ребята, я остаюсь!» Как вам это нравится?

— Тут важно, по нашей квоте в ООН эта должность или…

— Нет, это не квотируемая позиция. Но практика все годы была…

— Практика — это не прецедент, — теперь перебил собеседника Вадим.

— Ладно, это наши юристы мне и так растолковали. Вы вот по-человечески как к такому относитесь? — Потемкин в упор смотрел на Вадима.

Вадим смекнул, происходит что-то необычное. Судя по напряжению в глазах Потемкина, тот пришел на встречу именно ради этого вопроса. Мелькнула мысль — сейчас он ответит «отношусь нормально», и два молодца упакуют его в багажник автомобиля, а потом силком отправят назад в Союз. Но что-то подсказывало — нет, не провоцирует его Потемкин. Пальцы сцеплены добела, волнуется… Вадим решил рискнуть.

— Если честно, Василий Васильевич, то я его отчасти понимаю. Дома сейчас трудно. Здесь, особенно, когда прожил семь лет, все ясно, понятно, сытно и даже не очень воняет. С другой стороны, лично для меня это неприемлемо. Но осуждать кого бы то ни было не стану. Может, я и недопустимо отвечу, но мне кажется, что человек сам должен выбирать, где ему жить.

— Вы действительно так думаете?

— Да. Больше того, будь моя воля, я всех, кто хочет эмигрировать из Союза, вначале отправлял бы в принудительную короткую поездку на Запад. Уверен, половина передумает. А кто нет — его дело.

— Почему так?

— Я по себе сужу. После первого приезда — меня хоть озолоти, но в эмиграцию я не поеду. Не мое здесь все. Другое дело, пару-тройку лет переждать смутные времена.

Потемкин задумался. Пауза явно затягивалась. Наконец Василий Васильевич, явно решившись на подвиг, произнес:

— Я готов вам помочь. Если вы готовы помочь мне.

— Что вы имеете в виду? — Такого поворота разговора Вадим никак не ожидал.