Лед тронулся

В огромной комнате на третьем этаже Пассажа должны были разместиться: сам Осипов, Татьяна Фомочкина, Лера Скорник, два Игоря — Бабкин и Стольник, Катя Машинская. Теоретически в комнату можно было запихнуть четыре стола. Но тогда все сорокаметровое пространство окажется загроможденным конторской мебелью и выглядеть будет не лучше какой-нибудь бухгалтерии.

Сравнение всплыло у Осипова не случайно: именно тьма письменных столов, стоявших впритирку в бухгалтерии, поразила его в первый рабочий день на пищекомбинате. «Господи, как давно это было!» Вадим стал считать: «Сейчас конец девяностого, я пришел на комбинат в сентябре семьдесят пятого. Пятнадцать лет! Еще десять лет, и выходи на пенсию, стаж будет. Получается, в сорок пять можно „свалить на покой“?

Мысль о перспективе уйти на пенсию через десять лет развеселила Вадима. Но когда он вспомнил о размере этой самой пенсии, которую получали обе бабушки и мать, погрустнел. В сегодняшнем мире, чтобы „уйти на заслуженный отдых“, надо не стаж выработать, а денег заработать. Конечно, ему прибедняться не стоит: в сберкассе у него и Лены лежали почти двадцать тысяч рублей. Еще по пять тысяч, дабы не особо привлекать внимание ОБХСС, они положили на вклады Автандила и Илоны. Огромные деньги, которые не на что потратить. С одной стороны, вроде все необходимое уже есть, с другой — в магазинах покупать просто нечего. Нужны доллары. Рубли — так, бумажки.

Вспомнив бухгалтерию пищекомбината, Вадим твердо решил ограничиться тремя столами: один для секретаря, два — для юристов. Причем свой стол Вадим ни с кем делить не намеревался. Пусть помнят, кто начальство.

Еще хотелось поставить небольшой диванчик для посетителей и журнальный столик. Вдруг кому-то придется ждать приема, да и выглядеть комната будет солиднее. К тому же коридора, как в подвале Аксельбанта, здесь не было. Не торчать же посетителям на балконе над торговым залом!

Дело оставалось за малым: три стола надо где-то купить. Да еще диванчик, журнальный столик и хотя бы шесть стульев — по два к каждому столу. И еще три рабочих кресла — себе, Татьяне и тому из юристов, кому удастся захватить „общедоступный“ стол.

Решение нашла Лера Скорник, причем очень быстро. В одной из газет увидела объявление кооператива „Синатра“, поставлявшего заграничную мебель, и договорилась о встрече. Поехали вместе с Осиповым.

Два совладельца кооператива, бывшие одноклассники, встретили Вадима и Леру радостными улыбками, кофе-чаем и вполне приличным печеньем. Их офис являл собой лучшее воплощение рекламы — мебель в нем стояла импортная, в стиле то ли техно, то ли модерна, — Вадим вечно путался в этих тонкостях. Словом, интерьер впечатлял.

Знакомство, как и положено, началось с „общего трепа“. Сначала о том, что происходит в стране. Разумеется, обсудили Горбачева и Ельцина, — кто, в конце концов, окажется сверху. Молодые люди, а было им по двадцати одному году, уверенно ставили на Ельцина. Вадим аккуратно заметил, что Политбюро поддерживает Горбачева. Ельцин для них чужой. Лера, послушав мужской разговор минут десять и явно заскучав, решила тему беседы сменить:

— Во-первых, нас не спросят, а во-вторых, у них своя шайка, а у нас — своя. Вы мне лучше скажите, вы за границей бывали?

Слово „шайка“ молодых людей не смутило. Вадим же взглянул на Леру выразительно-осуждающе. Только проблем с КГБ не хватало накануне отъезда в Америку! Но кооператоры антисоветчины вовсе не учуяли и стали наперебой рассказывать о Польше и Чехословакии, откуда они завозят мебель и куда ездят на „закупки“. Вот это Лере оказалось интересно. А Вадиму — нет. Теперь уже он, перетерпев те же десять минут, сменил тему:

— Ладно, к делу!

Стали обсуждать, какие из трех вариантов столов выбрать, почем это выйдет. Пошла торговля. Кооператоры первоначально насчитали за столы, диванчик и стулья четыре тысячи долларов. Очень быстро дали скидку — десять процентов. Двадцать минут торга, и очаровательно улыбавшаяся Лера получила еще пять процентов. Неожиданно Вадима осенило.

— А давайте-ка пойдем другим путем! У вас юристы есть? Я имею в виду первоклассные, соответствующие уровню вашего бизнеса?

— Ну, честно говоря… — замялся одноклассник-кооператор.

— Так вот, я предлагаю следующее. Вы продаете нам мебель с вашей доставкой и сборкой за пятьдесят процентов. А наша фирма в течение года обслуживает вас тоже за пятьдесят. Может, это нам и не выгодно, но мы стараемся помогать молодым перспективным бизнесменам. Весьма вероятно, когда вы создадите целую торговую сеть, не без нашей помощи, мы вообще станем стратегическими партнерами. Мы готовы рискнуть.

Лера смотрела на Осипова, вытаращив глаза. Молодые люди, услышав слова „бизнесмены“, „сеть“, „стратегические партнеры“, раздулись, как индюки. Видимо, в их сознании возник образ мебельных Нью-Васюков, где так сладко было пожить несколько минут, пусть и в мечтах.

Поняв, что эффект достигнут, Вадим стал подробно живописать, как две компании в сотрудничестве открывают новые магазины. Потом налаживают собственное лицензированное производство мебели где-нибудь в Архангельске, начинают поставлять ее в Польшу и Чехословакию, благо дешевизна советских рабочих рук делает продукцию очень конкурентоспособной. Кооператоры „поплыли“. Скорник смотрела на Осипова, будто перед ней Акопян или Кио. Понимала, что ее и соседей-зрителей водят за нос, но как это делается, врубиться не могла.

Наконец, один из кооператоров вернулся на землю, и сто раз извинившись, что перебивает Вадима, поинтересовался, как дороги услуги его фирмы. Исключительно для того, чтобы понять, сколько же составят пятьдесят процентов от этой суммы.

— Мы же серьезные бизнесмены, нам нужно все посчитать!

— С несерьезными я бы так не разговаривал. И таких предложений не делал. Обычная ставка — двести долларов в час. Значит для вас — сто. — Задумавшись на несколько секунд, Вадим со вздохом добавил: — Ладно, для троих ваших деловых партнеров, по вашему выбору, на полгода мы даем такую же скидку!

— А можно для пяти? — очнулся второй одноклассник.

— „Хамите, парниша!“ — процитировала Лера Эллочку Людоедку и мило улыбнулась.

— Нет, пять дисконтных контрактов для нас нерентабельно, — серьезным тоном поправил партнершу Вадим.

— Ну, ладно. Я просто так спросил, — стушевался „парниша“.

Когда все детали и сроки были оговорены, а Скорник с Осиповым вышли на улицу, Лера спросила:

— Осипов, а давно ли у нас ставка не семьдесят долларов в час, а двести?

— Это эксклюзивные условия для пижонов. Плюс бизнес, где в зависимости от обстоятельств, пятьдесят процентов от семидесяти долларов могут быть и сто. Знаешь, есть геометрия Лобачевского. А это арифметика Осипова.

— Странно, а я думала, это называется просто жульничество. На уголовное мошенничество, конечно, не тянет, но все равно красиво. Осипов, сработаемся!

— Поскольку ты так высоко и тонко рценила мой талант, — этот клиент твой!

— А три их партнера?

— Мои.

— Осипов, ты — жлоб!

— Лучше я буду жлобом, чем сделаю тебя содержанкой! — Вадим подмигнул Лере. — Я прав, милая?

— Пошел в жопу, — ласково отозвалась светская дама.

За три дня до Нового года, когда Вадим принимал двоих солидных, по крайней мере на первый взгляд, клиентов, в офис влетела растрепанная Скорник. Нос ее, как и всегда, когда Лера сильно волновалась, покрывали капельки пота. Шуба — нараспашку. Волосы выбились из-под шапки, глаза вот-вот выпрыгнут йз орбит.

„ОБХСС“ решил Вадим и почувствовал, как сердце забилось с бешеной скоростью.

— Алычу дают!!! — дико завопила Лера, обводя комнату сумасшедшим взглядом. Таня вскочила со своего места и, подхватив эмоциональную высоту, заданную Лерой, отозвалась криком: „По скольку?“

— По три килограмма!

В доме Осиповых варенье из алычи никогда не варили. Поэтому понять причину ажиотажа, поднявшегося в офисе, Вадим никак не мог. Мало того, что Татьяна, выудив из своей сумочки две авоськи, ринулась за Лерой, так и Игорь Стольник, и дама, попивавшая на диване чай в ожидании беседы с Вадимом, все бросились за алычой. Добил Осипова один из его собеседников, до того упорно изображавший солидного бизнесмена, планирующего прикупить к уже имеющейся еще три лесопилки, и завалить Финляндию „кругляком“. Он поднялся, посмотрел на своего младшего партнера, процедил: „Продолжайте, я пойду пройдусь!“ и направился к вешалке. Но пальто надевать не стал, а выудил из левого кармана синтетическую авоську, способную растягиваться до „безразмерных размеров“ (так значилось в рекламе), и чинно направился вслед убежавшим юристам. Подходя кдвери, он откровенно ускорил шаг…