Страница 37 из 94
Имеются ли сведения о времени кончины царицы? Прямых известий, на которые можно было бы положиться, у нас нет.
Существует, правда, любопытный рассказ, записанный А. М. Блэкмэном со слов известного писателя Райдера Хаггарда.[ 112 ] Сам Р. Хаггард слышал этот рассказ от В. Дж. Лофти. В начале 80-х годов прошлого века местные жители нашли-де в гробнице, по-видимому той, что была высечена в ущелье позади солнцепоклоннической столицы для фараона и его семьи, известное количество золотых украшений. На некоторых из них имелись будто бы имена Тэйе и Нефр-эт. Согласно В. Дж. Лофти, тут были также перевязи листового золота, помеченные именами тех же двух царственных особ. У В. Дж. Лофти не было с собою стольких денег, чтобы купить вещи. В следующую зиму, в 1883 или 1884 г., он приобрел два кольца для двух других лиц, в том числе для Р. Хаггарда, однако золотые перевязи, по словам В. Дж. Лофти, были тем временем переплавлены.
Украшения, которые В. Дж. Лофти купил для себя, были затем приобретены у него королевским Шотландским музеем в Эдинбурге, однако там они были ради большей сохранности так хорошо убраны, что добраться до них А. М. Блэкмэну не удалось. Тем не менее директор музея передал ученому оттиски увесистого золотого перстня-печатки, на котором действительно было вырезано имя Нефр-эт (JEA IV: 45 = APhE: colour pl. XII = EA VII: L 274). Именные золотые перевязи приводили на память показания ряда лиц, имевших дело с останками из так называемой «гробницы Тэйе». По показаниям этих очевидцев, на останках лежали полосы листового золота, надписанные именем Амен-хотпа IV. Правда, впоследствии Ж. Даресси очень просто объяснил эти золотые перевязи на трупе как отвалившиеся с внутренней поверхности гроба куски надписей, однако недавние розыски С. Олдреда привели его к выводу, что на трупе в самом деле были золотые перевязи, впоследствии пропавшие. Чем бы ни были золотые перевязи, виденные В. Дж. Лофти, но если они происходили из царской гробницы и если они были надписаны именами Тэйе и Нефр-эт, то они могли бы служить доводом в пользу того, что обе царицы были погребены в Ах-йот. Однако досадные «если» в сильнейшей степени мешают воспользоваться рассказом для каких бы то ни было заключений. Настораживает и то обстоятельство, что два перстня, попавшие в конечном итоге в собрание Р. Хаггарда, снабжены изображениями совсем не в духе исключительного солнцепочитания последних лет Амен-хотпа IV. На великолепном ложе из гробницы Тут-анх-амуна, выдержанном строго в том духе, чисто растительный узор заменяет привычные изображения старого хранительного божка Бэса (ТТ III: XXXII С = ГТ: СХХХ В). На перстнях же Р. Хаггарда изображены: на одном — два Бэса (JEA IV: XIII 8 = EA VII: L 277), на другом — пляшущий и бьющий в бубен лев (JEA IV: XIII 7 = EA VII: L 278), все из того же круга упраздненных хранителей. На одном перстне из той же находки названа даже «Мут, владычица неба», отверженная жена Амуна (ЕА VII: L 275)!
Но если бы любопытный рассказ был даже во всем точен, то мы все-таки могли бы вывести из него только то, что Нефр-эт скончалась и была погребена в солнцепоклоннической столице, видимо, в царской гробнице, в бытность еще двора в городе, но когда в точности, до или после смерти Амен-хотпа IV, мы из рассказа так и не узнали б.
Широко распространено мнение, что царица Нефр-эт под конец царствования супруга поссорилась с семьей и, уединившись на севере солнцепоклоннической столицы с маленьким Тут-анх-йотом, прожила там до его воцарения. К вопросу о семейной ссоре нам возвращаться незачем. Спросим себя только, на чем основано представление о проживании царицы на севере города с мальчиком Тут-анх-йотом?
При раскопках в северной части столицы были обнаружены косяки какого-то сооружения и притолока из частного дома, на которых имена Амен-хотпа IV были уничтожены, а имя Нефр-эт пощажено; то же можно было наблюдать на набалдашнике из одного из тамошних домов. Затем там были откопаны изложница для отливки двойных поливных щитков с именем царицы и не менее пятнадцати таких отливков. Тут же на севере столицы были найдены украшения с именами других царей и цариц: в ограниченном количестве Амен-хотпа IV, в большом количестве Семнех-ке-рэ, далее его жены Ми-йот, Тут-анх-йота, его жены Анхес-эм-п-йот. Однако вместе со щитками Нефр-эт встречались только вещицы с именами последней четы (см. JEA XVII: 242-243). Тем не менее обращение с именами на севере столицы вряд ли может иметь какое-нибудь отношение к проживанию там Нефр-эт после смерти Амен-хотпа IV, потому что трудно говорить об огульном истреблении уже тогда памяти царя-солнцепоклонника. Мы уже приводили наблюдения С. Олдреда, что на предметах дворцового обихода, найденных в гробнице Тут-анх-амуна, этот царь не трогал имен Амен-хотпа IV (исключение — сосуды AOr XXXVI: 13). Да и все, что известно по этому вопросу, заставляет думать, что последовательно преследовать память «супостата из Ах-йот» начали после запустения и разорения его столицы. Изложницы для двойных щитков с именем Нефр-эт были найдены в большом числе еще до раскопок севера города (TEA: XV 82, AeISMB II: 529 и т. д.), и не только в этой его части были найдены готовые щитки с именем супруги Амен-хотпа IV (TEA: XV 82, СЕАРНР: 41 и т. д.) и многочисленные вещицы с именами Тут-анх-йота/Тут-анх-амуна и Анхес-эм-п-йот/Анхес-н-амун (TSBA IX: 351 = CEAPHP: 41, TEA: XV, SCN: XXXVII, AeISMB II: 522, СА II: XLIX и т. д.). А то, что на севере столицы украшения с именами Нефр-эт и молодой четы находили иногда в одном месте, не слишком ли это узкое основание для широких построений?
Важнее кое-что другое. Еще от 17-го года, последнего года царствования Амен-хотпа IV, имеются скорописные пометки, сделанные на сосудах с вином «дома (т. е. хозяйства) жены царевой — жива она!» (СА I: LXII G — многолетие не сохранилось, K = ТТА: 181 CCXIX В). Поскольку от 10—11-го годов, дошли винные пометки «дома Нефр-нефре-йот Нефр-эт — жива она!» (СА I: LXIV 1-2, LXII 1 без многолетия), склонны были в пометках 17-го года усматривать намеренное замалчивание имени царицы из-за гонения на нее, которое вычитывалось из остатков южной усадьбы. Впоследствии нашлись более ранние пометки 16-го (СА III: XCIII 218), 15-го (СА III: XCIV 245), 14-го (СА III: XCII 208) годов и, видимо, даже древнее 13-го года (СА III: LXXXVI 33, ввиду слова «сад», см. § 113), ограничивавшиеся тоже глухим упоминанием «жены царевой» без, имени. Более того, оказалось, что «домом жены царевой — жива она!» хозяйство царицы в производственных пометках именовалось еще при Амен-хотпе III (JNES Х: 44 7, 18; 48, 94, 147, 172; 54, 207; при Амен-хотпе IV хозяйство Тэйе прозывалось «домом Тэйе — жива она!» — ТЕА: XXII 14; ср. (вино) — «матери царевой — — —» — СА III: XC 144). Предположить, что под «женою царевой» сперва подразумевали Нефр-эт, а под конец царствования стали подразумевать Кэйе потому-де, что хозяйство царицы под прежним обозначением перешло к сопернице, значило бы предаться ничем не оправданным домыслам. Таким образом, очень похоже на то, что Нефр-эт оставалась царицей вплоть до кончины супруга.
Если Нефр-эт до конца сохраняла свое положение, то понятно и объяснимо странное превращение царской возлюбленной в полуфараона. Раз синий венец царицы сохранялся за Нефр-эт, то Амен-хотпу IV, чтобы венчать и Кэйе, оставалось только уступить ей свой фараоновский синий венец. Если место «жены царевой великой» было закреплено за Нефр-эт, то поднять до уровня ее Кэйе иначе, как сделав ее вторым фараоном, не было способов. Воцарение Кэйе в таком случае было б одновременно плодом великой любви к ней фараона и проявлением внимания к исключительным правам Нефр-эт. Тогда, быть может, не так уж не правы памятники, до последних лет царствования прославлявшие дружбу царя и царицы.
Возникает естественный вопрос: когда именно памятники Кэйе были переделаны для других лиц — до смерти или после смерти Амен-хотпа IV? Сами переделки подсказывают первый ответ.
112
А. М. Вlackmаn. The Nugent and Haggard collections of Egyptian antiquities. — JEA. Vol. 4, 1917, c. 45.