Страница 6 из 18
– Колдовство, – покачал головой Вортганг. – Не люблю колдовства. Колдовство всегда опасно.
– Подумаешь! Я вам все плавание говорил и еще раз скажу. Вот этой рукой, – и Браги взмахнул десницей, заросшей рыжим пухом, – я прикончил Хьярви Гудмундссона, которого еще называли Хьярви-Тролль. О том моем подвиге есть песня, и все ее знают. Разве не был Хьярви колдуном? Был. Все его боялись, а я снес его башку, как гнилой кочан капусты… Эй, Торки, приведи монаха!
– Отец, стоит ли говорить с ним? – спросил Ринг, провожая взглядом покинувшего шатер дружинника.
– Он малость позабавит нас, эта бритая готская макушка… Так вот, вспомните последний поход в Корнуэльс. Ринг, сколько у нас было людей?
– Семьдесят.
– А у конунга Альфреда было семьсот. Но мы пустили им кровь, а потом еще и парочку друидов поймали. Эти глупцы пытались напустить на нас какие-то чары, клянусь Одином! Мои воины повесили им по камню на шею и пустили на дно морское учить рыб колдовской премудрости. И что же, ни один не всплыл!
– Так все и было, – подтвердил Ринг.
– Ловко! – воскликнул Инглинг.
– Придем в земли антов, спроси Рогволода, брат, – сказал Браги, обращаясь к Вортгангу, – боятся ли анты колдунов. А я скажу тебе, что у них этого добра пруд пруди, что ни баба, то ведьма…
Браги не договорил: полог шатра откинулся, и дружинник ввел в шатер пожилого человека в темной сутане.
До своего злополучного путешествия с дружиной Браги Ульвассона в земли антов отец Бродерик, личный капеллан королевы готов Ингеборг, отличался степенностью и дородностью, но теперь сильно похудел и осунулся. Варварская пища, морская качка, а еще больше жизнь среди свирепых язычников, измотали святого отца телесно и духовно. Браги любил приглашать отца Бродерика на попойки ярлов, где заводил с ним беседы о христианстве. При этом рыжий язычник позволял себе такие чудовищные кощунства, что святой отец не знал, как себя вести, и потому лишь читал молитвы, что почему-то забавляло Браги. Вот и сейчас отец Бродерик пришел в шатер Браги с тяжелым сердцем, предчувствуя новые насмешки и унижения.
– Выпей меда, посол, – велел Железная Башка, жестом приглашая монаха сесть. – Или твой бог запрещает тебе пить вино с язычниками?
– Нет, не запрещает, – Бродерик принял у Торки кубок. – Господь наш Иисус Христос пил вино с иудеями в Канне и Капернауме, преломлял хлеб с грешниками.
– Клянусь змеей Мидгард, это мы-то грешники? – с притворным гневом воскликнул Браги. – А кто же праведник? Ты, монах?
– Увы, присланный Браги, я еще худший грешник, чем вы. Вы грешите, не находясь в лоне истинной веры, я же, недостойный, грешу, приняв святое крещение.
– Странная все-таки вера, это христианство, – сказал Ринг, задумав в свою очередь поддеть ученого монаха. – Твой бог, монах, делает из мужчины бабу, заставляя его каяться и есть одни овощи. В Корнуэльсе я разорил монастырь, и, клянусь священными козлами Тора, никто из монахов не отважился драться с нами, хотя были среди них настоящие силачи. Так все и погибли бесславно, без мечей в руках, как рабы.
Отец Бродерик, услышав такие богохульные слова, побледнел и начал креститься. Браги захохотал.
– Теперь я понимаю, почему готы возятся с этим ублюдком Аргальфом и его рыцарями, – произнес он презрительно. – Все дело в том, что они христиане. Скажи, ведь Ингеборг тоже нахваталась от тебя этой дури, которую ты зовешь христианством?
– Да, благородный Браги. Святой отец Адмонт сам крестил ее величество и маленькую Аманду – да защитит ее Бог от всех врагов!
– Достойные братья, помните ли вы ярла Улафа Хаммергриммсона? – обратился Браги к своим товарищам. – Это был славный боец, пока в его свите не завелся какой-то дрянной ирландский монашек. Он так задурил Ульфу голову, что тот принял крещение и стал христианином.
– Перестал ходить в походы, – добавил Ринг.
– Раздал всех жен дружинникам, оставив себе только Брюн, – напомнил Вортганг.
– Отдал заезжим монахам кучу золота! – со смехом сказал Эймунд.
Один только Хакан Инглинг промолчал: Ульф Хаммергриммсон был дядей его матери.
– Хорошо, что вы это все помните, – продолжал Браги, – потому что Ульф перед смертью все-таки вспомнил, что он викинг. Я стоял рядом с его смертным ложем и видел все. Ульф умер с мечом в руках, как и подобает.
– Теперь душа его в Вальгалле! – воскликнул Вортганг.
Отец Бродерик чуть заметно улыбнулся.
– Чему ты смеешься, монах? – недовольно спросил Браги.
– Прости меня, преславный ярл, но я вспомнил, что сказал мне достойный брат Колумбан, исповедник блаженной памяти ярла Ульфа, в крещении Кристиана.
– И что же?
– Эфес меча напоминает крест, которому мы, христиане, поклоняемся. Брат Колумбан еще говорил, что в рукоять меча покойного ярла были вделаны святые мощи – обрывок ризы святого Николая и…
– Вздор! – недоверчиво воскликнул Железная Башка. – Мало ли что вообразил себе этот ирландский заморыш! Ульф был настоящий викинг и умер с оружием в руках.
– Но перед смертью он посвятил свой меч Иисусу Христу, – возразил монах.
– Неправда! – Браги осушил кубок меда, чтобы залить закипавший в нем гнев. – Не зли меня, посол, не испытывай судьбу.
– Я и не думал. Придет время, и свет спасения воссияет для тебя, преславный Браги, так же, как воссиял он для Ульфа. Может статься, ты не примешь святого крещения, но ты увидишь Бога в славе, и это откроет для благодати твое сердце.
– Браги Ульвассон станет христианином? Ха-ха-ха! Да ты безумен, монах! Чтобы я отрекся от веры моих предков? Мои отец и мать верили в обитателей Асгарда, и я в них верю. Я не променяю пира в Вальгалле на жалкое прозябание в царстве мертвых мерзкой старухи Хэль!
– Прими нашу веру, и попадешь в рай.
– В христианский рай, где нет пиров, где рабы и воины сидят под одним деревом и жуют кислые яблоки, где нет меда и песен о подвигах? Уволь меня, монах, от такого счастья! Эй, Торки, еще меда послу…
Отец Бродерик покорно принял полный кубок. Он понял, что ярл начал злиться. Теперь спорить с ним становилось опасно, все равно что играть с тигром. Как истинный миссионер, отец Бродерик всей душой желал обращения этого свирепого язычника, но время еще не пришло. К тому же он все чаще ловил на себе недружелюбные взгляды изрядно захмелевших Вортганга и Ринга. Поэтому монах решил сменить тему.
– Меня беспокоит другое, – сказал он. – Вот уже три месяца нет известий из Готеланда.
– Вести путешествуют медленно, – сказал Браги. – Что там могло случиться? Моя сестрица наверняка сидит в какой-нибудь неприступной крепости вроде Гриднэльского или Шоркианского замка и ждет меня с подмогой. Война еще не кончена, клянусь Одином.
– Дай Бог! – воскликнул отец Бродерик.
– Вы, готы, боитесь Аргальфа, а я не боюсь, – Браги посмотрел на священника мутными покрасневшими глазами. – Я изрублю в куски семерых ансгримцев, а самого Аргальфа посажу на цепь у амбара – пусть воет на луну за миску похлебки!
– Я молюсь, чтобы Бог укрепил твое оружие, достойный ярл. Но пророчество святой Адельгейды…
– Ты сомневаешься в нас, Бритая Макушка? – гневно спросил Вортганг.
– Я говорю лишь то, что открыл мне святой Адмон. Адельгейда говорила об этих семерых воителях, что сегодня состоят в свите короля Аргальфа. Их сила – это сила преисподней, сатанинская сила, ибо люди не могут с ней совладать. – Отец Бродерик помолчал немного, затем медленно, тщательно переводя слова пророчества на норманнский язык, заговорил: – Вот Мельц, Желтый воин на соловом коне, его герб – Лев, его оружие – секира и кинжал, талисман – топаз. Мельц служит Вэлу, первому королю геенны… Титмар, Серый воин на чалом коне, его герб – Волк, оружие – ланс[29] и моргенштерн,[30] камень – опал. Титмар служит Пурсану, второму королю геенны… Третьим будет Лех, Красный воин на гнедом коне, его герб – Медведь, его оружие – двуручный меч и мизерикордия, его камень – рубин. Лех – слуга Билэта, третьего короля геенны… Четвертый из них – Каил, Белый воин на белом коне, с Грифом на щите, вооруженный дротиками и булавой. Талисман Каила – сапфир-камень. Каил подвластен Паимону, четвертому королю геенны… Пятый, Ратблат, Золотой воин на кауром коне: его герб – Саламандра в Пламени, его оружие – арбалет и боевой молот, камень – яхонт. Ратблат есть слуга Белиана, пятого князя геенны… Вот Орль, шестой из воинов Ансгрима, прозванный Серебряным рыцарем. Его конь крапчатый, герб – Рысь, оружие – боевой шест и кончар, камень его – аметист. Орля ведет Асмодей, шестой из королей геенны… Седьмой же замкнет круг: это Эйнгард, Черный воин на черном коне, герб его – Ворон, меч и чекан его оружие, камень – адамант. Душа Эйнгарда в руках Запада, седьмого князя геенны. – Бродерик перевел дыхание, глянул на ярлов, но лица северян были невозмутимы. – Семь рыцарей Ансгрима служат аду, и ад дает им непобедимость. Но худший из наших врагов – сам Аргальф. Черная печать на его челе, и природа его звериная проявляется во всех делах его.
29
Ланс – длинное копье.
30
Моргенштерн – кистень со звездообразными гирьками.