Страница 6 из 150
Торжествующий убийца, неся свой трофей, двигался с обычной скоростью пешехода, но перебирал ногами, словно бегун. Жизнь по капле сочилась из собаки, стекая на землю с поднятой мотыги. Но вдруг что-то потекло и со Сплющенного — по его правой ноге зазмеилась жижа, похожая на желтую застоявшуюся мочу, смешанную со сгустками свернувшейся крови. Сплющенный тревожно нахмурился, потом посмотрел вниз, и страх стер с его лица торжество. Тем временем поднялся упавший мальчишка. Заметив унизительное состояние убийцы, он, не вытирая слез, заорал:
— Жирные яйца, худые яйца! Ага!
И хотя он все еще продолжал всхлипывать, теперь его тяжкое немое горе выхлестнулось в истерической издевке над врагом. Но испуг убийцы уже прошел, уступив место радостному облегчению. Что-то, закупоренное в его мошонке и убивавшее его мужские достоинства, наконец прорвалось наружу, и вот, несмотря на унижение и позор, Сплющенного охватила безудержная радость, превратившая его горделивую походку в припрыгивающую, гротескную поступь марионетки.
— Ага, уродина, ага, ага! — снова громко завопил мальчишка.
Официантка из кафе «Калифонийская луна» презрительно посмотрела на Сплющенного, за которым тащились остальные мужчины, и, длинно сплюнув им вслед, сказала:
— Убийцы. — Она говорила негромко. — Убийцы. А и всего-то им надо — пожрать.
Мальчишку уже снова душили слезы, и он опять затянул свои плаксивые объяснения, которых так никто и не выслушал. Но сейчас это была не истерика, и он не тщился захохотать сквозь рыдания.
Сразу же, как только шоссе освободилось, сзади раздался нетерпеливый гудок, и его подхватили другие машины. Впереди бензовоз компании «Шелл» загородил почти всю ширину шоссе своей громоздкой и длинной цистерной. Объехать его казалось невозможным, но все же какой-то человек на «хонде» изловчился вывернуть из ряда машин и теперь уверенно пробирался вперед, ухмыляясь и прощально махая рукой всем водителям, которых обгонял. Уже проехав мимо Хуаны, он оглянулся и посмотрел на нее. Она тоже помахала ему, и, самодовольно улыбнувшись, он исчез впереди. Наконец бензовоз сдвинулся с места, за ним потянулся остальной транспорт, и Хуана, включив первую передачу, медленно поехала в длинной веренице машин по улице, ведущей к шоссе на Тему. Особенно спешившие и нетерпеливые водители — у большинства из них были светло-серые «пежо» и новенькие белые «мерседесы» — выезжали вправо и, прибавляя скорость, старались обогнать медлительный бензовоз. Хуана, пропуская их, жалась к тротуару и внимательно присматривалась к окружающей ее жизни. На выезде из городка, за последней бензоколонкой, виднелся закрытый винный завод — чьи-то несбывшиеся мечты.
Хуану обогнал еще один человек — на скорости, которая говорила о том, что он полностью уверен в своей машине. Он плавно обошел еще двух водителей, минуту висел на хвосте у бензовоза, потом, выбрав короткое мгновение, когда встречный поток транспорта прервался, скользнул мимо бензовоза и резко вильнул влево, чтобы не столкнуться со встречным автобусом. Две ехавшие за бензовозом машины тоже вскоре его обогнали, и Хуана не спеша поехала сзади. В районе Теши, за военным полигоном с его нумерованными мишенями на фоне голубеющего в отдалении моря, ярко освещенного послеполуденным солнцем, шоссе было широким, и машины шли быстро, но люди все же часто перебегали дорогу, и однажды жесткие молодые глаза полоснули сквозь стекло приближающуюся Хуану, но их враждебность туманилась не по возрасту ранним сознанием, что мгновенная смерть под колесами автомобиля в общем-то не слишком большая беда.
А потом, выезжая из-за крутого поворота, Хуана вдруг увидела маленький мячик, скачущий через шоссе перед самым бензовозом, а когда на дорогу выскочил ребенок, она, зажмурив глаза, инстинктивно нажала на тормоз. И сразу же услышала тяжкое содрогание тормозящего на полном ходу бензовоза. Когда она решилась посмотреть вперед, ребенок, скованный леденящим страхом, необычайно медленно подбегал к обочине и, попытавшись перепрыгнуть через дренажную канаву, шлепнулся на ее противоположный откос, поросший сухой колючей травой. Бензовоз стоял посредине шоссе, а злющий шофер, выпрыгнув из кабины, приближался к мальчишке — и явно не с добрыми намерениями. Но ребенок уже успел выкарабкаться из канавы, и к нему уже подбегала перепуганная женщина, только что, видимо, стоявшая у плиты: с ее рук капало красное пальмовое масло. Ребенок, всхлипывая, бросился к матери и спрятал лицо в ее накидке, а она обхватила его голову руками, на которых, так же как на обнаженной шее, вздулись, вероятно от пережитого ею ужаса, пульсирующие вены. Но шофер неумолимо приближался к ребенку, и тут женщина наконец-то его заметила.
— Господин, — сказала она по-акански, и Хуана стала напряженно вслушиваться, чтобы понять, о чем говорит женщина, — прости его. Ведь он ребенок. У тебя тоже, наверно, есть дети. Прости его, господин, он просто несмышленыш.
Лицо матери еще сковывал страх, но она заставила себя улыбнуться, чтобы хоть немного задобрить разозленного шофера. А тот, казалось, уже забыл о ребенке, и злость в его лице сменилась презрением.
— Тоже мне, — сказал он нарочито медленно, стараясь побольнее обидеть женщину, — мать! Ну скажи, какая из тебя мать? Какая ты мать, если твой ребенок играет со смертью, а тебе хоть бы что? Ну какая из тебя мать?
Женщина продолжала через силу улыбаться.
— Да, господин, это я виновата, пожалей его, господин. Ведь он ребенок!
— А ты дура безмозглая! — заорал шофер.
— Ругай меня, господин, — сказала женщина. — Я приму все твои проклятья за то, что ты спас моего ребенка. — Улыбка уже сползла с ее лица, но в нем не было ответной злобы — только трезвая и спокойная покорность. — Его отец работает в Теме. С раннего утра до позднего вечера. Мне надо приготовить ему поесть. Надо постирать. А тут ребенок. Ну и что я могу ему ответить, когда он говорит, что хочет поиграть?
— А когда ты ложилась с мужем, ты о чем думала?
Шофер повернулся к женщине спиной, подошел — все еще напряженно — к бензовозу и залез в высокую кабину.
— Ругай меня, господин, — повторила женщина. — Он со мной.
Шофер завел мотор, и бензовоз с ревом уехал. Лицо женщины сразу посуровело, и она, строго глянув на малыша, принялась с пристрастием его допрашивать, но не выдержала, и в ее суровом дознании зазвучало заботливое материнское участие. Переполнявшие ее тревожные слезы капали на темные ручонки малыша, и, сотрясаясь от безмолвных рыданий, она нежно прижимала сына к себе.
Снова выехав на пустынную дорогу, Хуана неожиданно задумалась о спасении. Быть может, из-за едва не случившейся трагедии. Она видела ужас несчастной матери перед чем-то бесповоротным, она ощущала вместе с женщиной тяжкий страх и громадное счастье — от того, что могло случиться, но не случилось. Ей была понятна решимость матери отныне глаз не спускать с ребенка… но слова, сказанные женщиной под конец, показали Хуане всю тоскливую обреченность, с которой та смотрела в будущее.
— Вот она, наша жизнь, — проговорила женщина, мельком посмотрев в далекое небо и опустив взгляд вниз, на своего ребенка; она недоуменно покачивала головой и даже не вытирала медленных слез. «Вот она, наша жизнь». Это было все, что женщина знала. Долгая череда смертельных опасностей, ограниченная у начала и конца тьмой, узкая дорожка, ведущая к неминуемой гибели и окаймленная к тому же бесчисленными бедами, среди которых чуть тлеют надежды да иногда вдруг вспыхивает неожиданное чудо, спасающее путника от мгновенного конца, за которым таится все та же тьма.
Так стоит ли барахтаться, снова и снова думала Хуана. Стоит ли доверять искоркам надежды, тлеющим во мраке нескончаемых угроз, которые неизменно таят в себе гибель? Разрушение все прочнее утверждается в этом мире. А город разрушает не только психику — он успешно калечит людей и физически. Размеры разрушений настолько велики, что попытки Хуаны кого-то спасти просто тонут в бескрайнем море самых простых и неотложных нужд. Но разве здешних людей в этом убедишь? Необходима поистине гигантская энергия, чтоб заставить человеческий ум обратиться к непосильным для него проблемам. Но еще труднее восстановить разрушенный рассудок. Так стоит ли возвращать к жизни людей, которых в отличие от этой вот женщины жизнь уже один раз сломала? Стоит ли нарушать их иллюзорный мир? Можно, конечно, не размышлять о жизни, а думать только о научных абстракциях — окружающая среда, способы адаптации, сравнительный анализ влияющих факторов. Особенно когда сидишь в коттедже для избранных с противомоскитными сетками на окнах и никак не сталкиваешься с обыденной жизнью, с необходимостью — нет, не просто жить, а бороться насмерть с этой самой окружающей средой. А пока у тебя нет подобного опыта, здешний мир с его чудовищными слухами и невероятными сообщениями правительственных газет кажется непонятным или просто нереальным. Однажды в газете «Отечественные новости» промелькнула заметка об аресте двух горожан, которые вышли на улицу в рубахах с изображением запыхавшихся, потных борцов и надписью сверху: «Воители».