На двух берегах

- Потому что надо было лучше воевать! - ответил решительно майор. - В конечном итоге - это первая причина. А теперь… теперь, брат, вся страна воюет… Мужчины - в армию, женщины, подростки - на поля, к станкам, в шахты. Вся страна отбивает то, что было отдано этим, - майор показал пальцем на немцев на платформе, - представителям высшей расы. Тьфу! - сплюнул майор.

Майор помолчал, повздыхал, не поворачиваясь, нащупал его руку и пожал:

- Ладно, ладно, брат! Отбросить грусть! Мы еще будем у них! Будем! Никуда от нас они не уйдут! Главное, чтобы каждый воевал так, как надо. Чтобы стрелял их, уничтожал, сволочей!

Рабочие, накидав нужное количество шпал, сели опять курить.

- Помогают. Все-таки они немцам помогают, - заметил Андрей о них.

- Что сделаешь? - возразил майор. - Заставляют. За неявку - расстрел. Если бы мы сумели всех вывезти… Ведь не сумели же мы всех вывезти. Знаешь, когда надо кормить детвору, это… И в этом - в том, что наши люди, чтобы не быть расстрелянными, чтобы их детвора не умерла с голоду, работают на немцев, наша вина! Тоже наша вина!

«А что, если бы гитлеровцев было в десять раз больше, - ужаснулся про себя Андрей. - Тогда бы им нужна была только земля, только географическое пространство. Они бы не только уничтожили каждого, кто попал бы под них, они бы, наверное, и наши города целиком разрушили. Построили бы свои. Они бы все наше уничтожили!» - решил он.

То ли от холода, то ли от своих мыслей майор начал бормотать себе под нос про какой-то космический лед:

- Ганс Горбигер. И тоже австриец. Надо же так! Земля в тесной связи с космическим льдом. Вся ее история - это история катастроф, вызванных оледенениями. Ледники, смена климатов, отсюда подвижка живого, великие переселения народов, смена цивилизаций. Пусть арии пришли откуда-то из Гоби. Все это проверится наукой. В конечном итоге археологи и историки ответят, откуда и почему кто пришел. Археологию не сбросишь со счетов науки. Арии - сверхлюди, а все остальные - неполноценный человеческий материал? Почему в это мракобесие верят потомки Гете?

- Ладно, товарищ майор, - Андрей хотел успокоить майора. - Нам главное продержаться и вырваться. Вот что главное сейчас.

Майор поерзал у него за спиной, прижимаясь лопатками к его лопаткам.

- Верно, брат. Ага! Кажется, зашевелились! Кажется, сейчас поедем. Ну, сержант, умри, а чтоб костыль был в вагоне. Он - тоже оружие против мракобесов.

Дверь с лязгом поехала на свое место, глухо звякнул крюк, которым она запиралась снаружи, все замерли от нахлынувшего отчаяния: «Куда везут? Что ждет дальше?». В вагоне стало так тихо, что было слышно, как царапает по доскам проволока, которой конвоиры закручивали крюк, чтобы или его кто-то не откинул, или он не откинулся сам от тряски.

- Где ты? - позвал негромко майор. - Старший сержант!

- Здесь! - Андрей шагнул к нему. В вагоне было совершенно темно, пусто и пахло сырой картошкой. Несколько картошин каталось у них под ногами.

- У кого зажигалка? Осмотреть вагон! - приказал майор.

Чиркнул кремешок - желтый, маленький, как тыквенное семечко, огонек, осветил лишь несколько лиц.

- На! - Майор подал саперу, это он зажег огонек, письмо в конверте. - Жги. Посмотри, нет ли чего железного.

- Как только тронемся, как только наберем скорость - ломать. Здесь! - показал майор, взяв Андрея за руку и проведя его рукой по стене у двери. - На полу доски толще. Вдруг не успеем? Товарищи! - сказал майор громче. - Из лагеря бежать труднее. У них там все и продумано и налажено. Здесь наш последний реальный шанс. Пока мы не обессилели, чтобы добраться до своих. Или до партизан. Пока есть воля…

- Это уж как каждый. Кто бежит, а кто и нет, - возразил кто-то из темноты. - Дело добровольное.

- Правильно, - согласился майор. - Добровольное. Но…

- Чего там «но»! - возразил тот, из темноты. - Теперь каждый своей судьбе хозяин. Без всякого «но». Каждый живет один раз.

- И умирает тоже раз! - перебил его сапер. Он вернулся, бегло осмотрев вагон и не найдя ничего, что могло бы сослужить им хоть какую-то пользу для побега. - Заткнись! - приказал он тому, кто возражал майору. - Не хошь, не надо. Подыхай у них под сапогом! Держи! - он сунул Андрею зажигалку и последний листок письма. Андрей, встряхнув листок, чтобы он развернулся, поджег уголок, и пламя полезло по строчкам вверх, сжигая слова: «Эта зима будет тоже трудной, хотя и… Сменяли твой коетюм на муку… Жена Николаева все ждет, не верит… Работали всей школой на заготовке дров…» - и всякие другие, в которых, наверное, жена майора рассказывала ему о своем житье-бытье.

- Вот! - сапер сдернул шапку и осторожно вынул из-за наушника минный взрыватель.

- Это - да! Это - да! - сказал майор.

- Вот! - повторил сапер, доставая второй взрыватель. - Меня взяли, когда мы ставили мины. Туман, за два шага не видно. Я и дернуться не успел. Все, ироды, обшарили, а в шапку не полезли. Не выкидывать же мне самому!

- Молодец! - майор держал оба взрывателя на ладонях. - Еще у кого есть бумага? - Кто-то передал тоже письмо. Оно было треугольником, из желтоватой оберточной бумаги. - Не жги! - приказал Андрею майор, потому что немцы шли вдоль загона, было слышно, как скрипели по гравию сапоги.

В темноте майор за руку подвел сапера к двери.

- Как только наберем скорость, надо рвануть здесь.

Шаги затихли, и сапер стал ощупывать стенку.

- Запалы, конечно, слабоваты, сюда бы полшашечки! Как же их приспособить-то? Аль чем просверлить да вставить?..

- Это решим. Это сделаем. Придумаем. Как будешь рвать? Сразу два или по одному? Чтобы дыра была побольше. Старший сержант! Дай-ка! - майор в темноте взял у Андрея костыль и дал его потрогать саперу. - Рви дыру, потом мы этим.

- Ага! Понял. Ну-кась! - сапер захлопотал у стены. Сейчас мы поковыряем, потом…

- Отставить! - приказал майор. - Только как стемнеет. Чтобы уходить в ночь, согласны, товарищи? Всем отдыхать!

Паровоз, гуднув, пошипев тормозами, дернул и потянул вагоны. Все пленные затихли, загорюнившись еще больше, потому что с каждым стуком колес о рельсы их увозили все дальше от своих, все глубже во фрицевскую жизнь, в которой для каждого из них не было места для человеческого существования. Разве только не горевал тот, который спорил с майором.

Андрей сел, съехав спиной по стенке, возле майора. Глядя перед собой в темноту, он видел, как мчится их поезд, как на закруглениях изгибается дугой, как пыхает из трубы паровоз, как напряженно натянуты сцепки, как гнутся под набегающими колесами рельсы, как поднимаются, когда колесо прокатится, как дрожат камешки между шпал, как, нахохлившись, держа автоматы наготове, стоят в тамбуре их вагона охранники.

То ли от дрожи вагона, которая передавалась ему через пол и через стенку, на которую он опирался, то ли от волнения, что вот он, вот он, вот он, этот шанс - два взрывателя, потом костылем, руками расширить дыру так, что можно, высунувшись, броситься под откос, а вагон, а конвоиры лишь мелькнут, мелькнут их прыгающие от выстрелов стволы автоматов, конвоиры ведь заметят и начнут бить по каждому, кто кубарем будет лететь под откос, и в кого-то, конечно же, попадут, потому что расстояние всего ничего, какие-то метры! - то ли от дрожи вагона, то ли от всех этих мыслей, он начал тоже дрожать. Душа у него забилась, задергалась, затрепетала. Но он прикоснулся через карман к Зининому кисету, вздохнул и успокоился.

«Так, Лена! - сказал он себе. - Так. Посмотрим».

- Так что, начали? Чего ждать? Начали? - спросил он майора.

- В ночь, в ночь, в ночь, - хотел было доказать ему майор, но тут паровоз тревожно вскрикнул, резко прибавил скорость, так что пол дернулся под ними, кто-то, видно ударившись, выматерился, майор скомандовал: «Тихо! Слушать!» - все притаились, различая даже через стук колес и дребезжание вагона все усиливающийся гул. Потом впереди рванула бомба, но мимо, потому что поезд все мчался, пролетев под ревом самолетов, как под гулким длинным мостком; майор скомандовал: «Сапер, взрыватели! Живо! Свет!» - Чиркнула зажигалка, загорелась бумага, майор скомандовал Андрею: «Костыль! Сюда! Отжимай!» - показав, какую доску надо отжать, чтобы вставить взрыватели, и Андрей, всадив костыль в паз, навалился на костыль так, что доски раздвинулись, так, что сапер сунул в щель взрыватели, и, когда Андрей выдернул костыль, доски вновь сошлись и зажали взрыватели.