Страница 12 из 56
Степанов чуть приоткрыл глаза и не поверил им: в палатку действительно заглядывал Орловский.
Дремотное оцепенение как рукой сняло.
— Что?!. - выдохнул напряженно.
— Медведь убит… Ранен в ногу, истек кровью…
— Как?.. Да мы же утром…
Вскочил на ноги. Все еще не веря, рванулся к палатке оперативного. У входа в нее столкнулся с прапорщиком Олегом Кожановым. Тот шел, как пьяный, хватаясь за кобуру пистолета:
— Лешку… Медведя… Гады!.. Всех, всех… перестреляю!
Степанов понял, что все правда. Забыв о Кожанове, — спешить уже было некуда, — тупо уставился на взлетающую с аэродрома винтокрылую машину.
— Пошли разведчики, — услышал позади голос вышедшего из палатки оперативного дежурного майора Проскурова, — разрешили применить вертолеты.
Решение пришло молниеносно:
«Только бы застать начальника штаба, только бы застать!..»
Пресняков сидел в своей палатке, склонившись над столом, и напряженно изучал какой-то документ.
— Товарищ гвардии полковник!.. — выпалил Степанов, едва переводя дыхание. — Разрешите с разведчиками!.. Я должен с ними… Пожалуйста…
Тот поднялся из-за стола. Грузный, крепко сбитый. Простое открытое лицо. «Медведь с голубыми глазами», — краешком сознания успел подумать в который раз Алексей. Так он про себя называл полковника.
— Что, и ты тоже хочешь?.. — Пресняков крепкими лапищами обозначил пару движений, похожих на работу отбойным молотком.
— Так точно… Разрешите!
Трудно сказать, догадался ли начальник штаба о причине неожиданной просьбы старшего лейтенанта, знал ли о том, что Степанов и Медведь самые лучшие друзья, связал ли это с трагическим событием или нет. Главное, он дал согласие. Пресняков прибыл в дивизию перед самым вводом войск. Но его ужe уважали. И в тот миг, когда начальник штаба сказал: «Разрешаю», Степанов уже знал, что будет благодарен этому человеку до скончания века.
— Магазины! Ларченко, Коля, Валентин… быстрее, — кинулся Алексей к собравшимся в палатке товарищам. — Да шевелитесь же, последний вертолет уйдет…
Те с недоумением смотрели на Степанова. А он, расстегнув портупею, прыгающими руками нацеплял подсумок.
— Да черт бы вас побрал, вертолет… быстрее…
Первыми протянули магазины Терентьев и Ларченко. Степанов тут же затолкал патроны в подсумок.
— Чего пялешься? — зло рыкнул на Батурина. — Что ты мне один суешь? Давай два!..
Вырвав буквально из рук Батурина магазины, сунул их в карманы куртки. Схватив автомат, пулей вылетел из палатки и помчался на аэродром.
Он успел в самый последний момент. Впрыгнув в грузовую кабину вертолета, налетел на командира взвода разведчиков.
— Куда вы?.. Нельзя, — молодой лейтенант попытался загородить дорогу Алексею.
— С вами! Начальник штаба знает…
— У нас мест нет… Все иллюминаторы заняты…
— Потеснимся, лейтенант, — и Степанов, пройдя в конец кабины, тронул за плечо примостившегося у окошка солдата:
— Подвинься, друг!..
Командир взвода отступил перед напором Алексея — время не ждало. Уже раскручивались винты, и короткие тени от них все быстрее и быстрее мелькали по бортам кабины.
Машина набрала высоту. Впервые Степанов видел город сверху. Быстро, с профессиональной точностью сориентировавшись, определил, где крепость, резиденция. Справа в нескольких местах горело. Кажется, там был хлебозавод или еще что.
Вертолет шел вдоль какой-то улицы. У самого перекрестка она была перерезана завалом. Бочки, мешки, всякая рухлядь…
Лейтенант показал знаками: «Пора». Сам первый открыл иллюминатор. За ним последовали все разведчики. В кабину ворвались свист и грохот, ветер ударил в лица, выдавил слезу. Солдат, находившийся рядом со Степановым, сунулся было к окошку.
— Стой, сначала я! — прокричал ему на ухо Алексей и выставил ствол в иллюминатор.
Краем глаза успел увидеть недовольное лицо разведчика, но тут же о нем забыл. После первых очередей от завала шарахнулись в стороны серые фигурки. Прицелиться было очень трудно. Бил короткими очередями, но магазин опустел, казалось, мгновенно. Отсоединив его, бросил в салон.
«Это вам за Алешку… Подожди, куда же ты?.. Нет, гад, я тебя и у… и у дувала достану. На… Получай. Гад. Пес поганый! Со-ба-ка!.. На!..» — проносились мысли какими-то несвязными обрывками.
Следующий магазин кончился так же быстро и внезапно. Оглушенный грохотом винтов и треском очередей, офицер не услышал, как вхолостую щелкнул курок. Когда автомат смолк, подумал, что заело. Не сразу понял: кончились патроны.
Вертолет стал набирать высоту. Сделав круг, завис над следующей улицей. Здесь все повторилось в точности. Только стрелял уже не Степанов, а разведчик. Уступив ему место у иллюминатора, Алексей увидел примерно в метре левее от себя в борту две дырочки, словно пробитые снаружи большим гвоздем.
«Зачем они? — подумал с недоумением. — Кто их сделал?»
Что это пулевые пробоины, догадался потом. Значит, били с земли и по ним. А сверху это было незаметно.
Обстреляв несколько завалов, вернулись на аэродром. Еще не остановились винты, а все разведчики, возбужденные, горячие, стояли уже на бетонке. Как после парашютных прыжков, когда чувство опасности и окрыляет, и сближает, заставляя забыть обиды, размолвки, личные неприязни, — предлагали друг другу сигареты, говорили о чем-то скорее лишь для того, чтобы только выговориться…
Уже никто и не помнил, что Алексей появился в этом необычном экипаже полчаса назад. Он за такое короткое время стал для них своим.
— Спасибо тебе, — Степанов легко стукнул по плечу разведчика, уступившего место у иллюминатора. — Мне было очень надо. Спасибо…
Лейтенанту просто молча пожал руку. Тот что-то хотел сказать, но Алексей уже направился в лагерь.
Все так же нестерпимо ярко светило солнце. Бетонные плиты аэродрома высохли, посветлели, и лишь стыки между ними еще были темными от сырости. Дойдя до конца взлетки, Степанов свернул к палаткам автороты, разведчиков, тылов. Возбуждение быстро улеглось. На смену ему пришли безысходность и тоска. Не хотелось ни во что вeрить. Нельзя было представить: Алешки Медведя, русоволосого красавца, больше нет и никогда не будет. Степанов, любуясь его стройной, высокой и ладной фигурой, всегда думал, что друг проживет лет до ста. А то и больше. Не помнил он, чтобы Медведь когда-нибудь болел простудой. 0 таких говорят: «Кровь с молоком». Задорный, душа-парень, Медведь был везде своим.
«Был»… — поймал себя на слове Алексей. — Говорю уже сам в прошедшем времени, а ведь совсем не верю. А может, все-таки на убит… Вдруг что-то напутали…»
Бросив автомат на матрас и расстегнув куртку, Алексей пошел к соседней палатке политотдела в тайной надежде еще раз уточнить — а вдруг…
Он вошел в тот самый момент, когда заместитель начальника политотдела торопливо и деловито разливал из фляжки по солдатским эмалированным кружкам водку.
— Помянем Лёшу, — быстро взглянув на Степанова и тут жe одним махом выпив спиртное, проговорил майор.
Гусев, Орловский и Кожанов, державшие в руках кружки, последовали его примеру.
На Алексея никто не обратил внимания. Хотя видно было, что все смущены и торопятся. Точь-в-точь, как мальчишки, застигнутые за совершением не-благовидного поступка кем-то из взрослых, стараются быстрее все спрятать, за-кончить, сделать вид, будто ничего не случилось. Так а они…
Степанов мрачно уставился на стол с лежащей на нем опустевшей фляжкой. Его по-прежнему старались не замечать. Повернувшись, вышел из палатки и остановился около сгрудившихся и смотревших вдаль «комендачей».
В городе по-прежнему стреляли. Взлетали один за другим вертолеты. Десантники на виду у всего лагеря высаживались на горе, где находился телецентр. Когда возникла угроза его захвата, командир дивизии принял это решение. Телецентр в ясную погоду был хорошо виден невооруженным глазом. Крошечные фигурки десантников сыпанулись из зависших над горой вертолетов и тут жe исчезли.