Терпение дьявола

– Ты, старый, гони, да не загоняйся! – наконец буркнул он, постаравшись изобразить на лице праведное негодование. – Я сказал, что доведу до границы, значит, доведу.

– Доведешь, Игорек, – сказал Колода. – Только лично мне в Белоруссию уже не надо, а к барыге тебе хода нет.

– С чего вдруг?

– А с того, парень, что сегодня вечером твоя морда лица будет в международном розыске с соответствующей припиской. И Скряба твой ее срисует. А потом сразу поймет, как торпеда его объегорить решила, да не сумела. Рад он будет такому раскладу? Гарик думает, что не очень. И я с ним согласен. А ты?

Это был, фигурально выражаясь, удар под дых. Мысленно стараясь найти выход из своего нынешнего положения, Сапсан на секунду прикрыл глаза. Все правильно говорит Колода. Посторонние торговцы о разыскиваемом сталкере узнают вряд ли, но Скряба – дядька обстоятельный. Любая связанная с Зоной информация попадает в его руки очень быстро, а уж сводки о пойманных на левом сбыте сталкерах он просматривает в числе первых. И надо же было до такого самому не додуматься!

Многозначительно пощелкивая предохранителем «хеклера», Питон исподлобья смотрел на Сапсана. Сапсан, в свою очередь, задумчиво поглаживал обрез. Попал ты, бродяга, в переплет. Да, к Скрябе сейчас податься нельзя – это однозначно. Расстроен сейчас Скряба, очень расстроен. Но соглашаться на дичайшую авантюру, которую предлагает Колода… Гарик ведь правду про центр Зоны сказал – жесть жестянская.

Правда, одного только эта бандитская рожа не учла – сидя на окраине, увидишь немногое. И к тому же у страха глаза велики. Вон о некоторых сталкерах из бара в бар легенды ходят. Да что там легенды! Профессор с Медведем в Припяти были? Были. Вернулись? Еще как вернулись! Скряба после этого за два дня четыре раза весь алкогольный ассортимент полностью обновлял. А сейчас Сапсану в его бар ход закрыт. И задобрить бармена нечем – еще неизвестно, сколько стоит этот жмуровский артефакт. Ну как окажется очередной бирюлькой вроде «булавки»? А золото – оно всегда цену имеет. Всегда и везде.

Сталкер еще раз провел рукой по гладким стволам обреза. Не подведи, стервец.

– Раньше смерти не умрем, а пожить красиво тоже хочется, – сказал он. – По поводу того, что слиться хотел, говорить ничего не стану, потому что не слился. Вместе пойдем. Только, чур, уговор – меня слушаться во всем и сразу. Скажу стоять – стоим, лежать – лежим. И лежим хоть сутки до тех пор, пока не прикажу встать. И вариантов быть не может.

– Снова начинаешь командира корчить? – окрысился Питон.

– Цыц! – с неожиданной злобой в голосе прикрикнул на спортсмена Колода. – Он дело говорит. Но за свой базар ответить должен будет. Так что если в бозе почить придется, то всем вместе. Как тебе, Игорек, такая обратка?

Сапсан кивнул:

– Идет. Но чуть кто рыпаться начнет, – он многозначительно посмотрел на спортсмена, – дорога сразу кончится.

– Не начнет, – уже без прежнего гонора процедил тот. – За собой лучше смотри.

– Да, парни, – хохотнул Колода, – чую я, скорешитесь вы быстро.

Зона, как шутят сталкеры, похожа на сказку. Чем дальше – тем страшнее. Поймаешь удачу или пулю, найдешь дорогой артефакт или нарвешься на логово снарка – никто не знает, чем обернется очередная вылазка в аномальные дебри. Поэтому опытный сталкер, отправляясь в глубокий рейд, старается не оставлять долгов вне Периметра. А когда собирается идти не в одиночку, то сперва обязательно проверит, есть ли невыполненные обязательства у компаньонов.

Неписаное правило всех бродяг «кто вернулся – тот за всех и платит» Сапсан узнал, будучи еще новичком, когда попытался примкнуть к группе Худого, отправлявшейся следующим утром на Агротех. Худой тогда быстро выяснил, что он Скрябе еще десять штук за прибор ночного видения не отдал.

«Представь, – объяснял Худой, прихлебывая пиво из большой кружки, – что ты пошел со мной и не вернулся. Сдох, короче. И твой чирик уже я буду Скрябе должен. Знаешь, почему? Потому что никто и никогда не узнает, как ты сдох. Может, ты в какую-нибудь „изнанку“ по своей дури вляпался, а может, я тебя специально в нее загнал. Или, вообще, мутантам скормил, чтоб самому уйти. Зона никому не расскажет, как на самом деле было, а я, когда вернусь, любого наплету. Я-то не урод какой-нибудь, пацанов никогда не кидал – кого хошь спроси. Но люди разные бывают, и ни одному барыге не хочется из-за чужого косяка или подставы своих деньжат лишаться. Поэтому или ты заплатишь ему за всех, кого по дороге потерял, или больше здесь не появишься. А виноват ты в их смерти или не виноват – уже Зона рассудит. Она все видит… Ты по Рубежу погуляй пока, „рачьих глаз“ каких-нибудь посшибай. А когда Скрябе долг вернешь – приходи, покумекаем, куда тебя пристроить. Если у тебя желание еще не пропадет».

Конечно, не все было так однозначно, и зачастую многое решал опыт. Если ходка сулила хороший улов, то ветераны, уверенные в надежности и честности своих товарищей, могли пойти, невзирая на то что компаньоны обросли многотысячными долгами. Однако правило «платит вернувшийся» соблюдалось всегда. Закон един для всех.

Придирчиво всматриваясь в каждую кочку, подозревая в смертельной опасности любой внешне безобидный пенек и с каждым шагом все больше углубляясь в Зону, Сапсан сильнее и сильнее понимал, какую мог бы сделать глупость, вернувшись к Скрябе. Но одновременно с этим он понимал и то, что, поведясь на предложение старого зэка, сделал другую глупость. И Зона покажет, какая из этих глупостей хуже.

Недостаток оружия пока отошел на второй план, уступив место другой проблеме – впервые он шел в большой рейд без напарника. Спутники-то вот они – рядом ползут. А напарника среди них нет. Питон, судя по манерам, не первый раз ствол в руках держит. Но успеет ли применить его в нужный момент? Знаем мы таких удальцов, которые, если в одиночку куда-то встревают, сразу чудеса стайерского бега показывают. Понту много, а на деле пшик. Хотя, может, он и не из таких. Нет, похоже, что этот молодчик из другого теста слеплен. Все для меня – ничего от меня. Ходит у них, гопников-переростков, такой принцип. Поганенький принцип, но живучий. Плюс его в том, что ради своей доли золотишка спортсмен пойдет на все, из любой дыры будет ценного проводника вытаскивать. Но, если поймет, что в этом проводнике уже надобности нет, – бросит не задумываясь. И хорошо еще, если не пристрелит напоследок. Ладно хоть Колода для него не пустое место. Вон как рявкнул, когда Сапсан правила местных реалий излагал. И послушался ведь Питон. Не зря старик свой авторитет получил и тоже наверняка все понимает. Только виду не подает. Знает, старый сиделец, когда стоит пальцы татуированные гнуть, а когда и воздержаться не повредит. Но вот кашлять что-то часто начал. Эпа, куда?!

– Стой! – Ухватив за рукав вырвавшегося вперед Питона, сталкер скомандовал: – Назад. Забыл, о чем условились?

– Да хорош тебе, епа! – сбросив его руку, ответил Питон. – Никого вокруг нет, а час уже ползем, как черепахи. Хоть бы показался кто, все развлекуха.

– Будет тебе развлекуха, – хмыкнул Сапсан. – Такая развлекуха будет, что пальчики оближешь. А сейчас вали назад и чтобы поперек меня не дергался. Ясно?

– Ясно, что ты баклан ссыкливый, – не скрывая презрения, сказал Питон. – Вокруг ни леса толкового, ни кустов больших нет, а мы все щемимся. Да, короче, епа! Вон пригорок небольшой, а под ним ложбинка. Я там вас подожду.

Сапсан посмотрел туда, куда указывал Питон. Действительно, ложбинка как ложбинка. Ничего себе такая, вполне обычная. Только листики в ней причудливо кружатся. Понятное дело – куда же приличной ложбинке и без маленькой аномалии. Хотя бы и такой простенькой, как «верти-лети». Эх, отправить бы в нее этого строптивого засранца, чтобы понял, почему черепахи при своей медлительности живут долго.

– Иди, – непринужденным тоном сказал он. – Только видишь, листики кружатся? Когда подойдешь метров на пять, камешек в них брось. Чисто для развлекухи.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.