Алая

-Мамо, ну шо ви знову на сонці сидите? Голову напечете!

-Та, доню, все добре. Мені зручно.

-Так, мамо, не розказуйте мені, що вам добре. Я ж знаю голову напечете, а потім мені вас до лікаря везти. Все мамо, ходімо до хати.

-Добре, доню…

Анна, со вздохом поднялась и медленно пошла в дом. Плохо быть старой и беспомощной. Дети не слушаю тебя, считая странные мысли проявлением маразма, внуки почти не общаются, правнуки вообще за человека не считают. Ох уж эти дети техники и рациональности, неверующие и истово крестящиеся по праздникам. Вот Люба, дочка которая с ней сейчас живет. Хорошая дочка, вот только… только, считает мать выжившей из ума старухой и не более. И хоть по-большому счету она права, порой это так обидно…Эх молодость, моя молодость… как же ты далеко. Тяжелые, но все же счастливые годы детства при царизме, шальная молодость при большевиках и беляках, зрелость при гражданской войне. Муж, погибший в войну, четыре дочери. Всех вырастила, на ноги поставила, внуков воспитывала, а теперь вот правнуки приезжая смотрят на нее как на бессмысленный раритет. И ведь вроде не так давно еще сама вполне сносно бегала, держала курей, смотрела за огородом, нянчила маленькую правнучку… А сегодня правнучке уже за двадцать, а сама Анна бесполезная развалина. Ни найти правнучку, ни помочь… По сморщенной щеке побежала едва заметная слезинка и затерялась в складках.

Яркое воспоминание, вырванное сквозь года у все чаще подводящей памяти, озарило ее взор..

Маленькая девочка, со смешной стрижкой «под горшок», бежала с куклой вдоль мощенной булыжниками улицы. Там, впереди через несколько дворов живет ее подружка и двоюродная сестричка Маринка, а также братик Саша. Эта егоза с ними знакома можно сказать с пеленок, вот и убежала играть к ним, как только проснулась после дневного сна. Анна только смотрела ей вслед, грустно улыбаясь. Дети так просты и сложны одновременно. И им так мало нужно для счастья… малышка чувствовала себя уверенно, и пусть для нее расстояние в несколько дворов было огромным, она спокойно видом его преодолевала. Для трехлетнего ребенка это было солидным расстоянием, уж Анна то понимала, чай не одно поколение вырастила. Глядя на то, как эта малышка стремится к самостоятельности, она тихо радовалась – такие в жизни находят свою дорогу, не становятся гирьками для родителей, не стремятся только брать, а стремятся сами строить свою жизнь, сами помогать близким. А еще в ней явно виден был их родовой дар. Прикрыв глаза, Анна смотрела вторым зрением на золотистую ауру малышки с яркими алыми вкраплениями. Красивая аура, необычная. Что принесет миру это тихое, но такое самостоятельное дитя? Как сложиться ее судьба?

Внезапно, сквозь яркое солнечное воспоминание проступила другая булыжная улица. Узкая, с зелеными террасами с одной стороны и каменными странными постройками почти без крыш с другой. Террасы шли круто вниз, открывая умопомрачительную, просто головокружительную высоту. А вокруг были какие-то далекие, незнакомые Анне горы. Впрочем, у нее и знакомых то гор нет, за всю жизнь она даже до моря так и не доехала. Хотя дети звали…но, то не за что было, то некогда. Так по телевизору только и видела горы и море… Но в этом видении не было моря… были высокие пики гор, зеленые склоны, странная деревня с каменными домами и… Олеся. Она то, что там делает? Внучка сидела на краю одной из террас, свесив ноги вниз и задумчиво устремив взгляд вдаль…

-Внученька… прошептала Анна.

-Бабушка Аня? - Олеся завертела головой, и непонимающе посмотрела по сторонам.

-Внученька, где же ты?

-Я в Перу бабушка…А ты? Как у тебя дела? Почему я тебя слышу, но не вижу?

- Я переживала за тебя… и наверно ты почувствовала…

- Со мной все в порядке. Но, почему я тебя слышу?

- Внученька, что-то происходит, что-то, что коснется тебя лично и изменит мир в целом. Будь осторожна…

- С кем ты говоришь, Олеся? О…интересно. Рядом с Олесей показалась высокая черноволосая женщина и, взглянув, словно прямо на Анну, улыбнулась,- я вижу прогресс. Молодец. Но нам нужно другое направление. Работаем дальше. И взмахнув рукой, словно рассеяла странное видение.

Анна моргнула от неожиданности, и невидящим взглядом уставилась в окно, за которым начинался дождь. Капли стекали по стеклу маленького окошка оставляя прозрачные дорожки отдаленно напоминающие улочки странной толи деревни, толи селения, в котором находилась Олеся и эта женщина… Анна ее уже видела…Очень давно…когда еще мать была жива, а самой Анне было лет десять… Другая одежда, другая прическа, но…это точно была она… она совсем не изменилась…

Анна опять словно провалилась в собственную память. Солнечное детство 1919 года. Гражданская война в стране. Любая еда - на вес золота. Ее пытаются отобрать все, кто проходит через их село. А «проходящих», официальных военных отрядов, красных, белых, зеленых, и просто банд без названия было ой как много…Однажды вечером к ним в дом попросилась переночевать женщина-цыганка. Она была истощена и вела за собой мальчонку лет восьми с яркими синими глазами. Мать их тогда приютила, вопреки распространенному не очень хорошему мнению о цыганах, и даже поделилась молоком и парой яиц. Хлеба тогда и самой Анне с сестрами не хватало. Ночью Анна проснулась от того, что ее толкал пришедший мальчонка и, прижав палец к губам показывал, что нужно уходить. Сестры уже проснулись. Мать уносила младшую совсем маленькую. Все в спешке спрятались в подвале. Почему, зачем никто не говорил, а тихая спокойная осенняя ночь навевала мысли о интересном приключении, а не о опасности.

Когда же эта тишина вдруг взорвалась криками, топотом копыт, ржанием лошадей, и свистом пуль и шашек Анна в ужасе скатилась по лестнице и забилась в дальний угол подвала. Военные…пару военных действий в селе они переживали, еле спасли корову-кормилицу и вот опять…

-Аня, а где Галя?- перепугано вскрикнула мать, оторвавшись от младшей сестренки та приболела и капризничала с вечера.

-Не знаю… она за мной шла… Анна удивленно оглянулась - пятилетней сестрички не было, хотя она точно помнила, что та шла за ней… куда ж она удрала дуреха?!

Мать в ужасе кинулась к лестнице из подвала.

-Стой, Артем сходит. Он маленький у него больше шансов,- остановила ее спокойным голосом цыганка.- А если тебя порешат, с кем дети останутся? Артем постарайся.

-Хорошо,- мальчик, спокойно кивнув головой, вскарабкался по лестнице и как тень исчез за люком подвала

-Как же… он же маленький… а если его…-мать в ужасе смотрела вслед мальчишке.

В подвал все так же доносились звуки битвы, то утихая, то снова набирая обороты… Мать тихо плакала в углу, обнимая шестимесячную Полинку, Анна чутко прислушивалась. Вот скрипнул люк и внутрь заползла Галя с курицей Чернушкой, (ну конечно, она решила спасти свою любимицу!) а за ней, как-то медленно, мальчонка.

-вот ваша, Галя. Сидела на сеновале с курицей. Боялась, что ее украдут.- улыбнулся измученно мальчик и, как-то тихо охнув, прислонился к стене. К нему подскочила цыганка.

- А Артема казак шашкой раз… а он прыг…начала что-то рассказывать Галя, но тут Чернушка начала отбиваться, и Галя занялась успокаиванием курицы. Мать Анны могла только беззвучно рыдать, прижимая к себе горе-ребенка.

Анна оказавшись за ними видела, что у него огромная рубленная рана на спине. С такими вроде не живут…Но мальчик похоже не собирался умирать, а только тихо стонал, пока цыганка чем-то там смазывала его рану, а потом и вовсе накинув рубаху просто заснул на соломе.

Утро выдалось теплым и солнечным и оттого еще страшней смотрелись следы ночной битвы. Трупы вдоль улицы, следы крови. Кто выиграл, кто проиграл? Спрашивать было не у кого. И те и другие почему-то не остались в селе… И слава Богу…Цыганка с мальчишкой ушли почти сразу, приняв с благодарностью от матери Анны крынку молока, тройку яиц да ведро картошки – все, что она могла дать, за спасение дочки, да и всей семьи…

Сколько лет прошло…кто же эта цыганка? Тогда она спасла их всех, но почему она сейчас с Олесей? Тоже спасает? От чего? Войны нет…значит все же темным силам правнучка дорогу перешла… А это без последствий не бывает… Почему та цыганка не постарела Анна не задалась вопросом, она уже давно поняла и приняла, что есть люди, а есть кто-то еще. Жизнь у нее была длинная, не простая, всякого успела повидать…