Последняя битва

Жесткий сосредоточенно пожевал губу:

— Но если мы будем сидеть и ждать, Транн не уйдет прочь. Он не откажется от Саламандастрона. И что тогда делать?

Барсук постучал себя лапой по лбу:

— Думать, Жесткий. Использовать мозги. Ну-ка, при слушайся. Слышишь? — Со второго уровня доносились звуки музыки и веселья.

Жесткий поскреб в затылке:

— Что там случилось?

Броктри показал ему на дверь:

— Пойди и посмотри. Дотти тебе все объяснит. Поспеши, не то пропустишь самое интересное. Это должно привести синих в замешательство.

План Дотти был несложен: показать голодающей нечисти, что у защитников горы нет недостатка ни в продовольствии, ни в храбрости и бодрости. Нанести удар по боевому духу синих, а самим выиграть время. Лорд Броктри одобрил ее замысел.

Внизу, на берегу, отощавшие воины Транна с завистью поглядывали вверх, на жизнерадостных и упитанных защитников горы. Унгатт-Транн и Карангул, несколько поодаль, под укрытием скал, обдумывали дальнейшие действия и оценивали силы синего воинства. Рвущий Клык и Свирепый Глаз, позабыв о капитанстве, дрались в гуще крыс за объедки, которые вылетали из окна второго яруса.

Дотти и ее друзья делали вид, что продуктов в горе великое изобилие. К сожалению, все обстояло совсем не так, но впечатление у синих создавалось именно такое. Пирующие поглощали деликатесы и смаковали напитки, бодро помахивая лапами изнывавшей от голода и зависти нечисти. Лог-а-Лог Гренн даже затянула песню о всех вкусных вещах, от которой у осаждавших совсем закружились головы. Повара Гуосим зажгли ароматические травки, запах которых еще больше будоражил собравшихся внизу и слушавших песню Гренн.

Синяя крыса со впавшими щеками странно всхлипнула и выхватила стрелу:,

— Г-г-а-а-а! Я не могу больше этого слушать. Я ее заткну.

Свирепый Глаз выдрал стрелу из лука и поддал отощавшему стрелку под зад, отчего тот растянулся на песке.

— Приказа стрелять не было! Не смейте стрелять в них, они нам жратву кидают!

Какой-то хорек зло захохотал:

— Жратву? Объедки они нам кидают, а не жратву!

Рвущий Клык сунул под нос «умнику» кинжал:

— Заткни пасть! Любая жратва хороша, если подыхаешь с голоду.

Гурт сбросил вниз яблоко, откусив от него всего только один раз. Тут Рвущий Клык решил использовать свой капитанский авторитет.

— Эй, эй, ну-ка отдайте! Я первым его увидел! Давайте яблоко, это приказ!

Ближе к вечеру к пирующим зашел лорд Броктри и велел заканчивать представление. Некоторые зайцы, включая Дотти, удивились. Барсук приказал закрыть оконные и иные проемы второго яруса.

— Всем прибыть в обеденный зал. Я там буду с вами говорить.

Все принялись закупоривать окна, размышляя и переговариваясь.

Лорд Саламандастрона выждал, пока все собравшиеся вошли и успокоились.

— Говорят, что змею можно убить, только отрубив ей голову. Синяя нечисть Унгатт-Транна — это змея, сам он — голова. Лишившись его, они останутся без управления. Сегодня я пошлю Унгатт-Транну решающий вызов. Я встречусь с ним глаз к глазу, лапа к когтю, зуб к клыку в борьбе насмерть.

Тут же раздался гул голосов. Дотти выскочила вперед, решительно утихомиривая собравшихся:

— Прошу тишины! Как вы себя ведете, не лучше синей нечисти! Тише! Тише! Прекратите эти дурацкие препирательства!

Сразу же наступила тишина. Броктри продолжил:

— Никаких мнений и предложений. Завтра в полдень я встречусь с Унгатт-Транном на берегу перед горой. Бьемся насмерть, выбор оружия свободный. Я, конечно, понимаю, что дикий кот не станет придерживаться никаких правил. Если бы он их придерживался, он бы не зашел так далеко. Я приму собственные меры против его подлых предательских штучек. Дотти, поможешь Жесткому с ночными патрулями. Груб, Гренн, Брогало, Драко и Гурт, прошу ко мне. Свободные от дежурства — отдыхать. Завтра все должны быть свежими и сильными.

Пылающий дротик вылетел из горы, вспыхнув во тьме ночи. Он зарылся горящим острием в песок, пламя погасло. Ласка капитан Баркиш подхватил дротик и понес его к скалам, за которыми Унгатт-Транн сидел с Карангулом.

— Могущественный, это запустили с горы. Похоже, здесь примотано какое-то послание.

Взяв дротик, Транн отпустил Баркиша и острым как бритва когтем взрезал бечевку, удерживавшую кусок пергамента, обернутый вокруг древка. Плечи Унгатт-Транна затряслись. Сначала лис подумал, что вождь подхватил малярию, но потом понял, что тот смеется. Смеющимся могущественного еще никто не видел. Он смеялся беззвучно, но глаза сузились в щелочки и уголки рта загнулись вверх. Тряслись не только плечи, но и все тело.

— Надо только ждать терпеливо, Карангул, и все придет само.

— Могущественный??

— Я сижу и пытаюсь изобрести способ выполнения моего плана, а полосатая собака все решает за меня одним махом.

— Значит, новости хорошие, ваше могущество?

— Лучше, чем можно было ожидать, гораздо лучше. Пошли!

Груб припал к щели в ставне, глядя на приближающиеся фигуры.

— Идут, Брок, целая куча синих.

— И Транн там, Груб?

— Пока не вижу. Сейчас. Ага, вот он, точнее, чуть-чуть его. Кусочек. Такой не любит рисковать. Три ряда солдат, щиты вверх.

Группа задержалась перед горой. Донесся голос Транна:

— Я получил твой вызов, полосатый пес! Из горы прогремел голос Броктри:

— Ну и как, кот, согласен ты на мои условия?

— Как же не согласиться? Оставшийся в живых получает все. Но могу ли я доверять твоему слову?

— Я лорд барсук. Мое слово — моя жизнь и честь.

— Ладно! Я Унгатт-Транн, завоеватель. Я тоже дам слово. Я буду соблюдать твои условия.

— Тогда завтра в полдень, на том месте, где ты стоишь сейчас.

— Я увижу твое лицо, полосатый пес.

— А я увижу твое, кот.

— Ненадолго. Я закрою твои глаза навечно.

— Не трать время на пустые угрозы. Теперь иди, кот.

Последовал момент молчания, прерванного гневным рыком кота. Груб снова припал к щели в ставне:

— Они ушли, Брок.

Чутье привело Броктри к щели в скальной стене спальни. Отодвинув кровать, он провел лапой по расщелине. Пониже он обнаружил расширение, в которое входили обе лапы. Только такой сильный зверь, как барсук, смог бы сдвинуть этот пласт скалы. Мышцы и сухожилия напряглись в теле Броктри. Пласт, казалось, застонал и двинулся, не в состоянии сопротивляться его мощи. Хотя Броктри никогда раньше не был в святилище правителей Саламандастрона, он чувствовал себя здесь как дома. В свете захваченного из спальни фонаря он читал строки истории горы. Уртран Хваткий, Леди-копейщица Горса, Бешеный Синеполос, Дотошник Справедливый… Он печально посмотрел на место, которое надлежало занять его отцу, лорду Каменной Лапе. Судьба лишила его этой возможности.

Барсук принес из спальни большой стул, почти тронное кресло. Его отец когда-то сидел на нем. Поставив стул, Броктри сел на него. Он увидел на полочке темный порошок и взял щепотку. От порошка исходил запах странных трав, высушенных и истолченных. Отдаленное воспоминание об этом запахе всплыло в памяти. Броктри всыпал порошок в пламя фонаря. Он откинулся на спинку отцовского кресла, закрыл глаза и втянул воздух.

Осенние леса, увядающее лето, зимнее море, весенние вечера… Появлялись и исчезали барсуки: потускневшие, призрачные — из прошлого; легкие, светлые — из будущего, еще не рожденные. Других существ видел перед собой барсук. Промелькнула даже сильная бесстрашная мышь с очень красивым мечом, такая же доблестная воительница, как и являвшиеся ему барсуки. Битвы давно минувших времен, корабли, бороздящие море в блеске разрывающих небо молний. Под грохот барабанов по пыльным дорогам топали солдаты, звучали маршевые песни… В воображении Броктри всплывали сезоны голода и изобилия, пение юных дев и лопотание счастливых младенцев, притихшие озера, журчащие ручьи, увитые цветами дома и фруктовые сады. Потом все изменилось: заброшенные усадьбы, горящие жилища, нечисть гонит пленников мимо тел убитых друзей и родственников. Кровь, война, страдания, и вот…