Страница 29 из 30
Гошек пришел в себя не сразу, а когда открыл глаза, то почувствовал, что лежит на дороге. Первое, что он увидел около себя, была полевая сумка капитана…
Удивительная вещь: Гошек видел, как мчат мимо автомашины и мотоциклы, чувствовал даже запах выхлопных газов, но не слышал привычного для себя гула моторов. Стояла странная, глухая тишина. Будто все это он наблюдал из прозрачного, изолированного от всяких звуков укрытия.
Кто-то в военном наклонился над ним.
— Капитан!!! Где капитан? — во всю силу своих легких прокричал Гошек, но не расслышал собственного голоса. Никто не отвечал ему. Тогда Петр изо всей силы прижал к себе сумку, вытащил обрывок бумаги и дрожащей рукой написал: «Где капитан?»
— Какого-то капитана только что увезли, — написала ниже чья-то рука.
— Жив? Ранен?
— Кажется, мертв, — был ответ.
ЭПИЛОГ
До этой страницы авторы как бы стояли в стороне от событий, которые происходили много лет назад. Но настало время продолжить рассказ от первого лица.
Мы закончили повесть гибелью Олешинского, хотя на самом деле он остался жив.
Когда Петр Гошек выздоровел, то первое, что ему захотелось сделать, — это рассказать советским людям, врачам госпиталя об отважном советском офицере Евгении Олешинском. И вскоре о случае на дороге и гибели капитана узнал весь Пршибрамский округ.
Мы кропотливо собирали сведения о советских партизанских группах, действовавших на территории западных стран. О десантной группе капитана Олешинского тогда еще материалов мы не имели, хотя о героических делах партизан под Прагой сообщали чешские газеты. Чем больше мы узнавали о капитане, тем тверже убеждались, что Олешинский жив.
Со временем выяснилось, что, когда «мерседес» наскочил на мину, капитана тяжело ранило. Одна из машин, шедших сзади, немедленно доставила его в советский госпиталь. Другая забрала Гошека. Петр думал, что капитан погиб, и эта трагическая весть облетела всех, кто знал Олешинского.
Чешский писатель Ян Дрда, родом из Пршибрама, увлеченный героическими делами партизанского соединения «Смерть фашизму!», собирал материалы для большого романа о своих земляках. Когда писатель узнал от нас подробности о капитане Олешинском — он сразу же написал ему в Киев взволнованное письмо:
«В вашем лице я хочу показать читателям моей страны живого советского героя, которого знают сотни и тысячи людей, который оставил такое хорошее воспоминание на моей родине».
Мы пересматриваем пожелтевшие от времени документы и дневники командиров отрядов — короткие записи, которые таят в себе волнующие события. Вот скупые партизанские сообщения о боях под Вишневой, Инце, Мнишеком, Гостомицами, Камиком. Этим названиям сел и местечек Пршибрамского округа, кажется, нет конца. А дальше — снова о диверсиях на шоссе и железных дорогах, о стычках с врагами. Остались живые свидетели незабываемых событий, их много, и мы торопимся к ним.
Мы прибыли в Прагу. Где-то на другом конце провода у телефона взволнованный голос Яна Дрды. Слышна быстрая речь писателя, словно он боится, что телефон может вдруг замолчать.
— О, дорогие товарищи, вы от самого Олешинского… Это колоссально! Я немедленно бросаю все дела и еду к вам.
Встретились. Глаза писателя сияют радостью. Быстро познакомились, передаем Дрде письмо от Олешинского.
— Извините, хочется скорее прочитать, — оправдывается он и улыбается широкой, ясной, доверчивой улыбкой.
Прочитав, писатель какой-то миг стоит, задумавшись, будто не может понять чего-то:
— Капитан Олешинский — человек такой мирной профессии. Железнодорожник. Это невероятно!
Вместе поехали на места партизанских боев.
Спидометр показывает, что позади осталось двадцать километров. Ян Дрда притих, стал сосредоточенным.
— Отсюда начинается район, который контролировало соединение «Смерть фашизму!», — тихо говорит писатель. — Каменная крепость. Тут была партизанская школа подрывников. Теперь здесь животноводческая ферма кооператива села Малая Буковая.
Машина круто сворачивает с дороги на ферму.
Весть, что Олешинский жив и что от него пришло письмо, вызывает бурную радость у крестьян: ведь все думали, что капитан погиб.
С этого момента имя Олешинского становится тем ключом, который широко открывает для нас сердца чешских людей. Каждому хочется пожать нам руки. Люди рассказывают о дорогих сердцу героях Чехословакии, среди которых есть и их земляки, берутся сопровождать нас по тем местам, где был партизанский лагерь, где в Малой Буковой работал штаб.
Из разговоров мы узнаем, что Вацлав Крижек теперь большой человек. Он и Карел Падучек — на партийной работе. Петр Гошек — работник органов государственной безопасности, Квета Гоудкова и Эмиль Гейдук работают на шахте, а его младший брат — председатель в кооперативе Малой Буковой.
Либуша, та самая милая Либуша, которая выезжала в Прагу, чтобы добыть документы для Олега, живет на севере Чехии. Сейчас с ее лица не сходит улыбка. Подумать только, случайно приехала в родное село и такое счастье — услышать, что Олешинский жив!
Мы заходим к Ружене Матисовой. Эта низенькая, полная женщина с ласковым доверчивым взглядом, услышав, что мы от Олешинского, всплескивает руками:
— Езус Мария, какой это чудесный человек!
По ее морщинистому лицу медленно текут слезы. Все в ней смеется, радуется, а глаза плачут. Это слезы радости…
На следующий день наш путь лежал в Пршибрам.
Большой, красивый и удобно распланированный город напоминает наши города в Донбассе. Куда ни глянешь — шахты, шахты, шахты. Нетрудно догадаться, почему не терпелось «геологам» Грейса «пощупать» Пршибрамские недра.
— Вот на этой улице счастливые жители по русскому обычаю подбрасывали капитана Олешинского, — говорит нам секретарь горкома.
Вместе с Дрдой и секретарем горкома едем в новый район Пршибрама. Он раскинулся как раз там, где некогда сидели в лесной засаде партизаны из соединения «Смерть фашизму!». Теперь мы видим ровные, аккуратные улицы со светлыми многоэтажными домами. А за ними — десятки башенных кранов. Они деловито поднимают и опускают свои жилистые железные руки, словно приветствуя гостей.
Уже к вечеру, возвращаясь в Прагу, остановились мы возле памятника советским воинам, что высится над дорогой. Здесь, сказал Дрда, прозвучали последние выстрелы на Европейском театре второй мировой войны. И сделали их бойцы капитана Олешинского, которые вместе с войсками Советской Армии добивали группировку фельдмаршала Шернера, отказавшегося капитулировать. Это произошло спустя несколько дней после официального прекращения военных действий.
Мы стояли, склонив головы, думая о тех, чьи сердца перестали биться в последние минуты войны, а вернее, в первые минуты мира.
Разыскивая боевых друзей Олешинского, мы обращались к читателям чешских и советских газет, к людям, чьи фамилии встречались нам в документах.
Нашлись и бывшие десантники: Манченко сейчас строитель; Володарев — педагог; Баумгартл — ответственный сотрудник Министерства внутренних дел ГДР; Таня Катюженок — врач; Маша Игнатова — библиотекарь; Мордвинов — шахтер. По нелепой случайности утонул в 1946 году Баранов.
Затерялись только следы Олега и Виктора. Хочется верить, что их тоже удастся найти.
И последнее. В соединении «Смерть фашизму!» воевало очень много людей, каждый из которых, вероятно, достоин отдельной книги. Мы, естественно, не в силах были охватить все события. Наверное, немало интересных эпизодов, волнующих сцен могли бы с полным правом войти в эту книгу. Но мы отбирали только то, что казалось наиболее важным, существенным.
Мы изменили в повести имена и фамилии героев, главным образом ныне здравствующих. Но нам думается, что бывшие бойцы соединения легко узнают своих товарищей и друзей.
В дневнике Олешинского мы увидали такие строки:
«Пусть историки и писатели, просматривая наши отчеты, донесения и записи, подумают не только над тем, что есть в них преувеличенного, субъективного, а и над тем, чего мы, партизанские командиры, не могли или не успели в них записать».