Курорт

Мистер Мак. Господи, да он и забыл, когда в последний раз вспоминал старого ублюдка!

Жив ли тот вообще?

Рейчел встала, подошла к раковине и отмыла руки от крошек.

– Ты и вправду решил поупражняться? – спросила она.

– Да. А почему бы и нет?

– Тогда возьми ключ. Мы с Райаном пойдем к большому бассейну, присмотрим за двойняшками. Так что нас, возможно, не будет, когда ты вернешься.

– А что насчет ланча?

– Перекусим что-нибудь. Мы же привезли с собой чипсы и сальсу, а в мини-баре вроде были сырные наборы. Жара, между прочим. А в жару много не съешь, пить вот хочется постоянно.

– Говори за себя.

– Потом пообедаем. Может, закажем что-нибудь из гриль-бара.

– Вот этим мне и не нравится это место. Нельзя даже куда-нибудь съездить или сходить. А приходится довольствоваться тем, что есть.

Рейчел многозначительно взглянула на мужа:

– Только этим?

– Просто все не заладилось с самого начала, – ответил он, скорее для самого себя. – Теперь все встанет на свои места.

– Может, выберемся куда-нибудь завтра? Съездим в Тусон или еще куда, перекусим где-нибудь недорого, а потом поедим чипсы у бассейна.

– Точно! – поддержал Райан. – В Бургер Кинг!

Лоуэлл улыбнулся:

– Звучит неплохо.

Он успел позабыть, где располагались бассейн и тренажерный зал. Поэтому, переодевшись в плавки и нацепив шлепанцы, Турман открыл переплетенный в кожу буклет возле телефона и листал его, пока не нашел карту курорта. К строению, обозначенному как «Фитнес-центр», вела дорожка прямо от их здания. Если идти только по ней и никуда не сворачивать, весь путь займет не больше трех минут. Лоуэлл закрыл буклет, взял бутылку воды и ключ, а потом прихватил и еще один кекс, чтобы съесть по дороге.

– Увидимся позже, – он чмокнул Рейчел в щеку и потрепал Райана по коротко подстриженным волосам. – Встретимся у бассейна, приятель. Передай Кёртису с Оуэном, что если они не станут водиться с тобой, то купаться больше не залезут. Скажи, что я так сказал.

Мальчик ухмыльнулся.

Снаружи уже припекало. Половина девятого, а температура поднялась выше тридцати. Лоуэлл не отличался большой любовью к жаре – в том числе и поэтому ему так нравилась работа в прохладном супермаркете. Но чертовски здорово было отдыхать в таком месте, где можно спокойно поплавать и ранним утром, и поздним вечером! Воздух был влажным, гораздо более влажным, чем вчера. По мокрым дорожкам и листве Лоуэлл догадался, что ночью все-таки пролился обещанный дождь. Несмотря на это, небо уже очистилось. Глядя в безоблачную, радужную синеву, он почти забыл ночные передряги.

Трусики.

Почти.

Он подумал о Блоджетте, из-за которого пришлось вспомнить о мистере Маке. Одной из причин, почему они отправились в отпуск сейчас, в конце июня, было его желание создать убедительный повод – по крайней мере, для себя, – чтобы не ходить на встречу выпускников. Но с тех самых пор, как они приехали, его то и дело одолевали приступы ностальгии, и Лоуэлл не мог понять почему. Он никогда не относил себя к числу тех обуреваемых эмоциями людей, которые в зрелые годы начинают вдруг тосковать по былым временам и подростковой жизни. Однако Турман не мог отрицать того обстоятельства, что в последнее время стал чаще вспоминать собственное прошлое. Даже теперь перед его мысленным взором по раскаленной солнцем стоянке бежал, обжигая босые ноги, малолетний панк и вопил: «Срань-срань-срань!..» Он подумал о некоторых из своих школьных друзей и понял вдруг, что не в силах представить, какими они стали сейчас. Они остались в его памяти беззаботными и безответственными юнцами. И конечно, они не устояли под напором жизненных обстоятельств и стали законопослушными гражданами – все до одного. Но Лоуэлл не мог этого представить и надеялся, что ничего такого не происходило. Тоби, Русс, Карлос из средней школы, Денис и Лу из колледжа – он по-прежнему представлял их играющими в сокс в парке и гуляющими на вечеринках ночи напролет. Грустно было думать, что они теперь лысели в строгих костюмах и задыхались в крысиных бегах. Турман куда охотнее представлял их бездельниками или вечными студентами, не желающими взрослеть и стареть, живущими на задворках общества, в съемных квартирках, заваленных дисками и завешанных постерами.

В некотором смысле он даже рад был, что не стал поддерживать с ними связь.

И разумеется, был рад, что не попал на эту встречу.

А что насчет него? Кем он сам стал? Что они подумали бы про него?

Этих вопросов Турману не хотелось касаться слишком близко.

В закрытом бассейне было пусто. Лоуэлл ожидал увидеть, как десяток-другой мужланов или просто помешанных на здоровье гостей вспахивают воду, но не обнаружил там вообще никого. Пол вокруг оставался сухим, а полотенца лежали на тележке, аккуратно сложенные. Пересекая тренажерный зал, Турман и там никого не встретил. Весь комплекс был в его распоряжении. Чудесно. На стене над скамьей висела табличка с правилами, согласно которым каждому пловцу, прежде чем нырять в бассейн, следовало принять душ. Лоуэлл с утра душа не принимал. Он быстро прыгнул в воду и намочил голову, пока кто-нибудь не вошел и не увидел его взъерошенных сухих волос.

Вода оказалась теплой, как в душе, и в ней совсем не чувствовалось запаха хлора, как в большом бассейне. Турман читал где-то, что на самом деле хлор не имел запаха. А характерный «аромат», который всегда ассоциировали с бассейнами и по незнанию считали «чистым», выделялся после контакта хлора с потом, мочой и прочими выделениями. Значит, этот бассейн можно было считать относительно чистым.

Тросы и буйки, растянутые по всей длине, делили бассейн на пять дорожек. Лоуэлл находился на первой. Сначала он поплавал взад-вперед, без всякой цели, чтобы немного размяться. Потом уперся спиной в бортик в мелководной части бассейна и оттолкнулся от него.

Он уже и забыл, когда в последний раз плавал ради нагрузки, и здорово было устроить теперь настоящий заплыв. Обычно во время отпуска Турман катался с мальчишками на лошадях и неспешно проплывал кружок-другой в местном бассейне, после чего загорал вместе с Рейчел и читал книги. А потом он забывал о плавании на целый год. Хотя всегда был не прочь поплавать, и теперь, рассекая воду, чувствовал, как она скользит вдоль его тела, и буквально воспрянул духом.

Лоуэлл достиг противоположного бортика, развернулся, оттолкнулся ногами и, вспахивая воду мощными гребками, поплыл в обратную сторону. В бедрах, мышцах рук и пресса чувствовалось приятное напряжение.

Где-то на полпути кто-то схватил его за левую ногу.

Турман брыкнулся и замолотил по воде, перепуганный до смерти, но хватка на ноге лишь усилилась. Костлявые пальцы впились в плоть и не отпускали. Краткий миг он плыл на одном месте, точно герой мультфильма. Затем пальцы разжались, и Лоуэлл начал барахтаться, пытаясь воспротивиться силе, которая больше его не удерживала. Извиваясь и отплевываясь, он старался удержаться на плаву и одновременно выискивал глазами того, кто схватил его за ногу. Он всматривался во вспененную воду, оглядывался по сторонам. И никого не увидел. Кроме него, в бассейне по-прежнему никого не было.

Кто-то схватил его за ногу.

Он снова вспомнил школу. Так любил делать Тони Шерман на уроках физкультуры.

Но Тони погиб в аварии перед самым выпуском, когда пьяным сел за руль.

У Лоуэлла мороз пробежал по коже, и вода стала вдруг ледяной. Даже будь он суеверным – а он таковым себя не считал, – не было никакой связи между тем, что он сейчас ощутил, и происшествием двадцатилетней давности. Холод, однако, никуда не делся, и мужчина выбрался из воды, забравшись на бортик. Он посидел так некоторое время, болтая ногами в воде и выискивая своего невидимого противника. Но ясно было, что, кроме него, в здании никого больше не было, и Турман решил, что просто неверно трактовал вполне естественные и объяснимые явления. Здесь не было ничего таинственного. Его не преследовали привидения.