Страница 349 из 357
Огонь, пылающий в нем, очень походил на радость и торжество… Четыре, пять, шесть…
Мастер Гилбур пробормотал нечто странное и отскочил к другому зеркалу.
Последние существа бросились на Джерадина, их пасти были широко раскрыты, и в этот миг Мастер Гилбур впустил в комнату воплощений волков — волков с чешуей по бокам и с неукротимой злобой в глазах, волков, слишком больших для щита Джерадина. Им пришлось бы атаковать его через зеркало или обходить вокруг, но в эту минуту Джерадин совершил ошибку: он осознал, что делает.
Он делал нечто худшее, чем воплощать зло в своем мире — он воплощал зло где—то еще, в месте, нисколько не приспособленном для этого зла, совершенно невинном. Все, что жило и двигалось в изображении, которое он держал в руках, сейчас подвергалось яростной и нежданной атаке существ по одной—единственной причине: сам он спасал свою жизнь.
Нет, это неправильно, неправильно. Он не имел права делать такие вещи. Черные существа, и волки, и все остальное, что мог вызвать Гилбур, были злом только потому, что оказались воплощены в чужом для них мире. В собственном мире они не заслуживали уничтожения. Никто не заслуживал гибели только из—за того, что Джерадина охватило отчаяние.
И, отставив зеркало, он рванулся в сторону.
Последние черные пятна с разгона ударились в зеркало и опрокинули его. Когда они поднялись на своих конечностях, чтобы продолжить атаку, то оставили позади себя разбитое зеркало своих сородичей—упырей, несущих ужасную смерть от кислоты.
Голодный рык прокатился по комнате; щелкнули челюсти. Джерадин метнулся к кругу зеркал, стараясь, чтобы те оказались между ним, волками и сморщенными пятнами.
В изображении долины Эсмереля творились странные вещи. Слизняк несомненно был мертв. И эта смерть ускорила ход событий. Верховный король Фесттен двинул все свои силы в убийственную атаку. Он послал две колонны, по семь или восемь тысяч человек в каждой, в обход чудовища с двух сторон, чтобы взять короля Джойса в клещи и отрезать ему путь к отступлению, пока смешавшиеся и рассеянные силы Аленда и Морданта зажаты между внешней стеной долины и огромной тушей.
Или же короля Джойса сомнут превосходящие силы каллат. Но тот продолжал сражаться. С ним были принц Краген, Термиган и Смотритель Норге, но их сил явно было недостаточно. Нет, ему удалось уцелеть, потому что смерть чудовища оживила армию; это невероятное избавление обратило панику в надежду и ярость. И так быстро, как могли нести их лошади, люди Джойса бросились на поддержку своего короля; первые несколько сотен уже врезались в ряды каллат.
У кадуольцев не было времени оказать поддержку существам с рыжей шерстью. Каллат пришлось одним принять на себя удар всей армии короля Джойса.
Джерадин проскочил мимо плоского зеркала, черные пятна преследовали его по пятам. У Мастера Гилбура, похоже, возникли проблемы с поиском волков. Он воплотил в комнату трех, нет, четырех и сейчас изучал изображение, меняя фокусировку, пытаясь найти новых хищников. Они с Эремисом использовали волков раньше, и это, вероятно, сократило популяцию этих бестий.
Но четырех вполне хватило бы. Хватило бы и сморщенных пятен. Джерадину не удалось бы долго уворачиваться от них, и он не смог бы дать бой. Во всяком случае не здесь.
Первый волк появился прямо перед ним и прыгнул к его голове. Джерадин отклонился. Его сапоги снова заскользили; уходя от атаки, он упал на спину.
Волк приземлился между черных пятен.
Их не волновало качество пищи; им нужна была сама пища. И они жадно набросились на волка.
Их схватка мгновенно превратилась в водоворот, яростную круговерть, безумный клубок челюстей и когтей. Волк был большим и сильным; пятна вовсю пользовались своими когтями и зубами. Джерадин лежал неподвижно, не в силах вздохнуть.
Словно определив реального врага, остальные волки разом поспешили на помощь сородичу.
Высматривая в зеркале новых волков, Мастер Гилбур ругался последними словами.
Джерадин не мог вздохнуть. Он едва мог пошевелиться. Тем не менее, нужно было действовать, использовать свой призрачный шанс. У него может не быть другой такой возможности.
Талант — удивительная вещь; Джерадин постоянно открывал в себе что—то новое. Он был чем—то вроде Знатока; он мог пользоваться чужими зеркалами. И спас себя и Теризу, вытащив их из ее бывшей квартиры, из мира, в котором нет Воплотимого. Ему только нужно сосредоточиться, чтобы застать Мастера Гилбура врасплох.
То, что он не мог дышать, в некотором смысле помогало. А больше всего помогало то, что борьба между волками и сморщенными пятнами шла всего в десяти футах от него и волки побеждали, хрустя костями меньших существ. Отчаянность его положения не оставила места сомнениям и колебаниям.
Джерадин повернул голову к зеркалу и принялся изучать изображение, фиксируя его в памяти: лес, полный резких теней, пронизанный светом здесь и там; стволы тянутся вверх; кусты, такие, каких он никогда не видел. За несколько мгновений он успел запомнить эту картину.
Мастер Гилбур нагнулся над зеркалом, одной рукой сжимая раму, вглядываясь в стекло. В его чертах пылала ярость, яркая, как огонь, всепоглощающая как лава.
Когда первый из новых волков начал движение сквозь зеркало, Джерадин закрыл глаза и мысленно изменил картинку.
Изображение в зеркале изменилось. Джерадин не знал, на какое изображение он заменил картинку в зеркале, да это его и не волновало. Повинуясь чутью, он должен был выбрать какое—то место или вид; он просто не мог представить себе пустое зеркало. Но детали не имели значения. Важно было то, что он мог влиять на зеркало благодаря своему таланту и внезапности, если не силе, мог помешать Мастеру Гилбуру командовать зеркалом. И это сработало. Изображение растаяло в тот момент, когда волк еще воплощался.
Волка разрезало пополам.
Зеркало разлетелось на куски.
Гилбур резко развернулся уставился на Джерадина. На мгновение жаждущий насилия Воплотитель застыл, разинув рот. Ярость исказила его лицо, и он издал рев, который, казалось, заглушил все вокруг, так что битва волков продолжалась беззвучно.
Он повернулся к следующему зеркалу.
Из его глубин он извлек пучок молний, таких горячих, что они обуглили каменный пол; оглушительный гром эхом отдался в отбитых легких Джерадина; ветер завыл так страшно, что едва не заставил его вжаться в землю, хоть он и не собирался подниматься, не собирался двигаться.
Гилбур воплотил в комнате бурю.
Воплотил для прикрытия, чтобы ошеломить Джерадина, пока сам он не доберется до него и не вонзит кинжал ему в сердце.
***
Териза лежала на полу. Он сделал ей больно. Мастер Эремис уже было решил, что выказал свое полное превосходство над ней. Но обнаружил, что ему трудно оторваться от зеркала.
Он любил неожиданности; они были проверкой, источником новых возможностей. Но смерть слизняка неприятно поразила его. Это было непредвиденное осложнение. Конечно, существо неминуемо должно было погибнуть, по многим причинам, не имеющим ничего общего с битвой. И все же его смерть свидетельствовала о том, что Мастер Эремис недооценил возможности врага.
Войска короля Джойса сейчас наседали. Это было вполне предсказуемо — но смотреть на это было неприятно. Фесттен принял правильное решение: организовать полномасштабную атаку, пока армии Морданта и Аленда в смятении. К несчастью, люди верховного короля были слишком далеко, чтобы спасти каллат. А король Джойс и принц Краген прекрасно справлялись с наведением в войсках порядка для защиты от атаки Кадуола.
Скоро битва превратится в обычную пробу стали и мужества.
Король Джойс непременно проиграет. Фесттен превосходил его численно. Кроме того, у Гилбура большой запас зеркал. Но Мастер Эремис не был доволен. В масштабе армий ресурсы Гилбура были недостаточны. А если победа Кадуола не будет обеспечена исключительно благодаря Воплотимому, в будущем управлять верховным королем станет сложно. Он будет доверять своей силе больше, а Эремису меньше. Он может решить, что следует избавиться от Эремиса. Кроме того, где—то в убежище Гарт… Мастер был готов ко всем этим неожиданностям. И все же не считал их особенно привлекательными.