Приют кошмаров

Спирс усмехнулся и похлопал яйцо так, словно это была голова преданной собаки. Королевы чужих могли производить потомство неким способом модифицированного партеногенеза. Трутни при этом оставались главным образом невостребованными. Правда, существовали и мужские особи — лаборанты генерала случайно обнаружили несколько таких. Им даже удавалось уже наблюдать похожие на битвы половые общения чужих. Счастливчиками становились обычно трутни, выжившие в жестокой конкурентной борьбе с остальными, когда их количество превышало некую норму.

Эти единственные выжившие и подступали к королеве. Затем она долго гоняла каждого предполагаемого партнера, и только тому, кто выживал и в этом сражении, королева позволяла исполнить мужские обязанности.

Но триумф самца длился не долго. В течение нескольких секунд после весьма трудного совокупления, королева убивала своего незадачливого супруга. Ученые болтали что-то о генетическом разнообразии мужских и женских особей у чужих и тому подобном. Но это не имело никакого значения, ибо, если мужских особей не оказывалось, королева могла оплодотворить себя сама. Но самое неожиданное, что в случае отсутствия королевы, какой-нибудь трутень мог пережить то, что ученые называют гормональной бурей. Когда она заканчивалась, трутень оказывался королевой.

Спирс покачал головой. Чертовски живучи эти сволочи. Как раз в таких и нуждается командир на поле боя. Вы можете уложить всю армию в течение месяца, но — если хотя бы один из солдат остался в живых, можно все начинать сначала.

Люди — солдаты, стоящие за спиной Спирса, — беспокойно зашевелились. Генерал отчетливо чувствовал исходящий от них страх. Он еще раз усмехнулся, отчасти тому, что они паникуют, а он нет, отчасти тому, что его форменные брюки вдруг оттопырила мощная эрекция. Она началась еще несколько минут назад, когда он только присел перед яйцом и начал похлопывать по нему рукой. Спирс ухмыльнулся своей собственной «гормональной буре». Такого с ним обычно никогда не происходило в обыденной жизни, ибо генерал старался сублимировать свои сексуальные порывы в более важные вещи. Но в этом отсеке его дружок бунтовал снова и снова. И дело не в том, что Спирс считал секс делом малоприятным, нет. Просто на это развлечение обычно уходит слишком много времени и энергии. Разумеется, когда он был моложе и полагал, что будет жить вечно, его снедали желания трахать все, в чем только можно найти отверстие и биение жизни.

Последнее было даже не очень обязательным условием. Слава Богу, самое первое его упражнение в этой области оказалось просто великолепным уроком.

Генерал рассмеялся своим воспоминаниям. Ах, капрал артиллерии Брендивайн! Что же с ней ныне стало?

Кадету Колониального Десанта Спирсу в свои пятнадцать, несмотря уже на три воинские татуировки, до первых офицерских звездочек оставалось еще два года. Артиллерист же Брендивайн, женщина почти вдвое старше, с маленькими руками, упругая, словно футбольный мяч, и остроглазая настолько, что убивала корабельную крысу с двадцати шагов наповал, оказалась его инструктором. Она носила коротко остриженные по моде волосы, обладала ловкой подтянутой фигурой, прекрасно развитой грудной клеткой при почти полном отсутствии бюста, и таким задом... За возможность коснуться его Спирс готов был тогда умереть. Словом, не баба, а настоящая боевая машина, сильная и одновременно смертельно женственная. Бедный кадет видел ее пару раз в душевой и каждый раз старательно поворачивался к ней спиной, чтобы инструкторша не заметила неизменной реакции в ее честь со стороны его предательской плоти. К несчастью, салютующий член торчал слишком вертикально и мучительно долго.

Спирсу и в голову не могло прийти, что инструкторша все прекрасно видит. Как-то в полдень после занятий в гимнастическом зале с автобоксером он обнаружил, что в душе кроме них двоих никого нет. Как водится, его дружок немедля взлетел вверх, и Спирс, нарочно склонившись пониже, завозился с контролем температуры воды, словно там что-то заело.

Инструкторша выключила душ и, кажется, собралась уходить. Слава тебе, Господи.

Но звуки ее шагов по мокрому пластику почему-то направились совсем не к выходу. Краем глаза Спирс видел, как она подошла к занятой им кабине и неожиданно хлопнула его по плечу:

— Выходи, кадет. Надо же когда-нибудь наконец научиться пользоваться этой штукой.

Спирс, считавший себя уже десантником, напрягся, похолодел и залился алой краской.

— Простите?

— Ты хочешь воткнуть вот это в меня уже которую неделю, детка. В моем же домике она выстрелит в пять минут. — Брендивайн спокойно развернулась и зашлепала голыми пятками по полу. Спирс смотрел, как играют мускулы на ее ягодицах, и боялся перевести дыхание.

Но все было великолепно. Инструкторша оказалась асом и в этом деле. Особенно, надо полагать, с такими новичками, как он. Она вела себя очень терпеливо.

Первый раунд длился не более трех секунд, кадет мигом разрядил свое оружие. Первые пять фрикций — незабываемое впечатление. Однако Спирс прекрасно понимал, что его партнерша от такого вторжения никакого наслаждения не получила. Он принялся извиняться.

— О, простите, ради Бога, я...

— Брось, кадет. Я прекрасно знаю вас, молодых петушков. К тому же ты еще достаточно полон. Так что лучше иди сюда и подари мне все то, чего хочешь.

Следующие три часа показались тогда Спирсу каким-то волшебным сном. И сколько бы потом у него не было женщин, ни с одной из них он и близко не испытал того, что подарила ему артиллерист Брендивайн в тот полдень. Удивительные вещи творила она.

Но самым удивительным казалось ее терпение. Он был тогда молодой и горячий, всегда бегущий, всегда спешащий, словно жизнь — гонка, которую надо во что бы то ни стало выиграть. Он не хотел ждать. А Брендивайн научила его ждать.

Они лежали на ее постели, приходя в себя после пятого раза, она на спине, обняв ногой его ягодицы, он на боку, тяжело дыша.

— Давай-ка на боевую позицию, мистер.

— А?!

Она осторожно поймала его бедра руками, задерживая порыв.

— Ну-ка, если оружие у тебя поставлено на ручную стрельбу, а цель находится прямо перед носом, что ты делаешь?

— Прицельная стрельба, на три счета — два в сердце и один в голову, — оттарабанил Спирс словно в классе, где, как лишь много позже осознал генерал, он в тот момент и находился.

— Верно. Чуть промедлишь — и ты в этом поединке будешь убит. Но если мишень перед тобой в пятидесяти метрах, неужели будешь реагировать так же?

Кадет вынужден был продолжать свои движения на скорости, заданной капралом.

— Нет, мэм. Выбираю цель осторожно и выжимаю две в корпус.

— Вот это славно. — Она оскалилась и подняла ноги так, что пальцы смотрели прямо в потолок. — Так, а теперь вернемся к боевому сценарию. Объясни свои действия.

— Прицельная стрельба неточна на дальнем расстоянии. Меткость же в такой ситуации важнее скорости. Стреляя слишком быстро, можно промахнуться, и враг может воспользоваться этим. Лучше не торопиться и бить наверняка.

— Так, теперь поглубже и немного побыстрей. — Брендивайн согнула колени, подтянув их к лицу. — Отлично. Положи-ка палец сюда. Теперь потри вот так. Мммм...

Спирс прильнул к ней как можно ближе, но все-таки старался сохранять заданный капралом темп.

— Жизнь подобна бою, кадет. Есть время торопиться, и есть время медлить. Выучи, как совершать верные поступки в верное время, — и это будет самым важным твоим знанием, понял?

Он кивнул. Чувствуя приближение очередного оргазма, он был готов согласиться с чем угодно, но эта фраза капрала артиллерии осталась у него где-то в подсознании навсегда. Уникальный педагогический прием.

— А теперь быстрей! Живо, кадет! Живо!

Он послушался — и ощутил полный триумф.

Спирс спустился на землю. Еще раз похлопал яйцо по чешуе и встал. Сексуальное возбуждение прошло. Менее терпеливый человек, скорее всего, непременно упустил бы уникальную возможность создать непобедимую армию. А капралу Брендивайн, если она еще жива, сейчас, должно быть, около восьмидесяти — и все же было бы очень интересно увидеть ее. Показать, насколько хорошо усвоил он ее уроки, и... может быть, трахнуть еще разок по старой памяти.