Чабор

— Как же теперь? — горько прошептал Водар. — Это же …человеческое. Отец…, что скажет он?!

У сайвока уже просто не было сил плакать. В отчаянии он вдруг вскочил и бросился бежать. Ноги несли его в сторону гор, подальше от этих мест, туда, где его никто никогда не найдёт.

Нужно сказать, что, гонимый чувством вины, бежал он довольно долго, старательно отодвигая порог надвигающейся усталости. Однако всему есть свой предел. Вскоре измотанный долгим бегом Водар стал спотыкаться и падать. В конце концов он устал настолько, что после очередного падения уже просто не нашёл в себе сил подняться…

В это самое время неподалёку в глубокой задумчивости брёл Чабор. Огромные стволы векового леса, словно стена, вставали на его пути. Ветви деревьев, густо сплетающиеся вверху, даже теперь, зимой, находили в себе силы встать на дороге солнечного света. Сторонясь дремучих мест, пугающих его мраком, юноша старался идти от полянки к полянке. На них, в местах, где заметно отступали лесные сумерки, ютился куцый кустарник и было не так страшно.

С Хвоей они расстались уже достаточно давно. Пройдя с ним весь отмеренный ей путь, в какой-то момент рысь просто взобралась на дерево, давая понять, что на этом их дорожки расходятся, и растворилась где-то в ветвях близстоящих деревьев. Стоять и ждать чего-то Чабор не стал, в лесу подмораживало. Рассудив, что его должны встретить в этом направлении, юноша решил идти навстречу сайвокам.

Пройдя около версты, он вдруг отчетливо услышал справа от себя шум. Кто-то ломился через ближайшие кусты напролом. С молодых елей, возвышающихся неподалёку, мягко упали снежные шапки…

— Лось или олень, — дрожащим голосом, сказал вслух Чабор. — А может, Говар? Но зачем ему так спешить?

Развязка близилась. Кусты снова сильно качнуло. Колючий иней осыпался снежной мукой на землю и …всё затихло. Чабор замер в ожидании. Лес, как ему показалось, наполнился какой-то тревожной тишиной.

Выждав немного, юноша осторожно подошёл к кустам. Заметив что-то в снегу, он, высоко задрав нос, попытался посмотреть поверх них.

— Эй! — негромко выкрикнул Чабор. — Слышь? Меня не испугаешь. Ишь, прикинулся, а подойди к тебе — я знаю — как прыгнешь!…

Ответа не последовало. Стараясь рассмотреть незнакомца, Чабор сделал ещё пару шагов. Судить о размерах любителя понежиться в снегу, было довольно сложно. Успокаивало хотя бы то, что он был в одежде. Хоть не зверь, и то ладно…

Юноша поднял короткую, увесистую палку, торчащую из снега, и, не церемонясь, швырнул её прямо в незнакомца. Природный снаряд угодил в снег рядом с целью и окончательно засыпал её лёгким, искрящимся пухом.

Чабор с досадой вздохнул и тут же, сорвавшись с места, прыгнул на недвижимую жертву, ловко сгребая её в охапку. Не встретив никакого сопротивления, осторожно ослабляя хватку, юноша приподнялся и посмотрел вниз. Удивлению Чабора не было границ, ведь у него в руках оказался сайвок!

С лесным жителем было худо. Он пребывал без сознания, а вместо тихого размеренного дыхания из его горла вылетал какой-то нездоровый хрип.

— Эй! — дёрнул Чабор его за рукав. — Слышишь, ты? ...Помирает, что ли?..

Водар открыл глаза. В воздухе летали «золотые мухи» и стояла серая пелена. В голове шумело, будто шла гроза.

— Ой, как мне плохо, — подумал сайвок. — Вон уже и рука дёргается. Может опять шипами да пластинами обрастает, как там, в расщелине? …Э-э, да это не она дёргается, а её кто-то дёргает?! Мама милая, это ж, наверное, волки! Меня уж и есть начали!

Сайвок вскочил на ноги, как ошпаренный, ловко схватил палку и что было сил ударил своего обидчика по голове.

— А-а-а-а!!! — вскрикнул кто-то так, что спугнул ворону с близстоящего дерева. — Ты что, сдурел?!

Водар и соображал, и видел пока очень плохо, однако ж про себя задался вопросом, отчего это волки вместо ответа стали браниться человечьим голосом? Для прояснения ситуации он размахнулся и ударил ещё раз.

— У-у-ой! — снова отозвались на удивление миролюбивые волки. — Ах, ты, мелочь пузатая!..

Дальше силы сайвока оставили, и он снова свалился в снег. Когда же он вновь очнулся, то увидел невдалеке от себя морщащегося от боли человека, прижимающего к темечку увесистый снежок. Судя по всему, кошмар с юношами, приносящими неприятности, продолжался.

— Чего уставился? — с трудом поднимая измученное безумным бегом тело, спросил Водар. — Что, сайвока никогда не видел?

— Так близко не видел.

— Ну, раз посмотрел, тогда катись колёсиком по полям и просекам…

— Гляньте на него, — возмутился Чабор, — я его из сугроба откопал, а он…

— Кто откопал? — возмутился сайвок.

— Дед Никто…

— А волки где? — продолжал недоумевать малыш.

— Тьфу на тебя, — с опаской оглянулся по сторонам Чабор, — какие волки?

— Они ж меня хотели съесть, — вспоминая недавние видения, серьёзно заверял сайвок, — а я им палкой!..

— Им?! — вознегодовал юноша. — Не им, это мне ты палкой, дуралей, ни за что ни про что. Вон шишак какой вздулся! Благо, зима, а не лето. Что б не шапка, гарантированно бы ты меня …того.

Сайвок набычился:

— Видать, парень, тебя и правда кто-то по голове неслабо шибанул. Что я, такого дурня, как ты, от волка не отличу?

— Сам ты дурень, — обиделся Чабор. — Я вот тебе сейчас в глаз как тресну, чудик малорослый, узнаешь тогда…

— А я тебя в жабу оберну! — сайвок угрожающе поднял руки, но тут же качнулся и безпомощно сел в снег.

— Что? — глядя на это, решил поиздеваться юноша, понимая, что сайвок безсилен, — «Лошадка-то» не несёт?.. А ещё «в жабу оберну!» Сам вон расселся, как жаба. Да будь я даже жабой, всё равно бы накостылял такому чародею, как ты. У-у, — без всякой злобы пригрозил юноша вызывающему жалость лесному жителю, — связываться с тобой не охота…

Чабор повернулся и побрёл меж деревьев, жалея о том, что ему пришлось убить уйму времени на какого-то неблагодарного сайвока. Этот малохольный никак не мог быть обещанным ему посланником. Как же теперь добираться до ворот Свентаграда? Неужто зря Чабор покинул то место, где оставила его Хвоя?..

Сайвок жутко ругался где-то позади, грозил страшными проклятиями, но недолго. Внезапно его выкрики оборвались на полуслове. Пришлось сердобольному Чабору возвращаться обратно, чтобы узнать, что же случилось с этим несчастным? А случилось следующее: сайвок снова лишился чувств.

— Вот те на! — тяжело вздохнул юноша, схватил малыша за плечи и попытался его поднять. — Вставай, горе-чародей!..

Всё напрасно. Сколько бы ни тряс Чабор малыша, ни растирал его лицо снегом — ничего не помогало. Сайвок спал просто мертвецким сном, иначе и не скажешь. Меж тем день заканчивался, а ночь грозила крепким морозом. Небо над ними было высоким и чистым.

Делать нечего, Чабор взял сайвока на руки понёс его. Очень скоро стало ясно, что ноша, несмотря на размеры, досталась не из лёгких. Бросить сайвока Чабор уже не мог, а потому упирался и, стиснув зубы тащил на руках этого малого до глубокой ночи. Он останавливася всё чаще и чаще, пока и сам не свалился в снег, будучи не в силах больше держаться на ногах.

Светила луна, рисуя сказочными сплетениями теней неясные картины на посеребрённых снежных одеялах. Где-то далеко-далеко выли волки. Чабору отчего-то тоже захотелось завыть, его давили слёзы отчаяния. Единственное, что сейчас от него требовалось — идти, а идти-то как раз он уже и не мог. Усталость вязала по рукам и ногам и накрывала его плотным пологом сладкой дрёмы. Ему стало тепло и хорошо. Чабор откинулся назад и прислонился спиной к сосне.

Откуда-то издалека его звал голос матери.

— Мама… мама, — шепнул он слабеющими губами и уснул…

Водара трясло от холода. Вначале он не хотел просыпаться, думая, что всё это ему просто снится. Он недовольно ворчал, ворочаясь в снегу, и шарил в полудрёме вокруг себя рукой. Наверное, ему казалось, что он дома, а холодно только от того, что свалилось одеяло. «Ничего, — успокаивал себя сайвок, — сейчас придёт мама и накроет меня».