Чабор

— Безоружного?! — удивился третий. — А где же меч?

— Наверное, мальчишка оставил его дома, — предположил первый из говоривших. — Дом возле кладбища развалился, Бардак говорил. Вот меч и присыпало обломками. А этот, видать, только и успел, что прихватить с собой рог сайвоков…

Верас осторожно нагнулся и, разжав зубы, опустил рог на снег. «Так вот что это за запах…!» — осенила его догадка.

Меж тем беглецы продолжали разговор:

— Жаль, что не взяли тот рог с собой…

— На кой он тебе? Возиться только зря. …Где же этот Вурдал? Ни тебе помочь мальца оприходовать, ни явиться вовремя. Кто работу-то принимать будет, нам ведь нужно спешить. Битва там, за горой, вот-вот начнётся. …Не забыли, что Бардак приказал? Нам ещё надо так ловко всё провернуть, чтобы под шумок всеобщей грызни, уложить в кучу мёртвых Вераса и Маха. Вот когда обе стаи станут нашими, тогда и расскажем Вурдалу о том, где валяются потроха этого сосунка, будь он неладен. Сейчас же надо бежать и бросаться в драку, пока нас не хватились…

— Не очень-то спешите! — разорвал рыком воздух сильный голос Вераса. — Драка для вас уже начинается, прямо отсюда, …здесь же она и закончится!

Он безстрашно разогнался и прыгнул на них, хватая и убивая всё тёплое и живое, что попадалось на его пути. Заговорщики даже не успели опомниться. Пятеро были убиты в один миг, а шестой, полуживой, безпомощно трепыхался в зубах Вераса, схваченный за загривок, как нашкодивший щенок. Старый охотник лишь на миг отпустил перепуганного пленника, да и то только для того, чтобы приказать ему взять в зубы рог сайвоков.

Дрожащий от страха беглец покорно выполнил приказ вожака. Верас снова схватил его за загривок и поволок через лес…

Шелест не верил в трусость главного волка Тёмного леса. Когда вышло время ожидания, он, понимая, что наверняка с вожаком произошло что-то неладное, сам вывел войско на битву.

Мах уже давно стоял во главе своей стаи и терпеливо ждал своего соперника. Согласно порядку, главной битве всегда предшествует схватка вожаков. Шелест таковым не являлся, значит, не имел права драться с вожаком стаи Светлолеса. Для того чтобы разобраться в чём тут дело, в центр вышли старейшины стай.

Слово взял Хват:

— Наше войско готово к битве, нас ведёт вожак. Скажи нам, Шелест, почему Верас не вышел на бой?

— Хват, — ответил вместо Шелеста Сивер, — если уж на то пошло, мы соберём совет стаи и сейчас же изберём другого вожака, Шелеста. Бою быть, и вы не ищите отсрочки!

— Мне кажется, ты хочешь сказать, что мы боимся?! — зарычал Мах. — После схватки вожаков не убегай далеко, я лишу твою семью главы!

Мах и Сивер оскалились, и если бы не голос старого волка Полога, которого уважали на обеих сторонах леса, бой начался бы прямо сейчас, без всяких правил.

— Перестаньте! Вы же волки, а не собаки! Шелест не может драться с вожаком, поскольку сам не вожак, а переизбрать его нельзя, пока неизвестно, что случилось с Верасом. Тут надо бы расспросить, кто чего слышал или видел. Ну?..

Шелест, успокоившись, стал вспоминать:

— Верас пошёл в лес, — неохотно произнёс он, — а меня оставил вести войско. Сам обещал быть к бою. Верас не трус, раз обещал — значит будет! Видно, что-то тут нечисто. Шестеро наших пропало прямо перед выходом. Вожак пошёл искать их по следу...

Вдруг войско Шелеста загудело и стало расступаться. В образовавшемся проходе появился Верас, тащивший за загривок одного из ранее пропавших собратьев. Тот совсем притих и лишь трусливо косился по сторонам, зажав в пасти какой-то рог. Вожак стаи Темнолеса выволок пленного в центр к старейшинам и бросил его на снег, придавив сверху мощными передними лапами.

— Братья! — хрипло крикнул уставший, запыхавшийся Верас, и обе стаи притихли. — Всем вам известно, для чего мы тут собрались, но бою не быть! Те горячие головы, что уже давно накопили друг на друга злобу, могут отойти в сторону и грызть глотки хоть до скончания века! Те же, кто, не выслушав меня до конца, скажут, что Верас трус, могут в тот же миг попробовать силу моей хватки на собственном загривке так, как попробовала эта подлая собака в волчьей шкуре! ...Хотя, наверное, даже людские псы не способны так предавать свою стаю, если живут в ней.

Верас тотчас схватил пленённого волка зубами за ухо и оторвал его. Ослеплённый страхом и болью предатель по-собачьи взвизгнул и выпустил из пасти рог сайвоков.

— Говори, — требовательно зарычал Верас, — кто ещё был с вами в сговоре? Ну?! Говори, или я оторву тебе второе ухо!..

— Их, с-сговорившихся, осталось всего трое, вожак! — проскулил придавленный к земле пленник.

— Заяц тебе вожак, — огрызнулся Верас. — Кто они?

— Сук, Хил и Лева…

— М-м-м? — озадачился главный волк стаи Темнолеса и поднял голову, всматриваясь в своё войско. — Верно ли это? Где они?

Волки зашумели, пропуская вперёд тех, чьи имена назвал предатель.

— Ну, что скажешь, Хил? — Испепеляя заговорщиков взглядом, вопрошал Верас. — То, что о вас говорит этот выблюдок, правда?

Вожак намеренно сделал паузу, отпуская пленённого, который уже с трудом мог дышать под грузом его тяжёлых лап. Придавленный страхом к снежному настилу волк так и остался лежать вверх брюхом, трусливо поджав трясущиеся ноги.

Обвинённый в предательстве Хил ответил за всех стоявших подле него:

— Это правда, Верас.

— Так скажите мне тогда хотя бы одну причину, по которой можно было бы оставить вас в живых? …Молчишь? Убить их! И этого пса тоже…

Предатели бросились вглубь войска, где их участь была быстро решена. Верас подобрал рог сайвоков и отнёс его в сторону. Терпеливо дождавшись, когда воины его стаи прикончат последнего из заговорщиков, он продолжил:

— Братья! Эти псы, вступив в тайный сговор с Вурдалом и Бардаком, хотели столкнуть две стаи и обернуть дело так, чтобы оба вожака погибли в схватке. В награду за выполненное предательство они, по заверению царя Темнолеса, получили бы полную власть над теми из вас, кто остался бы в живых! Мало того, они совершили ещё одну страшную вещь: они убили человека всё по тому же высочайшему приказу.

И вот теперь я спрашиваю вас, в кого мы превратились?! В тех, кто за положение в стае решается пойти против покона Предков?! Кем станем мы, потомки Великих охотников, убивая друг друга ради чьей-то прихоти?

— Верас, — перебил его Мах, — нас никто не заставлял идти на бой. Волки Темнолеса вышли первыми.

— Признаю, — ответил Верас, — в том моя вина. Мне до этих пор пока ещё не были известны подобные хитрости, а потому Бардак и его окружение провели меня в этом деле как щенка неразумного.

Скажи, Мах, три лета назад, в голодное время, разве не пустили вы наших охотников на свою землю, спасая от верной погибели? Прошло уже столько времени, а мы, позабыв о прошлом, как охотились в Мокрой ложбине, так и охотимся. А ведь это ваша земля! Так кто нам сможет помешать жить в полном понимании и спокойствии и дальше? Я считаю, что нам следует объединить стаи и выбрать единого вожака. Я охотник, война мне не нужна!

В наступившей тишине сотни глаз вопросительно смотрели на белого волка. От его слов зависело сейчас всё.

— Ты прав, Верас, — ответил Мах. — За завесой храбрости и воинственности все волки не желали убивать друг друга…. Верас прав! — сказал белый волк громче. — Лишь глухой не услышит дельного в его словах! Стаи нужно объединить в одну, свободную от любого влияния. Теперь слово за старейшинами семей и за каждым из вас. Решайте, как всё обустроить и жить дальше. Вожаком свободной стаи пусть станет Верас. Да, Верас!

Дело в том, что я знаю, кому принадлежал этот рог. Смерть Чабора — я говорю об убитом человеке — заставляет меня уйти из стаи. Не спрашивайте, почему. Решение моё обдуманно. Теперь я одиночка. Старейшины, дайте клич!

— Изго-о-о-ой! — нерешительно завыли волки Совета. Стая неохотно подхватила их вой, но, понимая, что белый волк своего решения не переменит, вскоре дружно дала клич о появлении нового волка-одиночки.