Чабор

В этот момент рысь резко рванула с места и прыгнула на врага. Они ударились грудь в грудь. Поднимающийся на задние лапы медведь потерял равновесие и свалился в снег. Началась схватка.

В наступающих сумерках всё смешалось в одно тёмное пятно. Медведь, рысь, кровавое месиво снега. Стоит ли говорить, что чёрный гигант был гораздо сильнее рыси. Её когти и клыки были несравнимы с медвежьими, а потому он достаточно быстро подмял раненую соперницу под себя и тут же с чудовищной силой отшвырнул её в сторону.

Победитель радовался недолго. Едва он снова повернулся к Чабору, сзади на его вспрыгнул неизвестно откуда взявшийся белый волк. Он жадно вцепился клыками в медвежью шею, и, помедли тот хоть миг, уже ничто бы его не спасло. Страшным усилием воли медведь сорвал смертельную опасность с собственного загривка и отшвырнул её подальше, но! Преисполненный боевого бешенства соперник тут же вскочил на лапы и снова бросился на него…

Всё это время Чабор неподвижно лежал в снегу. Вдруг он почувствовал, как что-то обожгло ему ногу. Перевернувшись на спину, юноша с удивлением посмотрел на меч. Волшебное оружие, которое всё это время лежало под ним, раскалило ножны и даже растопило снег под ними.

Слыша треск позади себя, Чабор, толкаемый чувством самосохранения, кубарем откатился в сторону, и тут же тяжёлая медвежья лапа ударила в то место, где он только что лежал. Медведь, недовольный досадным промахом, поднялся и, едва собравшись исправить ошибку, вдруг взревел от боли. Это раненый волк снова вцепился в его окровавленную шею. От неожиданности чёрный исполин упал, и схватка вспыхнула с новой силой.

Понимая, что волк уже не боец, Чабор, чтобы хоть как-то защититься, вытащил меч из ножен и тут же зажмурился от яркого света, исходящего от волшебного клинка. Когда же он, наконец, смог открыть глаза, то увидел невдалеке тёмное пятно убегающего прочь медведя, оставляющего за собой тонкую кровавую дорожку. Возле сломанной ели, служившей Чабору укрытием, сидел запыхавшийся, окровавленный волк и с опаской смотрел на человека, высоко, словно факел, держащего над головой огненный меч.

Волшебный свет быстро угасал. Теперь с полной уверенностью можно было говорить о том, что оружие Великого Небесного Воина имело особенность светиться ярче или слабее в зависимости от того, как близко от его хозяина находилась опасность.

Чабор спрятал Артакон в ножны и осторожно подошёл к тому месту, где лежала раненая рысь. Она была жива, тяжело дышала и была не в силах даже поднять голову.

Внезапно из тёмной чащи леса донёсся какой-то шум. Из дальних кустов появилась волчья стая, несущаяся во весь дух к тому месту, где только что состоялась схватка. Их белый брат, измазанный бурыми кровавыми пятнами, вытянувшись в напряжении, внимательно следил за ними.

Приблизившись, волки резко свернули в сторону, и Чабор с удивлением заметил, что они впряжены в длинные, лёгкие сани!

— Эй! — окликнул юношу знакомый голос. — Не спи на ходу, время дорого!

Это был Говар! Он соскочил с саней и направился к рыси. Чабор, столько переживший за последние часы, трещал без умолку, рассказывая старику обо всём, что с ним случилось…

— А тут ты на санях, — выпучив глаза, чуть не срываясь на крик, продолжал Чабор, — а этот белый волк…

— Этого белого зовут Мах, — не изменяя своей привычке перебивать, сказал Говар, причём сделал это так, что юноша сразу умолк. — Запомни, Мах — волк непростой. Рысь зовут Хвоя. Помоги-ка перенести её на сани, одному мне не справиться. Пришиб он её, ну да ничего, скоро отойдёт, это несерьёзно. Давай, пошевеливайся, после всё обговорим, по пути, а то видишь, вон оно как закрутилось?

Они погрузили рысь. Говар помог устроиться на санях Чабору, вспрыгнул сам на плетёный «коблук» и крикнул: — У-у-хай-я-а-а!!!

Волки, до сего момента безпрестанно вертящиеся в упряжи, тут же замерли. Говар сложил руки у рта воронкой и громко взвыл:

— Вай-ю-у-у!!!

Через миг ночное небо страшно задрожало от внезапного и сильного порыва ветра. Откуда-то сверху, подобно грому, ему ответил низкий голос:

— Ты звал меня?

— Звал, вечный странник. Мне нужна твоя помощь!

— Я никогда тебе не отказывал, Дух Леса. Чего ты хочешь?

— Пусть эти сани доберутся к западному краю, и никто не найдёт их следа.

— Что ж, — ответил громовой Голос, — будь пред вами тишь да гладь, а за вами — света не видать…

Сверху загудело так, будто кто-то на всё небо замахнулся гигантским хлыстом.

— У-у-хай-я-а-а!!! — снова крикнул Говар, и волки неистово рванули с места.

Первым, свободным от упряжки, бежал раненный Мах, а сзади, сразу за санями, поднималась белой стеной страшная буря.

Чабор держался, как только мог, понимая, что на такой скорости можно легко свалиться со скачущих по ухабам саней, но Говар вдруг дёрнул поводья и остановил волков:

— Дальше сам, — быстро сказал старик, спрыгивая на снег и глядя вверх, на загудевшие верхушки деревьев. — Слушай внимательно. Мах останется с тобой, он проведёт вас. Хвою оставим здесь, я о ней позабочусь. Давай же…

Они сняли с саней рысь и положили её на снег.

— Теперь так, — продолжал Говар, усаживая растерявшегося юношу обратно на сани. — Дома распряжёшь волков и отпустишь их. Упряжь и сани оставь у себя. Меня не ищи, время придёт — ещё свидимся. Прощай и поспеши. Если догонит Вайю, тебе не позавидуешь. Разбудить его легко, а вот успокоить…

«У-у-у! Хай-я-а!» — снова крикнул старик, и волки понеслись по лесу быстрее прежнего. Чабор вцепился в сани и зажмурился. Снежная пыль больно секла его по лицу, смотреть было просто невозможно. Прикрыть лицо? Где там…! Сани так подбрасывало, что, отпусти Чабор хоть одну руку, непременно свалился бы с них, а про то, чтобы догнать потом волков, нечего было и думать.

Когда они вырвались из леса, серые братья пошли медленнее, и юноша, наконец открыв глаза, увидел впереди очертания приближающегося Дïдова Капища-Вежи. Догоняющий сани по пятам Вайю уже не пугал его. Нестерпимо ныли одеревеневшие от мороза пальцы, но и это ничуть не расстраивало, ведь он подъезжал к дому…

— Глупая, бездарная пора…. Этот снег, мороз, … эта дурацкая тишина…. Шайка, где Вурдал?! Шайка, чёрт тебя побери!..

Из тёмного проёма в стене появилось лохматое и уродливое существо, которое, судя по всему, звали Шайка:

— Я здесь, повелитель…, — тихо прогнусавило оно и поклонилось.

— Где тебя носит? — недовольно выкрикнул хозяин.

— Что угодно повелителю? — голосом, полным умиротворения и готовности выполнить любую его просьбу, ответило Существо.

Бардак был не в себе:

— Мне угодно…, — продолжал он, — чёрт! Я не знаю, что мне угодно.

— Но, господин, — прогнусавила в ответ Шайка, — сейчас зима и…

— Заткнись! — вспылил Бардак. — Я не хочу слышать ни о зиме, ни о том, что в это время всегда бывает так. Ты хоть представляешь, сколько таких же зим я уже пережил? Сотни! И всегда одно и то же. Ведь жизнь не кончается зимой?

— Но, хозяин…

— Что «хозя-а-ин»? Запавету, небось, его подданные зимой скучать не дают?

— Не думаю, что занятия Запавета придутся Вам по душе, повелитель.

— А я тебя не для этого …«думаю» держу.

Шайка непонимающе пожала коростливыми плечами:

— Что хочет повелитель? — снова завела она свою старую песню, намеренно добавляя к противной гнусавости капельку раболепства, которое, по её мнению, никогда не помешает при общении с царём Темнолеса.

Тот, чувствуя в голосе слуги приятную нотку, заметно поостыл:

— Повелитель хочет… развлечься, поговорить. Где Вурдал? Что с ним? Почему не приходит? Давай, расскажи мне…

— Повелитель, — охотливо, но с нескрываемым беспокойством ответила Шайка. — Вурдал ни с кем не говорит о своих делах. Никому не известно, где он сейчас.

Бардак вздохнул:

— Плохо. А если он мне срочно понадобится?

— У хозяина есть Волшебный рог.

— Вот дурища-то! — рассмеялся царь. — Ведь сбежится весь Темнолес, а мне нужен только один Вурдал…. Рог. А ты мне на что? Я сам должен всех искать, следить за ними?